Хитросплетения (Сборник рассказов) - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 54

Они прямо-таки прикованы к губам диктора; все остальное время они проглатывают газеты, язвительно обсуждают выступления мэтра Бранше (Сюзанны) — женщины-адвоката обвиняемого. Естественно, он выбрал женщину-адвоката. Да еще талантливую! Разъяренную! Она отбрасывает все обвинения. В стане затворниц царят упаднические настроения! К счастью, Прокурор Республики нападает без передышки. Его обвинительная речь беспощадна… Одна, две, три женщины могли бы исчезнуть… Но шесть — совпадение недопустимо… Бьевр их убил. Он заслуживает смерти!

Сгрудившись вокруг радиоприемника, который передает час за часом новости, они в тревоге ожидают. Защита действует ловко… у обвиняемого отсутствует подлинный мотив преступления. А кроме того, как он смог бы убрать шесть женщин за одну неделю? Одна жертва в день или около того — так не убивают, так не похищают!..

— По мне, его песенка спета, — говорит Мишель. — Напрасно у его дамочки так хорошо подвешен язык — перевеса ее не заметно…

Увы, несколькими часами спустя пронеслась немыслимая, скандальная весть: Бьевр оправдан!

На вилле возникло оцепенение, а затем бунт. Жаклин упрекали со всех сторон… и прежде всего из-за самой ее идеи, которая не выдерживала никакой критики, а потом в ее диктаторских замашках — короче, в этом длительном злоупотреблении доверием, от которого они так пострадали!.. Но Жаклин упряма! Ах так! Правосудие насмехается над ней! Ее протеже бунтуют!.. Еще увидим. Этот процесс — он будет пересмотрен! Антуан — его похитят и будут судить по-на- стоящему. В одно мгновение она вновь прибирает к рукам свои войска. При мысли, что Антуан будет удерживаться на вилле в их подчинении, они все ощущают наступление приятной веселости. Идет обсуждение, придумываются комбинации, идут приготовления.

За Бьевром отправился Марселей. Он выдал себя за представителя крупного американского издательства и сказал, что готов выкупить за огромную сумму авторские права на книгу, которую Антуан обещал написать о своем пребывании в тюрьме Санте. Польщенный Бьевр соглашается следовать за Марселеном, который берется привезти его к издателю; тот же, будучи больным, пребывает во владениях одного друга, недалеко от Фонтенбло. И вот Антуан выгружается на вилле «Мой отдых». Можно догадаться, какой ему оказан прием!

Он оказывается в погребе с зарешеченным прутьями окошком. В его распоряжении соломенный тюфяк, кувшин с водой и пайка хлеба заключенного.

В доме царит истеричное возбуждение. Присутствие Антуана порождает новый взрыв страстей. И тотчас же появляются два клана: «жестких» и «мягких». Но Жаклин призывает их к порядку. Обвиняемого будут судить «в здравом уме и твердой памяти». Пока же один только Марселей будет иметь право приближаться к узнику.

Вскоре открывается судебный процесс — «настоящий» — в большой гостиной, превращенной в зал суда присяжных. Председатель суда — Жаклин. Государственный прокурор — Соланж. Адвокат — Мария-Франсуаза. Марселей вводит Антуана со спутанными из предосторожности руками. Ощущается владеющее присутствующими настроение сочувствия и заинтересованности. По сути дела, самым сильным является Антуан, и женщины это чувствуют. Именно поэтому Жаклин стремительно переходит в наступление. И речи не может быть о том, чтобы распускать нюни.

Обвинительный акт: Антуан слышит, как ему вменяется в вину то, что он, фигурально говоря, изничтожил своих шестерых женщин, превратив их в «живых трупов». Он убил их духовно, «вынудив их скрываться, жить вне закона и, наконец, заставив их провести этот судебный процесс». Сама Жаклин едва-едва удержалась от слез. Одна за другой они предстают перед судом. Каждая рассказывает о своей связи с обвиняемым, что порождает различную реакцию. Бьевра, так это, похоже, скорее веселило. У него не получается так уж всерьез отнестись к этому необычному трибуналу. На задаваемые вопросы отвечает охотно. Писатель имеет право изучать свои персонажи прямо в жизни. Не его вина, если женщины, которых он изучал, кидались ему в объятия! Если бы не присутствие Марселена, то они растерзали бы его. Жаклин кипятится, стараясь изо всех сил вести дебаты хладнокровно. Она вынуждена призвать к порядку Марию-Франсуазу, которая злобно обрабатывает каждого свидетеля и всякий раз забывает из ревности про свою роль адвоката. Когда же Валери, всхлипывая, пересказывает признания Антуана в любви, Жаклин на время закрывает судебное заседание. Она не выдерживает. А после возобновления слушаний Антуан объясняет, что им всегда двигала жалость.

— Я не могу видеть, как женщина плачет, — сказал он. — Предпочитаю уж лучше оставить даму при ее иллюзиях, а самому тихонько ретироваться.

— Мерзавец! — кричит Жаклин.

Но тотчас же спохватывается и продолжает допрос:

— Послушайте, Бьевр, будьте откровенны хоть раз!.. Ну что вы в них находили, чего не было у меня?..

Полная суматоха! Марселей выводит подсудимого. Трибунал бушует. Тут уж кто громче! Жаклин понимает, что надо ускорить события, иначе женщины разобьются на партии, и Бог его знает, чем это кончится. Ей удается быть услышанной, и она объясняет, что подследственный пытался повлиять на суд и что зря они думают, что речь идет об обычном судебном процессе. В действительности Бьевр судится за государственную измену, и надо рассматривать это как военный трибунал, а значит, заседать при закрытых дверях и лишить обвиняемого права голоса. На этот раз соглашаются. Приговор безжалостен. Бьевр Антуан, писатель и подозрительный донжуан, заслуживает смертной казни. Мария-Франсуаза выступает в защиту вяло, лишь для проформы. Антуан единогласно приговаривается к смерти. Приговор будет приведен в исполнение через двадцать четыре часа. Стража вновь уводит заключенного, который начинает по-настоящему беспокоиться в своей камере.

Теперь, после того, как решение принято, всем приходится туго. Но вернуться вспять уже нет возможности из-за опасения потерять свое лицо. Ужин проходит тягостно. Никто не ест. Марселей в глубине парка копает яму. За десертом необходимо вплотную подойти к проблеме. Каким образом казнить Антуана? Веревка? Яд?

— Револьвер! — говорит Жаклин. — У меня есть то, что нужно.

— А кто возьмет на себя…

— Я! Потому что больше всех он любил меня…

На этот раз никто не возражает. Одна за другой они поднимаются, чтобы укладываться спать. Но поскольку бедненькая Мишель не прекращает плакать, никто не хочет принять ее, и она бродит из спальни в спальню вместе со своей раскладушкой. Потерпев неудачу, она заканчивает свои хождения на кухне. И вот уже заря. Они встречаются, их лица осунулись, сами в смертельной тоске. Пробил последний час.

— Но поцеловать-то его можно? — предлагает Валери, которая, по всей видимости, выпила.

— Ни за что! — отрывисто отвечает Жаклин.

Марселей идет будить приговоренного к казни. Тот веще более подавленном состоянии, чем он.

— Не пойдут же они до конца? — с надеждой вопрошает Антуан.

— Сразу видно, что вы их не знаете! — отвечает Марселен. — Ах! Если бы только вы были поактивнее с ними!.. Да этих самок дрессировать надо! Иначе наполучаешь со всех сторон.

Покуда двое мужчин с горечью философствуют, покуривая за компанию последнюю сигарету, которую они по очереди передают друг другу, Жаклин заряжает револьвер и покидает гостиную, застывшую в гробовом молчании. Она идет за Антуаном, отпускает Марселена и подталкивает заключенного по направлению к парку.

— Ты не можешь! — умоляет Антуан. — Послушай, крошка Жаклин. Теперь я вполне могу тебе сказать… другие — это не в счет… Это тебя я в них пытался найти…

— Шагом марш!

Пятеро несчастных в гостиной перебирают свои носовые платки. И неожиданно они слышат выстрел. Валери падает в обморок. Остальные сотрясаются в рыданиях. У Марии-Франсуазы нервный припадок, а Соланж повторяет совсем тихо:

— Мы чудовища… чудовища…

В автомобиле, который увозит их, Жаклин ставит свои условия:

— Ты сейчас укатываешь в Женеву…

— Да, — говорит Антуан.