Я родом из СОБРа - Зверев Сергей Иванович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/52
- Следующая
Затем Гордей – а это был он – одним движением вытащил широкий, остро заточенный нож и воткнул в землю. Держа сигарету в зубах, он еще раз глянул на часы (причем делал это не демонстративно, не пугая, а действительно давал минуту на размышление, Рамазан это интуитивно понял) и отвел глаза в сторону, рассматривая противоположный берег ручейка. Он честно решил выждать минуту и затем убить чеченца, если тот не заговорит. Придется брать еще кого-то, кто окажется более сговорчивым. На пытки у Гордея не было времени, да и садистом он не был.
– Я не из этого села, – наконец произнес хриплым голосом Рамазан.
Гордей смотрел в сторону. Потом он с сожалением вздохнул и потянул нож за рукоятку. У чеченца расширились глаза.
Больше доводов у Рамазана не было. Рассказывать что-либо он просто не мог, силы вдруг покинули его; он четко понял, что в живых его не оставят все равно. Он отработанный материал для этой группы, которая пришла сюда за головой Ахмедова. Здесь нет ни прокурора, которому можно пожаловаться, ни своих родственников, которые придут на помощь, и, кажется, даже солнце равнодушно светит в небе, глядя на то, как сейчас будут его убивать.
Гордей выбросил окурок в ручеек, выдернул нож из-под ног и спросил, глядя Рамазану прямо в глаза:
– Будешь говорить?
Рамазан зажмурился в отчаянии.
– Командир, – кто-то впоголоса позвал сверху. – Там еще одного взяли, пастух, что ли, он сейчас дает сведения Газдиеву.
Не отрывая глаз от Рамазана, Гордей поднялся, одним движением засунул нож в ножны и сказал:
– Ты вроде из боевичков, а? Похож, похож... А если не боевик, то будешь им. Ну, посиди здесь пока...
Он быстрым шагом стал подниматься по склону оврага. Дойдя до своего зама, притянул его к себе за плечо и тихо проговорил в ухо:
– Кончай его. Толку от него нет. Упрямый... Я к Газдиеву, узнаю, что там. – И он исчез в густых зарослях молодого подлеска.
В целях более удачного захвата «языка» было организовано три группы, одну из которых возглавил чеченский оперативник. Сам выросший в селе, Газдиев легко определил место выгона скота и расположил группу недалеко от него. Он специально планировал взять в «языки» пастуха, именно ему легче всего будет сохранить жизнь. Пастух уходит до позднего вечера, и если операцию группа спецназа проведет сегодня же, то пленного можно просто связать и оставить где-нибудь неподалеку от села. Его найдут посланные на поиски люди.
Закрепленная на плече заместителя группы рация негромко щелкнула. Звук вызова был специально подобран так, чтобы не казаться посторонним в лесу. Спецназовец послушал сообщение и в ответ дважды нажал клавишу вызова. Это означало «понял». Затем повернул голову в сторону выставленного «секрета» для охраны и громко зацокал языком. Конечно, это не была стопроцентная имитация голоса какой-либо лесной птицы, но это и не было человеческим голосом, и сказать, что такие звуки издает человек, не видя его, было бы затруднительно. А для звуковой маскировки в лесу это и было самым главным. Две головы с раскрашенными, как у индейцев, лицами высунулись из зарослей и повернулись в его сторону. Кроме того, что маскировочная краска, наносимая на кожу лица и рук, хорошо скрывает белизну человеческого тела, она еще и является защитным средством от насекомых. Поэтому в лесу этой краски не жалели.
Зам поднял над головой сжатый правый кулак, и двое спецназовцев, осторожно ступая и обходя сухие ветки под ногами, приблизились к нему. Он прошептал им:
– Один остается здесь, надо этого кончить. – И он кивнул головой на все еще сидящего в ступоре Рамазана с замкнутыми за спиной руками. – Давай ты, Замир. Потом на базу, завтра в пять утра штурм. Особенно не затягивай.
Захваченный пастух начал давать подробные показания сразу же, и было решено готовить штурм, не откладывая.
Замир покачал головой:
– Я не убийца. Я безоружного убивать не могу.
Зам выматерился про себя и сжал зубы. Это было прямое невыполнение приказа в боевых условиях, и он должен был сразу застрелить своего офицера или принудить его к повиновению. Но времени возиться и придумывать какие-то меры воздействия (да и ничего в голову сейчас не приходило, рано утром предстояла операция, и поэтому каждый человек был на счету) в создавшейся ситуации не было. «Уволю к чертовой матери по возвращении. Если, конечно, выберемся отсюда».
– Давай я, – внезапно сказал шепотом Чижов, напряженно вглядывавшийся до этого момента в сгорбленную фигуру Рамазана. Он отогнал рукой комаров, которые так и норовили залезть в рот, и повторил: – Давай я. Потом на базу приду.
Замир удивленно посмотрел на товарища, но ничего не сказал. Зам кивнул головой, хлопнул Замира по плечу, и они, поднявшись наверх оврага, скрылись из глаз.
– Салам, Рамазан, – тихо сказал Чижов, усаживаясь на камень, где до этого сидел Гордей. На дне оврага можно было негромко говорить, звук голоса не выходил за пределы естественной преграды и заглушался журчанием ручья.
Тот поднял глаза и уставился на Алексея. Сначала он не узнал Чижова из-за густой темно-зеленой раскраски на лице, затем в его глазах проступило понимание. Чеченец сжал зубы, но с ним поздоровались, и он нехотя ответил на приветствие.
– Ну, что будем делать?
В другой ситуации они бы обнимались и хлопали друг друга по плечам, радостно улыбались, вглядывались в лица, отмечая про себя возрастные изменения, и начинали бы свои вопросы со слова «а помнишь?». Сейчас же было не до теплых воспоминаний. Алексей напряженно думал, как поступить.
Рамазан пожал плечами. Просить о пощаде он не мог, падать в ноги Чижову и клясться в том, что он никому не скажет о них, было бы глупо.
Алексей вздохнул, затем подумал, встал и, достав ключи от наручников (а они делались стандартные для всех), разомкнул стальные браслеты на сведенных сзади руках старого знакомого. Броситься на него чеченец сразу бы не смог при всем желании, его руки затекли так, что он еще некоторое время сидел в прежней позе, морщась и разминая кисти. Только потом он осторожно свел плечи и положил руки на колени. Чижов тем временем сдвинул предохранитель на «ВСС» и навел его на живот Рамазана. Затем полез в карман и вытащил пачку сигарет. Прихватив зубами одну, он бросил пачку под ноги чеченцу. Тот медленно согнулся, поднял ее и не торопясь закурил. Между ними было около трех метров. Указательный палец Чижова спокойно лежал на спусковом крючке.
– Ты из ахмедовской банды?
– Нет. Я пришел сюда за ними, Джангуразов хотел их в отряд взять...
– Хотел?
– Ну да. Только я не хочу. Бандиты и грабители, с них толку не будет.
Алексей хмыкнул.
– Чего ты хмыкаешь? Да, бандиты. А ты думаешь, что мы все такие... Ошибаешься. Очень много людей воюет за свободную республику.
Рамазан говорил медленно, пережитый стресс давал о себе знать дрожанием рук и сердцебиением. Он никак не мог прекратить мельчайшую вибрацию кистей, быстро сжал пальцы в кулак и секунду смотрел на него, затем опустил его на колено. В другой руке колебался огонек сигареты.
– Это ты был в Самашках?
– Я.
– Я узнал тебя – и не смог выстрелить.
– Я тоже узнал тебя – и не смог взорвать школу, где вы остановились.
Алексей выпрямился. Холодная рука ужаса на мгновение сжала его душу и отпустила. В спецназ не берут людей, склонных к переживаниям вроде «что было бы, если бы...». Психологи отсеивают таких сразу. Позже, уже на базе Чижов узнал, что во дворе школы нашли два мощных фугаса. Провод от них, ведущий в лес, был перерезан. Недостаток информации не позволял узнать правду, но и тогда Алексей смутно почувствовал, что Рамазан как-то был причастен к этому. «Впрочем, убей я его тогда, он бы тоже не взорвал школу, – мрачно усмехнулся спецназовец. – Хотя кто знает, может, там были и другие...»
– Значит, квиты?
Чеченец секунду подумал, поточнее вспоминая значение этого русского слова, затем медленно кивнул головой:
– Наверное...
Сигарета догорела, Алексей бросил ее под ноги и придавил рифленой подошвой. Глаз с Рамазана он не спускал, и ствол автомата на его колене не шевельнулся.
- Предыдущая
- 45/52
- Следующая
