Я хочу в школу - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/55
- Следующая
Услышав голос своего проблемного ученика, Евдокия Матвеевна так и застыла с открытым ртом. Особенно ее поразило слово «ребята», она даже вздрогнула (а может быть, икнула).
— Ладно, — сказала она растерянно, — пойдем… к ребятам.
В класс она ввела Молчуна за руку. В спину откровенно хихикали, а пару раз и кинули чем-то. Молчун постарался не дергаться. Он уже выработал линию защиты: каждый урок начинал с того, что тянул руку. Когда вызывали, барабанил наизусть вызубренный параграф, получал какие-то оценки и садился на место.
После этого можно было думать над задачей, которую поставил Женька — как спасти 34-ю школу. Хотя бы здание.
На первом уроке, под аккомпанемент голосов одноклассников, которые пересказывали параграф учебника, Молчун думал: зачем вообще спасать здание? Это просто дом, набор кирпичей. Иррационально.
Но уже на втором уроке (монотонное решение одних и тех же примеров) внутренне согласился с Женькой и остальными. Школу надо было отстоять во что бы то ни стало. Если ее снесут — все, надежды нет. А если они победят… Пусть маленькая, но надежда.
На географии («Кто готов перечислить мне все столицы европейских стран?») Молчун перебирал способы. Всякие акции протеста он отмел сразу — никто не примет всерьез школьников, которые, например, устроили голодовку. Еще и накормят насильно — они дети, они не имеют права наносить вред своему здоровью. То ли дело взрослые…
Можно было еще писать всякие письма, но и в их эффективность верилось слабо. На истории («Записываем основные даты, которые я буду спрашивать на следующем уроке!») он тайком под партой влез со своего коммуникатора в Сеть и попытался найти примеры, когда письма протеста что-то изменили. Не нашел. Чтобы письмо получило хоть какой-то резонанс, его должны были подписать или тысяч десять людей, или какие-нибудь випы. Да и то дело ограничивалось болтовней по поводу.
На английском («Неправильные глаголы спрошу у каждого!») возникла идея привлечь телевидение и прочие СМИ. Что-то в этой идее было… Молчун катал ее по голове, но так и не придумал, как заманить к себе телевизионщиков. Подумаешь, школу закрывают! Вот если бы кто-то погиб… Молчун испуганно отогнал последнюю мысль подальше. Но зарубку про СМИ сделал.
Надо было обратить на себя внимание, но как? Молчун чувствовал, что ответ есть, и очень простой, но не мог его отловить…
А потом на перемене увидел Кошку — и все стало на свои места. Кошка шла по коридору на руках. Видно, заранее придумала, потому что надела в школу не юбку, а штаны. Все на нее смотрели и угорали от смеха.
Молчун бросился к Кошке, радостно повторяя:
— Флешмоб! Флешмоб!
Она явно не была готова, шлепнулась на попу, мягко перекатилась:
— Молчун! Ты сдурел?!
Он еще раз растерянно повторил:
— Флешмоб…
Кошка покрутила пальцем у виска и сердито поднялась. У Молчуна не было времени составить и выучить текст, он чуть не расплакался, но все-таки выдал:
— Школу. Спасти. Внимание. Флешмоб.
— Какую школу? — не поняла Кошка.
— Нашу, тридцать четвертую, — ответил из-за спины Молчуна Димка. — Ее сносить собираются.
— А мне почему не сказали?! — взвилась Кошка.
— А ты, Юля, — едко ответил Дима, — все время занята чем-то.
И повернулся к Молчуну:
— Так что там про флешмоб?
Молчун полез в рюкзак за планшетом.
Дима говорил долго и горячо. Это была самая эмоциональная его речь за время существования Птиц.
Он говорил о том, что их преподаватели разрабатывали уникальные методики и возились с ними по двенадцать часов в сутки вовсе не для того, чтобы, попав в соседнюю школу, они все забыли.
— Мы должны были стать лидерами, а стали аутсайдерами. Мы поссорились, разругались… Получается, что нас учили зря?
— Не зря! — вскинулась Кошка.
— Да уж, — завелся Дима, — ты у нас преуспела! Если раньше наш класс был худо-бедно, но коллективом, то сейчас это сборище сплетников. Все друг друга подозревают, все друг на друга наговаривают… Вместо того, чтобы…
— Наш класс? — переспросила Кошка. — Ты сказал «наш класс»?
Дима смутился.
А Молчун встал и молча пожал Диме руку.
На Кошкино счастье, инициативу перехватил Женя. Он сказал, что план следующий:
— Сверхзадача — привлечь СМИ. Серьезные, типа телевидения. Начнем шуметь, обратим внимание властей. Не дураки же там сидят! Не позволят уникальную школу завалить!
Молчун тихонько вздохнул. У него был некоторый опыт прямого контакта с властями в лице участкового и инспекторов по работе с несовершеннолетними. Но он оказался единственным, кто усомнился, остальные радостно закивали. Ведь там, наверху, просто не знают, какую жемчужину хотят выбросить на помойку!
Женя продолжал:
— Но сейчас идти на ТВ глупо. К нашему мнению никто не прислушается, даже в школе…
— Авторитетом у одноклассников не пользуемся, — подтвердил Димка, — учителя нас не любят. По крайней мере, большинство…
— Значит, цель у нас пока такая: обратить на себя внимание. Показать, что мы вместе и мы — сила. Самый простой и безболезненный способ — флешмоб. На большой перемене, между третьим и четвертым уроками, собираемся в холле второго этажа и… что делаем?
— Танцуем! — подскочила Кошка.
— Это было бы здорово, но танец нужно подготовить. Займешься?
— Да, конечно.
— Я с тобой! Я с тобой! — закричала Анечка.
— Отлично, — сказал Женя, — хорошо бы человек пятнадцать привлечь. Сами обзвоните?
— Сами! Сами! — запрыгала Анечка, счастливая от того, что опять появилось дело.
— А пока, — продолжил Женя, — нужно что-то простое, не требующее репетиций.
Молчун захлопал.
Женя манерно поклонился.
Молчун мотнул головой, мол, не в этом смысле.
Женя смутился и принялся приглаживать ладонью шевелюру.
— Хлопать репетировать не надо, — сказал Молчун. — Громко и весело.
Аня немедленно захлопала и затопала.
— Ну вот и договорились, — сказал Женя, — завтра в 11–20 в холле второго этажа начинаем хлопать. Потом расходимся. На вопросы не отвечаем, сохраняем загадочный вид. Послезавтра хлопаем и топаем. У кого будут идеи на дальнейшие флешмобы — говорите.
— Становимся роботами!
— Чистим зубы!
— Садимся на пол!
— Включаем одну и ту же песню!
— Прыгаем!
Женя еле успевал записывать.
— А через неделю — танец, — сказал он. — Только это должен быть не просто танец, а ВАУ. Чтоб ожидания оправдались.
— Других не держим, — ухмыльнулась Юля, — а некоторые и так уже звезды дискотек… Полкласса по нему сохнет.
Дима хотел съязвить в ответ, но посмотрел на Кошку и понял, что не надо. Она не хотела его обидеть. И еще он увидел, что Юлькины глаза потеплели, как будто оттаяли после долгой зимы.
— Будет вам такое ВАУ! — сказал Дима. — Даже ВАУ-ВАУ! Мы же вместе — сила! Да, Кошка? То есть Юля…
— Кошка! — сказала Юлька. — Помните, что Кошка — Птица гордая, не пнешь — не полетит!
Давно уже Птицы так не хохотали. С прошлого года…
Сначала никто ничего не понял. Ну, стоит малявка какая-то и в ладоши хлопает. В ладушки, наверное, играет. Но из другого конца коридора ее вдруг поддержал элегантный старшеклассник. И не просто поддержал — двинулся навстречу, бодро аплодируя. И еще двое… И еще один — такой странный пацан, которого вся параллель побаивается. Хлопают, сходятся — и все это с непроницаемыми лицами, как будто ничего не происходит. Кто-то даже присоединился, похлопал, но тут же смущенно опустил руки («Чего это я?»). Зато за это время кто-то из девчонок пару раз подхлопнул. А потом малявки все разом сообразили, что это же прикольно — взять и поплескать в ладошки. От них шум получился такой, что еще пару минут перемены — и вся школа рукоплескала бы. Но, как только прозвенел звонок, зачинщики всего этого действа резко прекратили аплодировать, церемонно поклонились друг другу и разошлись по классам.
- Предыдущая
- 24/55
- Следующая
