Выбери любимый жанр

Наследник Робинзона - - Страница 12


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

12

Она относится к древнейшей цивилизации и является святыней более древней религии, чем магометанская, а потому принадлежит прежде всего истории и человечеству.

На этом-то основании я и решил удержать ее у себя, по крайней мере, до того времени, когда окончательно смогу разобрать эти начертания, а затем увезу ее в Англию и сам лично помещу в Британском музее. И вот тогда-то мы увидим, позволит ли европейский научный мир вернуть эту драгоценную историческую и археологическую редкость негодяям, перебившим у меня столько славных солдат!

Если же мне не суждено довести до конца труд по толкованию и переводу надписи, сохранившейся на этой пластинке, то поручаю довершение его вам, дорогой мой и уважаемый зять. В таком случае вы будете располагать этой золотой пластинкой, как вам заблагорассудится.

Как вы увидите из моей рукописи, при сем прилагаемой, я считаю пластинку эту золотой, относящейся ко времени всемирного потопа или какого-нибудь первобытного переворота; уверен, что это памятник халдейской письменности. Завещаю вам это сокровище, как завещаю своих детей и бумаги, а главным образом, мои записки и документы, относящиеся к древностям Камбоджи.

Подписал: Ж. П. К. Робинзон».

При чтении этой записочки сердце господина Глоагена билось от волнения и радости, понятных только ученому. Прежде чем убрать драгоценный портфель во внутренний карман своего сюртука, ему захотелось еще раз взглянуть на драгоценную пластинку, и он приблизил открытый портфель к лампе, стоявшей подле него.

С первого же взгляда господин Глоаген признал несомненную справедливость предположений покойного зятя своего. Как знаток халдейской письменности, он сразу признал знакомые линии и, что еще того важнее, успел заметить, что некоторые из знаков на золотой пластинке, казалось, были те же самые, что и знаки друидского зодиака! Какое богатое поле для всякого рода изысканий и исследований!.. Сердце археолога переполнилось радостью, он готов был простоять целый час в созерцании золотой пластинки, но спохватился, что пора и ему принять более деятельное участие в дальнейшем осмотре, и потому, бережно свернув портфель, он запрятал его в свой внутренний боковой карман.

Вдруг он совершенно случайно заметил, что взгляд Кхаеджи, устремленный на него, выражал не то жалость, не то ужас.

— Ну, что, милейший? — сказал он ему по-английски, как мог. — Разве тебе знакома эта пластинка?

Кхаеджи печально опустил голову.

— Знакома ли она мне? — сказал он глухим голосом. — Ведь я же был с полковником, когда он взял эту пластинку. Будь проклят день, когда он взял ее, потому что она была причиной его смерти, и я уверен, станет причиной смерти его детей и даже вашей!..

— Полноте, любезный! Все это суеверия, недостойные старого солдата! — ласково сказал господин Глоаген. — Как можете вы верить тому, что обладание маленькой золотой пластинкой грозит смертью тому, кто владеет ею?

— Я не могу вам объяснить, почему именно, — сказал Кхаеджи, почесывая за ухом, — я простой солдат, но что я знаю, то знаю, и никто не выбьет у меня из головы, что от этой проклятой вещицы произошла смерть полковника и произойдет еще немало несчастий…

«Бедняга! — подумал господин Глоаген, не придавая особого значения словам Кхаеджи и намереваясь при случае расспросить его о некоторых подробностях находки этой пластинки. — Как много суеверия у этих азиатов! « — и видя, что госпожа О'Моллой с особым напряженным любопытством следит за ним и за бывшим денщиком Робинзона, он подошел к ней.

Между тем оба поверенных продолжали свое дело, стараясь поскорее избавиться от возложенной на них ответственности; они, согласно установленному порядку, открывали один за другим все ящики, тетради и витрины. Самого поверхностного осмотра было достаточно, чтобы господин Глоаген мог убедиться, что здесь собраны целые сокровища образцов и материалов для археолога, особенно заинтересованного архитектурой кхмеров. Конечно, о более тщательном осмотре всех этих сокровищ в данный момент не могло быть и речи, да и, кроме того, главная цель его поездки была уже достигнута, так как добавление к завещанию полковника Робинзона было теперь найдено и вручено по назначению.

Господин Глоаген дал поверенным расписку в получении от них всего, что ему следовало получить по завещанию его покойного зятя, и затем все вернулись в гостиную, предоставив Кхаеджи вновь запереть окна и двери рабочего кабинета покойного полковника Робинзона. Вернувшись в гостиную, господин Глоаген получил из рук поверенных все денежные и иные документы покойного и, выдав им расписки, поручил препроводить все это к его нотариусу в Париж, затем, покончив с делами, все отдали должное шербетам и другим прохладительным напиткам, после чего оба поверенных вскоре откланялись и удалились.

Едва успел затихнуть шум их шагов в вестибюле, как мистрис О'Моллой поспешно подсела к господину Глоагену, как бы желая сказать этим: «Ну, наконец-то мы одни, и вы теперь расскажете мне, что заключалось в этой знаменитой приписке, или добавлении к завещанию покойного».

Но увы! Господин Глоаген оказался не слишком общительным и даже на ее прямой вопрос отвечал, что, по-видимому, археологическое наследие, оставленное полковником Робинзоном, представляет собой громадный интерес для всего ученого мира и что на одно ознакомление с содержанием его коллекции, рукописей и папок с рисунками потребуется несколько месяцев. Потому-то, не видя никакой возможности заняться этим осмотром здесь, в Калькутте, он решил с завтрашнего же дня позаботиться об упаковке и отправке всех этих сокровищ в Париж.

— Таким образом я избавлюсь от заботы обо всех этих коллекциях и бумагах и буду более свободен располагать собою во время моего пребывания в Индии, так как вы, я надеюсь, не думаете, что мы с сыном станем злоупотреблять вашим любезным гостеприимством. А так как дела наши здесь окончены, то самое лучшее для нас воспользоваться остающимся временем для посещения наиболее интересных мест Индии.

— Уж не намерены ли и вы отправиться в Камбоджу? — спросила мистрис О'Моллой.

— Увы, я полагаю, что нам придется отказаться от этого намерения. Кохинхина и Калькутта на карте как будто близко, но на самом деле с берегов Ганга и до Сайгона целое громадное путешествие… Я полагаю, что лучше всего будет, если мы удовольствуемся простой попутной экскурсией, тем более, что ведь и Флоренс и Чандос должны будут отправиться вместе с нами в Европу, а потому думаю, что мы отправимся из Калькутты в Бомбей, на что потребуется по меньшей мере шесть недель времени, и за это время успеем, вероятно, повидать немало индийских достопримечательностей: Бенарес, Аллагабад, Лукнов, Дели, Агра, Джейнур, Барсун, Сурат, Эллора…

— Не более, как простая прогулка! — засмеялась госпожа О'Моллой.

— О, я отказался от многого из моего первоначального плана, — продолжал господин Глоаген, внутренно улыбаясь и прижимая плотнее к сердцу бесценную золотую пластинку. — Если мне только посчастливится увидеть хоть некоторые из этих знаменитых памятников древности, то я буду считать себя вполне удовлетворенным. А моя программа, как я надеюсь, даст нам возможность видеть Джагернаутский храм идола Мандар близ Багальгора и знаменитую лестницу Сешнага и воплощение Вишну под видом медведя в Удчири, развалины дворца Ранакхумбон в Шитторе и подземелье Эллора, и грот львов, и сотни других классических чудес. И право, надо быть чересчур требовательным, чтобы не удовольствоваться такой программой. Не говоря уже о том, что таким образом мы значительно сократим наше путешествие морем, сев на корабль не в Калькутте, а в Бомбее.

Мистрис О'Моллой, чрезвычайно огорченная тем, что разговор удалился от темы приписки к завещанию, пыталась направить его на эту интересную для нее тему, заговорив о смерти полковника Робинзона.

— Я часто спрашиваю себя, неужели покойный друг наш никогда не имел ни малейшего подозрения относительно того, какого характера была вражда, так упорно преследовавшая его… Он ничего не говорит об этом в своем добавлении к завещанию?

12

Вы читаете книгу


 - Наследник Робинзона Наследник Робинзона
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело