Горностай - Йыгисалу Харри Владимирович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/31
• Следующая

Лисы жили в можжевеловых зарослях. Их логово на склоне бугра горностай хорошо знал. Он заметил его по запаху и по царившему вокруг беспорядку. Лисята, как видно, играли здесь берцовыми костями и копытцами козленка, выщипывали перья из обглоданных крыльев кряквы и хохлатой чернети. Горностай понюхал всю эту мерзость издали. Иногда его интересовало, не осталось ли возле лисьего логова чего-нибудь такого, что можно прихватить с собой или проглотить на месте. Пустые надежды.

Однажды утром, возвращаясь домой после очередной охотничьей вылазки, горностай пробежал прямо над лисьим логовом. Этого оказалось достаточно. Самец лисицы, который тоже закончил свою ночную смену и торопился к себе, тут же бросился по следам горностая. Лису втемяшилось в голову, что он может таким же образом поохотиться на горностая, как на крыс и зайцев. Раз силенок побольше, значит, хватай за холку!

В беге горностай уступает лисице. При всем желании, даже при смертельной опасности, удрать не может. Если укрыться негде, песенка его спета. На этот раз горностаю и правда пришлось раскаиваться в своей неосторожности: дернула же его нелегкая пересечь дорогу лису! Никакой норы поблизости не было, до межевого каменного вала, куда крестьяне издавна свозили с полей валуны, довольно далеко по заросшему травой лугу, а каменные кучи возле распаханной залежи еще дальше.

Самое надежное место было в старом каменном валу, туда он и припустил во весь опор, так что некогда было ни оглядываться, ни прислушиваться. Спасло его лишь то, что лису время от времени приходилось брать след. Как видно, он не догадывался, что горностай с каждым шагом все ближе к намеченной цели.

К каменному валу оба вышли почти одновременно, но все же горностай чуть-чуть опередил лиса и перед самым его носом метнулся в дыру между валунами. И надо же случиться такой неудаче: добежать успел, а укрытие выбрал негодное — попал в завал. Узкий ход никуда не вел — плоский камень преграждал дорогу.

Лис понял его затруднительное положение, сообразил, что добыча оказалась в ловушке, нужно только ее оттуда выудить. Он подошел к камням, понюхал и убедился, что горностай находится поблизости. Сунул морду в дыру, но она дальше лисьих глаз не лезла — мешали камни. Тогда он принялся выгребать из-под них землю лапами.

Горностай ощущал горячий дух врага у самою своего хвоста и слышал, как тот сопел, втягивая воздух. Пасть лиса просовывалась все дальше. Опасность явно возрастала. Тут железы, расположенные у анального отверстия горностая, непроизвольно выстрелили вонючей жидкостью прямо в нос лису. У того перехватило дыхание, он отпрянул, чтобы глотнуть свежего воздуха. Горностай воспользовался его замешательством, не медля ни секунды, развернулся в злосчастном тунике, чтобы видеть противника и пустить в ход зубы.

Одним запахом, пусть даже неприятным, от хитрюги лиса не отделаешься. Он и похуже чего-нибудь вынесет, когда есть надежда поживиться. Надо угостить его как следует, до слез, чтобы впредь неповадно было гоняться за горностаями, вцепиться ему зубами в рыло, разок-другой защемить, словно клещами, да потеребить за нос.

Именно здесь, в каменной западне, где у преследуемого нет никакой возможности удрать, а преследователь никак не дотянется, самое подходящее место преподать лису урок, наказать его за жадность.

Но и лис не лыком шит. Куда ему торопиться — сел на землю и стал ждать, уверенный в своей добыче. Ни одного шороха, близкого или далекого, слева или справа, не пропускал мимо ушей, всякий писк улавливал, готовый в любой момент схватить жертву за загривок.

На глупую лягушку, конечно, так охотиться можно и па мышь, которая недалеко от той ушла, тоже, а горностая такими уловками не возьмешь. Он и сам живет охотой, все приемы знает.

Прежде всего нельзя забывать об осторожности. Сначала надо понюхать, не трогаясь с места, а потом уж призвать на помощь уши с глазами. Горностаи высунул чуточку свои короткий нос из-под камней и тут же убрал. Затем еще раз повторил маневр, совсем немножко, на полшага, подтянув тельце вперед, и так же быстро укрылся.

Ну конечно, никуда лис не делся, продолжал сторожить. Горностай не дурак, он сразу это понял. Да и противный лисий запах чувствовал. Ладно уж, переждем.

Горностай продолжал маневры — то высунется, то скроется, то покажется, то пропадет. У лиса в глазах замельтешило и голова пошла кругом. В дыру тоже не сунешься: тяпнет тебя или вони напустит. Утомился лис от долгого сидения, никакого толку нет от такой охоты! Поднялся он со своего места, задрал хвост кверху, помочился и поплелся восвояси. Не успел на несколько шагов отойти, как горностай выскочил из своей темницы и перепрятался в другое место. Попробуй-ка его теперь достать!

На лугу, в нескольких прыжках горностая от Таммисту, в густой траве жила птица с длинным-предлинным клювом и коротеньким хвостом, величиною с голубя. Называлась она вальдшнепом или лесным куликом.

Когда в апреле погода перестала капризничать, вечера и ночи стали теплее, горностаи услышали, как вальдшнепы, летавшие над ольшаником, издают глухое и несколько гортанное хорканье и резкое циканье.

Ранним утром и вечером до наступления полной темноты разносились вокруг своеобразные звуки: «оок-оок, ции-ции». Днем птицы шелестели в траве и в старых палых листьях, а вскоре самка села на гнездо.

Горностаи охотились и на вальдшнепов. Да как же не охотиться, когда их слышно у тебя под самым носом и даже видно, как они взлетают с глухим хлопаньем крыльев, а не много погодя опускаются в траву чуть дальше и быстро бегут по земле.

Горностай прислушался, поднялся на задние лапы, чтобы определить направление, и длинными прыжками — для него вообще характерно скакать, а не бегать — помчался за вальдшнепом, но тот вскоре исчез. И так бывало каждый раз. Гнезда горностай тоже не нашел. Умела эта осторожная птица дурачить врагов.

Но однажды в начале лета горностаиха наткнулась прямо на птенцов. Наверное, они обнаружили себя, потому что пищали или неосторожно бегали, выйдя из укрытия. Она даже увидела маленькие комочки в коричневато-пестрых перьях, ковыляющие в траве и перепрыгивавшие-подлетывавшие с места на место. По крайней мере, один из птенцов был почти в лапах — даже слюнки потекли от запаха теплого и нежного вальдшнепика. Мало ли что годится в пищу, даже кузнечик или какой-нибудь жучок, да разве они могут сравниться с птенчиком! Но и на этот раз ничего, кроме собственных слюнок, хищнику не досталось.

В последний момент самка вальдшнепа словно с неба упала перед самым зверьком, на расстоянии полутора прыжков, как раз между барахтающимся в траве птенцом и мордочкой горностая. Сложив крылья и вытянув клюв, она будто сама просилась в пасть.

Чего тут еще ждать — прыгай и прихлопывай лапой! Однако на какие-то полшажка горностай опоздал-, вальдшнеп успел пробежать вперед настолько, что не попался, но и не пропал из виду.

Прыжки горностая становились все длиннее, все поспешнее. Вытянув лапы, распластав над землей тело и хвост, мчался он за птицей, как вдруг та взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Расправив крылья, она планировала над ольшаником, наверное снова повернув к своим птенцам.

И в следующий раз горностай вернулся с охоты на вальдшнепа с пустым «ягдташем». Хищник, конечно, умный и хитрый, а все-таки вальдшнеп вырастил птенцов под его носом на лугу возле кустов.

Горностай выскочил на край клеверного ноля и нос к носу столкнулся с зайчонком. Тот ужасно испугался, сиганул вверх и задал стречка. Как видно, он был зимнего помета, не такой уж маленький, вполне успел подрасти на молодом клевере, которым и сейчас лакомился.

• Предыдущая
• 12/31
• Следующая