Выбери любимый жанр

Кольца вероятности - Лоскутов Александр Александрович - Страница 19


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

19

– Вчера они ударили по нашему штабу в Питере. Восемнадцать погибших. Потеряно все. Все! Документы, хроники, переписка – все это сгорело при пожаре. Милиция, конечно же, списала все на бандитские разборки, хотя...

– Хотя вы на самом деле совсем не бандиты, – не удержался я. – Такие беленькие и пушистенькие. Ну прямо ангелочки.

– На самом деле это первый шаг к апокалипсису, – невозмутимо закончил Рогожкин, будто бы и не заметив моей непочтительной выходки. – Мировая война не нужна ни нам, ни им...

Негромко запищал мобильник. Рогожкин недовольно скривился и, вытащив его, приложил к уху.

– Да... Я слушаю... Конечно, шеф... Да... Да, контакт установлен... Он здесь, рядом со мной... Да, шеф... Сделаю... – Федор убрал мобильник и снова повернулся ко мне: – Шеф передает тебе пламенный привет, Зуев.

– Скажи ему, что я весьма польщен, – мрачно буркнул я.

– Сам скажешь при встрече. Значит так, Антон Зуев, сейчас ты можешь отправляться по своим делам, а завтра я за тобой зайду. И готовься к дальней поездке.

– Ага... Ща-ас, разбежался!

Рогожкин глубоко вздохнул:

– Слушай, Зуев, у тебя ведь нет выбора. Выйти сухим из воды ты не сможешь, и сегодня вопрос стоит так: либо мы, либо они. И это значит, что или ты делаешь то, что я тебе скажу, или мы забираем кольцо, а эту процедуру ты, скорее всего, не переживешь. Помни, Зуев, твоя жизнь зависит только от тебя. – На мгновение усталая грусть в глазах Рогожкина сменилась выражением хищным и холодным.

Его взгляд буквально пронзил меня насквозь, привнося в душу страх и ощущение нависшей над моей головой смертельной опасности. Я отпрянул, содрогнувшись и чувствуя, как на запястье свинцовой тяжестью наливается кольцо вероятности. А в следующую секунду все исчезло. Федор снова смотрел на меня устало и чуть-чуть улыбаясь.

– Ну, бывай, Зуев. До завтра.

Он тяжело поднялся, скривился и извлек из кармана предмет, похожий на портсигар. Из портсигара появился шприц, наполненный какой-то буроватой дрянью. Рогожкин быстро сдернул колпачок с иглы и умело всадил шприц себе в плечо. Я поморщился. Не наживаемся на людских пороках, значит? А сам колет себе какую-то мерзость.

Федор облегченно вздохнул и зашвырнул пустой шприц в кусты.

– И последнее, Зуев. Не пытайся от нас сбежать. Скрыться от Братства ты не сумеешь даже на Северном полюсе. А, кроме того, у нас ведь останется твоя жена.

Он ушел, а я еще долго глядел ему вслед, сжимая кулаки и пытаясь унять бурлившую во мне ярость. Сейчас я даже пожалел, что в том бумажном пакете оказался не пистолет, а всего лишь печенье. Так хотелось всадить этому уроду пулю между лопаток... И потом будь что будет.

А-а... Мать вашу...

Беззвучно матерясь, я медленно поднимался по лестнице, любуясь оставленными на стене после перестрелки глубокими выбоинами. Сбитая пулями штукатурка хрустела под ногами. Блин, сколько дней уже прошло, а убрать никто так и не удосужился.

Я остановился перед дверью, украшенной несколькими наспех приколоченными фанерными заплатами. Но по крайней мере дверь была на месте – я помню ее валявшейся на полу после того, как несколько психованных молодчиков ворвались в мою квартиру. Теперь она снова висит на вывороченных петлях. Наверное, Иванович помог, надо будет при случае поблагодарить. И за то, что навещал меня в камере, – тоже. Ольга вот ни разу не была, хотя, может быть, ее и не пустили.

Подняв руку, я негромко постучал. Звонок не работал – в этом я уже успел убедиться.

За дверью царила настороженная тишина. Ни звука. Я уныло кивнул. Ольгу можно понять. Она там сейчас одна. В разгромленной квартире, испуганная, дрожащая, шарахающаяся от каждой тени. Сейчас небось сжалась в кресле, боится даже глаза поднять. Я бы на ее месте так себя и вел. Или, что вероятнее, вообще под кровать забился.

За дверью по-прежнему было тихо. А может, ее нет дома? Или Рогожкин?.. Решительно отбросив такие мысли, я снова несколько раз стукнул в дверь.

Тишина. Потом едва слышно раздался какой-то тонкий, почти неузнаваемый голосок:

– Кто т-там?

Милая, любимая, родная, ты жива! Ты дома. Оля, я тебя люблю!

– Это всего лишь я. Быстро прячь любовников на балкон и открывай дверь своему верному мужу.

Дверь распахнулась, со скрежетом пробороздив бетонные плиты пола. Машинально я отметил вырванный автоматной очередью замок и перекосившиеся петли. Чтобы открыть эту дверь, теперь не нужны были ключи, достаточно всего лишь пинка.

– Все, можешь войти. Только под кровать не заглядывай.

Храбрится. На подбородке ссадина, губа разбита, глаза покраснели от слез. И взгляд испуганный, но в то же время счастливый.

Я шагнул вперед и обнял ее. Зарылся лицом в ее волосы.

– Оля. Любимая. Все кончено. Все, Оленька. Все теперь будет хорошо. – Врал я, конечно, бессовестно врал, но так было надо. – Ты жива, я тоже. А все остальное – не важно. Оля...

Ольга тихо плакала, уткнувшись мне в плечо. Я ласково поглаживал ее по спине.

Что же ты пережила? Какого страху натерпелась, когда вокруг свистели пули, когда в двух шагах от тебя упал на пол прошитый очередью человек, когда твой муж с безумным воплем выскочил в окно, чтобы рухнуть вниз головой с четвертого этажа? Беготня, стрельба, драка. Милиция, с ходу ворвавшаяся в квартиру и выволокшая тебя из-под стола. Я сам до сих пор не верю в то, что это все происходило на самом деле. Иногда кажется, что вот сейчас я проснусь и все будет иначе. Все станет таким же, как и раньше. И я встану утром под монотонное тарахтение будильника, пойду на работу, поздороваюсь за руку с ухмыляющимся Валеркой, которого все зовут не иначе как Медведем... Но этого не будет. Все это осталось в прошлом.

В сегодняшнем дне у меня разнесенная вдрызг квартира, доведенная до тихой истерики жена, подозревающий меня во всех смертных грехах майор Таранов и чертово Братство Придурков на хвосте.

А завтра?.. О завтрашнем дне не хотелось даже и думать. Что затеял этот Рогожкин? Что хочет от меня его идиотская организация? Чем я могу помочь ему, и как бы мне ухитриться провернуть дело так, чтобы выбраться из этой каши живым?

– Все хорошо, Оля. Все будет хорошо...

Я закрыл протестующе заскрежетавшую дверь, подхватил Ольгу на руки и отнес в комнату. Уложил на кровать, поцеловал и молча сел рядом. Оля держала меня за руку, стиснув пальцы так, что мне было больно. Но я терпел.

– Я хотела прийти к тебе, – захлебываясь, бормотала она, – но меня не пустили... Я ждала... Семен Иванович сказал, что тебя скоро выпустят... Они что-то нашли... Я верила, что все еще образуется...

– Тише, тише. Спи. Конечно, все образуется.

Я ждал, пока она не уснула. Потом осторожно высвободил руку и встал. Осмотрелся.

Да, наша скромная квартирка все еще напоминала место мамаева побоища. Изрытые щербинами стены и превращенная в щепу мебель. На месте люстры торчали два обрывка провода, зеркало исчезло, оставив только широкую круглую раму, у стены сиротливо притулилась хромая табуретка с тремя ножками. Но при этом было видно, что здесь уже поработали хозяйственные руки моей жены. Весь мусор куда-то исчез, вместо выбитого стекла вставлено новое, кровавые пятна со стен были удалены вместе с клочками обоев. В углу стояло ведро, наполненное мыльной водой, рядом валялась тряпка.

Я вздохнул, заглянул на кухню, в туалет. Поморщился. Следы разрушений были и здесь. Осмотрев пробитую пулей кастрюлю, я задумчиво пожал плечами и осторожно водрузил испорченную посудину на холодильник.

Наше жилье после того незабываемого дня требовало капитального ремонта. Эх, жаль, что денежки Михаила сгинули в милицейских застенках, сейчас они бы ох как пригодились.

Да, тогда было бы гораздо проще.

Несколько минут я смотрел на свернувшуюся калачиком Ольгу, потом вышел на балкон и глубоко вдохнул пахнувший надвигающейся грозой воздух. На улице уже почти стемнело. И если бы не затянутые тучами небеса, то можно было бы разглядеть, как одна за другой зажигаются на небе первые звезды.

19
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело