Венец творения - Лоскутов Александр Александрович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/73
• Следующая

Чуть в стороне от дома, поправ широченными колесами кучу слежавшегося мусора, остановился тяжелый грузовик, и из его кузова один за другим выпрыгивали одетые в камуфляж люди. А ведь у подъезда и так было полно народу. И вдобавок человек двадцать уже обшаривали дом. Я видел, как лучи их фонариков подсвечивают изнутри чудом уцелевшие пыльные стекла и тонкими светящимися змейками щелей разбегаются по заколоченным фанерой рамам.

Много ли им понадобится времени, чтобы обнаружить забытую на подоконнике лампу и догадаться выглянуть во двор? Много ли времени потребуется поднятым по тревоге армейским подразделениям, чтобы полностью оцепить и прочесать район?

Отсюда надо убираться. И быстро!

Я махнул рукой, поторапливая замешкавшегося Хмыря. Подхватил за руку Ирину. И побежал в сторону смутными отблесками видневшихся за домами прожекторов периметра. Если где и можно уйти от облавы, то только там. Вплотную примыкающие к стене кварталы обычно охватывались последними. Это оставляло выскользнувшим из раскинутых сетей людям последний путь к отступлению… Правда, на самом деле это была всего лишь иллюзия. Дальше стены еще никому не удавалось убежать. Даже если повезет не попасть в руки патрулю — за опутанную колючей проволокой широкую бетонную ленту хода все равно нет.

Но нам туда и не надо. Нам лишь бы выскользнуть из сжимающихся челюстей облавы. А там, глядишь, и удастся что-нибудь придумать.

— Тихо… — Я выпустил Ирину руку, жестом попросив ее оставаться на месте.

Потом, пригнувшись, перебежал опасный освещенный участок между домами. Присел за утонувшим в густой тени опрокинутым мусорным баком.

Что это там такое? Как будто фары горят…

Так и есть. Машина. Бронированный армейский джип с привычным трехцветным прямоугольником на приоткрытых дверях. Внутри два человека. Ужинают, хотя вернее было бы сказать, полуночничают.

Как некстати! Или, наоборот, кстати?.. Не знаю. Пока еще не знаю. Но, уверен, скоро пойму…

— Что будем делать? — Небрежно пристроив обрез на коленях, рядом присел Хмырь. — Может быть, попробовать по-тихому прирезать этих оболтусов?

Я задумчиво провел пальцем по ребристой рукояти пистолета. Кивнул.

— По-тихому… Только убивать мы никого не будем.

— Никак человеколюбие проснулось?

На бывшего инквизитора я не смотрел, но был на все сто уверен, что сейчас его губы ехидно усмехаются мне в спину. И как он даже в такой откровенно поганой ситуации ухитряется найти повод для веселья? Мне, например, давно уже не до смеха.

Жутко саднило содранную падением кожу. Я чувствовал, как под рубашкой по спине медленно ползет тяжелая капля… чего? Пота или крови? Не важно. Невыносимо ныл вновь растревоженный бок. Ладно хоть колено перестало стрелять болью при каждом шаге. А то хороший бы из меня сейчас получился вояка.

— Человеколюбие ни при чем, — пробурчал я, вытаскивая пистолет и мягко передергивая затвор. — Голый расчет. Посиди пока здесь. Я быстро.

Я действительно управился быстро. Эти ребята оказались жуткими разгильдяями, даже не допускавшими мысли о том, что кому-то из беглецов может взбрести в голову напасть на них. Когда я рванул дверцу и ставшим уже привычным приемом — рукояткой пистолета по голове — с ходу нокаутировал первого армейца, второй даже не попытался достать оружие. Хотя у него была прекрасная возможность подстрелить меня, пока я выволакивал потерявшего сознание солдата и взгромождался на его место, парень ее бесстыдно проморгал В самом прямом смысле. Он ошалело пялился на меня и хлопал глазами до тех пор, пока я не сунул ему под нос пистолет.

— Заводи!

Армеец поспешно кивнул и зашевелился. Фыркнул и натужно заурчал двигатель. Громко заскрежетав, машина рывком дернулась с места.

— Двигай вперед. Медленно. Вон у того столба остановись… — Я высунулся в окно, махнув рукой вышедшему в свет фар Хмырю. — Транспорт подан, можешь запрыгивать. Ира, ты садись назад.

Я выбрался из машины, предварительно на всякий случай еще раз пригрозив водителю пистолетом. Мог бы не стараться. Кажется, парень меня узнал и теперь боялся Даже кашлянуть без разрешения. Как раз тот редкий случай, когда моя широкая известность играет на руку.

— Сядешь за руль? — спросил я Хмыря, краем глаза заметив, как сжался при этих словах пленный армеец. Бедолага, кажется, решил, что, когда он станет не нужен, мы его просто пристукнем.

— Мм… Пожалуй, нет. Лишние руки не помешают, если вдруг придется отстреливаться. Пусть пока нас твой паренек покатает.

Водитель побледнел еще больше. Я его даже мимоходом пожалел. Хотя, конечно, не настолько, чтобы отпустить или позволить ему сбежать.

— Там, на заднем сиденье, автомат… — Я немного помолчал. — Иван, ты… это… если стрельба начнется, присмотри там, чтобы Иру не зацепило…

Глупость я, конечно, говорю. Полную глупость… Если действительно начнется перестрелка, невозможно быть в чем-то уверенным. Шальные пули на то и называются шальными, что летят куда хотят. Как можно защитить от них кого-то?.. Разве что только закрыть собой.

Может, мне тоже сесть назад?

— Сделаю все, что в моих силах. — Бывший инквизитор легонько хлопнул меня по плечу. — С ней ничего не случится. Даю слово.

Если бы я только мог быть в этом уверен… Прости, Ира, что втянул тебя в эту заварушку. Тебе давно надо было послать меня куда подальше, а не терпеть закидоны столь никудышного мужа, как я…

Я молча кивнул и запрыгнул в кабину.

— Трогай. Выруливай на проспект и езжай параллельно периметру. И запомни: если что выкинешь — разговор у нас с тобой будет очень коротким. — Я демонстративно помахал пистолетом.

Лязгая и дребезжа, машина медленно поползла вперед. Неровный свет фар скользил по растрескавшемуся и изрытому колдобинами асфальту, выхватывал из темноты безжизненные стены домов, вонзался в слепые провалы окон. Казалось, что за пределами этого скачущего перед глазами пятна света нет ничего, кроме смотрящей на нас миллионами невидящих глаз тьмы. Мир истончился, исчез, сжался до размеров натужно взрыкивающей двигателем машины и сидевших в ней четырех человек.

Я невольно поежился. И, осознав, что продолжаю нервно теребить рукоять кинжала, поспешно отдернул руку. Давящее ощущение мягко опускающегося на город туманного одеяла медленно отступило. Стало немного легче. Я наконец-то получил возможность вдохнуть полной грудью и попытаться уверить себя в том, что это мне всего лишь почудилось…

— Завтра, — неожиданно глухо сказал Хмырь. — Все решится завтра. Тьма наступает. У нас остался последний день, потом будет поздно. Есть идеи, как не потратить его напрасно?

Я не стал отвечать, вместо этого бросив до побеления костяшек пальцев стиснувшему руль шоферу:

— Поднажми чуток. Ползем как черепахи.

После чего вновь повернулся к бывшему инквизитору. И в свою очередь задал самый насущный сейчас вопрос:

— Куда?

Тихий смешок.

— А что, есть варианты?

Я пожал плечами, вновь безотчетно коснувшись рукояти кинжала. Пальцы кольнула острая ледяная игла, но я ее даже не почувствовал. Может быть, потому, что сейчас я и без того чувствовал себя так, словно все мое тело высечено из мертвого черного льда.

— Есть… Можно просто спрятаться. И наплевать на все.

— Твое право, — после недолгой паузы отозвался Хмырь. Его лицо, как всегда в моменты опасности, не выражало абсолютно ничего. — Если таков твой выбор, я не стану спорить. Никто не станет.

Ирина растерянно переводила взгляд: на меня, на бывшего инквизитора, на старавшегося изо всех сил не слушать наш разговор шофера. Я видел ее глаза в зеркале заднего обзора. Зеленые. Бездонные. Непонимающие. Но, несмотря ни на что, — любящие…

Мог ли я предать их? Могли я прятаться или бежать? Мог ли я день за днем смотреть в них и вспоминать — каждый день, час, минуту — вспоминать ту, пусть и ничтожную, возможность, которую я упустил?

Ирина смогла бы меня понять и простить — я верю в это. Хмырь мог бы понять и простить. И даже все оставшееся человечество, хотя до его мнения мне как раз нет дела, могло бы меня понять… Но смогу ли я простить сам себя?..

• Предыдущая
• 58/73
• Следующая