Хранитель - Голотвина Ольга - Страница 164
- Предыдущая
- 164/282
- Следующая
Выше по тропе раздался визг (Айфер сразу понял, что голос мужской). Мигом кубарем прокатился бедолага, наверняка впервые в жизни сбитый с ног женской ручкой. Не переставая вращать перед собой топор, Айфер перепрыгнул через кувыркающегося вниз наррабанца, могучим пинком добавил ему скорости и крикнул:
- Неплохо для бабы!
Опытный воин знал, что лучший способ подбодрить товарища в бою - это разозлить его как следует. И действительно, от зарослей донесся грозный возглас:
- Вернемся в крепость, я покажу, кто из нас баба, а кто - десятник!
«Эх, - довольно подумал Айфер, - не завидую я тем, кто ей сейчас под руку попался!»
Он взревел, как дракон, и еще стремительнее заработал топором. Казалось, наррабанцы отлетают прочь от одного только вихря, поднятого яростным железом. И пошел грохотать меж скал мощный голос, на смеси наррабанского и грайанского разъясняющий всем этим паршивым шакалам, от кого они произошли, в каких неприятных местах воспитывались и какую грязную жизнь до сих пор вели. А уж какой смертью им предстояло сдохнуть - это красноречивее Айфера объяснял его топор…
По короткому свисту вожака наррабанцы отхлынули, заманивая богатыря ринуться в погоню. Но это у них не вышло: Айфер, может, и не блистал умом, но боевого опыта у него хватало. В одиночку за толпой он не помчался, воспользовавшись краткой передышкой, окинул взглядом скорчившиеся меж камней искореженные трупы и даже крякнул от удивления: сам не заметил, когда столько навалять успел!..
Внезапно на тропе возник тощий сутулый наррабанец и, держась на безопасном расстоянии, поднес руку ко рту. Айфер заметил у него в кулаке короткую трубку. Много повидал в жизни грайанский наемник, а вот о шипах рухху слышать ему не приходилось. Поэтому он лишь поудобнее перехватил рукоять топора и приготовился отразить любое нападение. Но противник взмахнул рукой и юркнул вниз по тропе, укрылся за камнями.
Распаленный боем грайанец и не почувствовал легкого укола в шею, туда, где был распахнут ворот рубахи. Он испустил боевой клич, ожидая новой атаки. Но враги затаились, выжидая, как воронье на побоище.
И отказали ноги, онемели сильные мускулы. С ужасом и отвращением почувствовал Айфер, что опускается на колени. Ничего более унизительного не испытал он в своей честной жизни воина: собственное тело предало, изменило.
Наррабанцы осторожно приближались. Чувствуя, что руки наливаются свинцовой тяжестью, Айфер с усилием вскинул топор и зарычал. Ах каким неподъемным стал этот топор, даже глаза застелило багровой пеленой…
А враги совсем близко, слышно тревожное карканье:
- Держится! Нужен еще шип!
- Сдохнет от двух шипов…
- А так не возьмем!
Вторая игла клюнула кожу. Топор выпал из ослабевших рук.
- Живой?
- Вроде околел… Не угодить бы нам на жертвенник! Велено брать живыми, а тут еще девка в пропасть сорвалась…
Нет, конечно, его подводит слух. Это же не про Араншу, это не может быть про Араншу…
- Эй, послушай его сердце - стучит или уже сдох?
Кто-то встал рядом с беспомощным грайанцем на колени, разорвал на нем рубаху, припал ухом к груди.
И тут все увидели немыслимое: грайанский богатырь из последних сил вскинул руку. Пальцы намертво сомкнулись на горле врага.
- Демон! - разом взвыла вся свора. И это слово было последним, что услышал Айфер, проваливаясь в бездонный черный омут.
* * *
Редкие чахлые кустики не впивались корнями в склон, а лишь беспомощно и жалко цеплялись за камни. Разве вскарабкаешься наверх по такой ненадежной «лестнице»? С каждым твоим движением слабенький кустик выдирается из неприметной трещинки, в которой пытался угнездиться, а ты сползаешь еще ниже, отчаянно цепляясь за следующую жалкую веточку. И еще спасибо, что не летишь на дно, как только что улетел, кувыркаясь, твой меч, выбитый из рук каким-то смуглым умельцем…
Понемногу Аранша достигла дна ущелья. Руки тряслись от напряжения, пальцы были изрезаны в кровь и не гнулись. Зато ноги гнулись, и еще как! Замычав от боли, наемница рухнула на камни и счастливо замерла, осознавая, что жива…
Блаженно-мучительное состояние продолжалось недолго. Аранша не могла позволить себе валяться на дне ущелья, сопливо умиляться своему спасению и ждать, что боги пошлют ей помощь. Не из таких она была, эта упрямая рыбачья дочь! Наплевать, что ноги отказываются сделать хоть шаг. Да кто их в конце концов спрашивает? Наплевать, что лютая боль сводит руки. Наверху убивают Айфера и госпожу!..
Заглушив в горле стон, Аранша поднялась на ноги. Нет, здесь не выбраться, вон она как склон пропахала…
Пошарив взглядом по камням, наемница не увидела своего меча. Известно, что потерянные вещи присваивает Многоликая… Ну и ладно, пусть старая дрянь подавится этим мечом, у Аранши нож за голенищем. Добудет она и посерьезнее оружие, только б наверх выбраться…
С каждым шагом боль становилась привычнее, ее вполне можно было терпеть, а взгляд шарил по нависшим вокруг откосам, пока не зацепился за промоину, разрезавшую левый склон. Вероятно, здесь был источник, но почему-то заглох. Но вода успела промыть в камне нечто похожее на ступени. Конечно, карабкаться по этой «парадной лестнице» будет только ненормальный. Куда разумнее брести дальше, надеясь, что стены где-нибудь станут ниже или сквозная пещера выведет на свободу. Правда, это уведет далеко от места схватки…
Что-то в глубине души, в темном ее уголке, трусливо шепнуло: «Так это же хорошо!»
Аранша вспомнила старую поговорку наемников, которую любил повторять ее учитель: «Деньги делают героев только из дураков». Мол, раз тебя наняли, маши себе мечом. Как все. Не торопись сложить голову.
- Ну и пусть! - упрямо сказала Аранша вслух. - Значит, я дура!
И ущелье ворчливо отозвалось эхом: «дура… дура… дура…»
Тяжело вздохнув, Аранша всем телом приникла к крутому склону, израненными пальцами впилась в края промоины и начала мучительный подъем…
32
Орешку и Нурайне было с чего приуныть. Четыре дня искали они Илларни, обошли весь город, тратили медь и серебро налево и направо. Но след астролога затерялся, как тропка муравья в густой траве. А только что у них побывал очень неприятный посетитель. Их дом вновь осчастливил кратким визитом смотритель ковра и подушек. Нхари-дэр прямо-таки истекал медом, передавая послание своего повелителя. И само послание было любезным по форме, хотя и жестким по смыслу: грайанцы загостились в столице, пора им возвратиться на родину или хотя бы покинуть Нарра-до…
- Светоча можно понять, - негромко сказала Нурайна, глядя на закрывшуюся за гостем дверь. - Мы для него - загадочные, опасные чужеземцы… и живое напоминание о той неприятной истории.
- Да боится он, что мы языками начнем трепать про то, как он мимо скамьи уселся! - зло отозвался Орешек.
Женщина промолчала. Орешек бросил на нее тревожный взгляд. Ой, не нравилась ему сегодня Нурайна! Вялая… глаза странно блестят… посреди разговора обрывает фразу, умолкает… Не заболела ли, храни ее Безликие!
Орешку захотелось немного развеселить свою спутницу. Встав, он отошел к двери, грациозно поклонился Нурайне и вернулся в центр комнаты - но уже чинной походкой воспитаннейшего придворного. На подушки опустился легко и изящно, к яблоку на блюде протянул руку, словно оказывая скромному плоду великую честь.
В глазах Нурайны мелькнула искорка интереса.
- Похож… - скупо бросила она.
Ободренный, актер продолжил представление. Голос его звучал музыкально и мягко:
- Высокородный господин и прекрасная госпожа, во имя богов, не подумайте, что вас выгоняют из города, но это так оно и есть… Вы - истинное украшение столицы, до сих пор Нарра-до жил лишь предвкушением встречи с вами, но, как говорится, гладкой дороги вашей повозке…
- Предыдущая
- 164/282
- Следующая