Хранитель - Голотвина Ольга - Страница 175
- Предыдущая
- 175/282
- Следующая
Громадные, молящие зеленые глаза заслонили все. Орешек забыл об опасности, которая грозила ему самому. У него и мысли не мелькнуло о том, как Арлина попала в пещеру, какое злое чудо перенесло ее сюда из Грайана. Важным было лишь то, что левая рука убийцы сгребла ее черные волосы, а правая приставила острие ножа к шее девушки.
Долгое молчание прервал Великий Одержимый. В голосе его прозвучала растерянность, чуть ли не страх:
- Я знаю тебя… ты был в крепости Найлигрим…
- Я - Хранитель крепости, - уточнил Орешек, совершенно не соображая, что говорит, и думая лишь о стальной полоске возле тонкого смуглого горла.
Видимо, Джилинер услышал в его тоне больше, чем было сказано словами. Великий Одержимый приободрился и заговорил властно, жестко:
- Эта женщина что-то значит для тебя? Ты не хочешь ее смерти?
- Не хочу… - Орешек пытался держаться спокойно, но у него это плохо получалось.
- Тогда предлагаю сделку: ее жизнь в обмен на… на твой пояс!
Ничего не понимая, но не тратя времени на раздумье, Орешек рванул застежку. Поток серебра заструился в его руке. Камень на пряжке налился багровым светом.
- Осторожнее! - забеспокоился Джилинер. - Не урони его!
Орешек, как только что Ворон, расслышал не слова, а то, что за ними скрывалось. И понял: он может говорить на равных с этой бандой убийц! Еще не догадываясь, зачем этому ящеру с грайанским выговором понадобился его талисман, парень дерзко ухмыльнулся и лихо раскачнул пояс за кончик.
- А ну, отпусти госпожу, моль длиннолапая! - скомандовал он коротышке. - А то сейчас ка-ак хрястну пряжкой о стену!
- Отпусти женщину, - приказал Джилинер Шайсе. Тот неохотно повиновался.
Задыхаясь, Арлина взбежала на каменный карниз и припала к груди Орешка, словно это было самое надежное место на свете, убежище от всех страхов. Орешек левой рукой обнял девушку.
Он и сам не понял, что произошло в следующее мгновение. То ли его правая рука сама дернулась и выпустила пояс, то ли холодное серебро вдруг стало скользким и выпорхнуло из ладони…
Серебряная змея прянула в воздух и наискось полетела к жертвеннику. Джилинер в прыжке рванулся наперехват. Его пальцы сомкнулись на плоских звеньях.
Не обращая внимания ни на кого и ни на что, Великий Одержимый взбежал по ступенькам жертвенника. Все замерли, охваченные грозным предчувствием. Джилинер протянул руку - впервые в жизни эта рука дрожала! - к исполинской черной деснице:
- Вот твой браслет, Кхархи! Наконец-то он нашел тебя!
Избранные простерлись ниц на камнях. Нурайна вскинула ладонь к побелевшим губам. Орешек и Арлина крепче сжали друг друга в объятиях. Илларни подался вперед, словно пытаясь помешать тому, что вершилось на его глазах.
Снаружи слышались крики и шум драки. Кхархи-гарр вопили про нападение, про грайанцев. Но в пещерном храме никто не отвел взгляда от жертвенника.
Джилинеру не пришлось застегивать на обсидиановой руке гигантский браслет: плоские серебряные кольца сами прильнули к гладкой поверхности. Из круглого камня хлынуло багровое сияние, озарившее пещеру, словно люди очутились в самом сердце огромного костра. Но сияние быстро угасло, и хотя светильники горели по-прежнему, всем показалось, что вокруг воцарился мрак.
- Вы поняли?! - победно прокричал Ворон. - Теперь осталось ждать, пока Кхархи в своем нынешнем воплощении придет сюда!
И тут из пещерного полумрака, из мрачных темных стен - нет, просто ниоткуда! - донесся голос, звучный и сильный, напоминающий голос Джилинера:
- Кхархи уже здесь!
Это было сказано по-наррабански, и никогда еще этот язык не звучал с такой грозной красотой, с такой свободной мощью.
Грайанцы на каменном карнизе забыли про оружие… да в этот миг они забыли даже свои имена!
Снаружи, за толщей гранита, люди, не слыхавшие ни слова, почувствовали присутствие высшей, необоримой силы и прекратили схватку, а животные в панике заметались, стараясь порвать путы.
Джилинер безумным взглядом обвел пещеру и увидел, как у самого выхода встал на ноги Шайса. Судорога безмерного страдания исказила его лицо; он вскинул руки к горлу, точно пытался себя задушить - или боролся с душителем. В руке он держал опояску, которую успел сорвать с себя, но Гадюка бессильно свисала вдоль тела, потому что не было перед Шайсой противника.
С хрипом коротышка осел на колени, опрокинулся на бок и замер в неестественной, изломанной позе. А над телом его возник рой мерцающих, поблескивающих черных искр.
Звучный голос продолжал со спокойным удовлетворением:
- Новое ощущение… совсем новое… оказаться на свободе после долгого заключения в человеческом теле… да еще в таком жалком теле! Впрочем, хорошо, что он оказался рядом, тот бродяга, убитый ударом по горлу. Иначе пришлось бы побывать какой-нибудь прыгающей или ползающей тварью.
Мерцающее черное облако медленно двинулось по пещере. Все застыли на грани между жизнью и смертью.
Вдруг простертая на полу женщина встала, сорвала вуаль, открыв снежно-белое лицо с тонкими чертами, высокую шею и водопад черных волос. Коротко и хрипло, как птица, вскрикнула она, и были в этом крике призыв, страсть и восторг.
Черное облако задержалось возле ее головы. На лице женщины появилось удивление, она пошатнулась, прижала руки к сердцу и мертвой рухнула на пол.
- Теперь понимаю, - задумчиво произнес голос, - почему человек, в чьем теле я прозябал, так относился к женщинам. Человеческая плоть требовала самки, а божественный дух испытывал омерзение к грязным людским играм…
Черное облако продолжало свой страшный путь - все ближе и ближе к жертвеннику, вот проплыло над головами павших ниц Избранных.
- Все вы скоро умрете, - вслух размышлял голос. - Я проголодался за полтора века. Конечно, ваши предсмертные корчи не насытят меня, да и этих, в оазисе, мне не хватит…
Черное облако поравнялось с лицом Джилинера, замершего под обсидиановой десницей.
- Вот ты, пожалуй, проживешь дольше других. Конечно, без магической силы не сможешь быть мне хорошим слугой, но годишься в шуты. - В голосе звучала брезгливая скука. - Занятно будет вспоминать, как я звал тебя господином… Но что это? Ты плачешь? Ты еще не забыл, что такое слезы? Не ожидал… ты и впрямь очень забавен…
Облако поднялось выше и парило у черной головы статуи.
- Это хорошие мгновения… предвкушение мести, предвкушение бури… даже не хочется ее торопить. О-о, я не буду размениваться на мелочи вроде стычек между племенами или эпидемий в жалких деревушках. Мир захлебнется собственной кровью, забьется в конвульсиях… Пораженный безумием человек падет на четвереньки и завоет, задрав к небу звериную морду… вот тогда все поймут, что такое оскорбить бога!
- Да, но ты-то не бог!
Если бы эта фраза прозвучала вызовом, яростью или гневом, Кхархи либо убил бы выкрикнувшего ее, либо просто не соизволил бы ничего услышать. Но в отчетливом, ясном голосе было лишь вежливое желание разъяснить недоразумение.
- И кто же так считает? - заинтересовался Кхархи.
- Я так считаю, - учтиво отозвался Илларни, неспешно начав спускаться по ступенькам. - Ну какой же ты бог? Кто тебе это сказал? Вот эта банда душевнобольных? Ты сам свел их с ума, научил, что говорить, много раз услышал - и поверил? Но это же смешно! - Старик уже спустился с лестницы. - Подумай сам: если я напишу на пергаменте, что я бог, и тысячу раз прочту это вслух, то, может, и поверю, но ведь божеством не стану, правда?
- Ты не боишься меня? - удивился звучный голос. - Я ведь могу убить тебя - мгновенно или медленно, как захочу.
- Боюсь я или не боюсь - это не имеет отношения к сути вопроса, - отмахнулся ученый. - Если тебе это доставит удовольствие - да, боюсь. Но твой аргумент неубедителен. Я старый человек, меня может убить любой бродяга. Но неужто я стану каждому встречному бродяге воздавать почести как божеству?
- Я могу убить не только тебя, - отозвался Кхархи почти без скуки в голосе. - Я могу стирать с лица земли целые народы…
- Предыдущая
- 175/282
- Следующая