Единственная - Лоуренс Стефани - Страница 68

• Предыдущая
• 68/88
• Следующая

– Пожалуйста… – умоляюще попросила она.

– Ну хорошо, – уступил он, – о чем ты еще мечтала?

– Ну… если бы я была госпожой Рестормела, ты непременно был бы моим господином.

Он тихо выругался на французском.

– И ты действительно хочешь попасть туда… леди?

– О да, – рассмеялась она, жадно целуя его, но тут же отстраняясь.

Он отпустил ее.

– Итак, – начала она, облизнув нижнюю губу, – ты мой лорд и только что вернулся с охоты за разбойниками, а я жду тебя здесь. – Она соблазнительно качнула бедрами. – Ты только что приехал, поднялся сюда, выгнал моих дам из комнаты и немедленно обнял меня. Что будешь делать дальше?

Его глаза потемнели, лицо словно окаменело. Сейчас он в самом деле походил на средневекового лорда.

– Что буду делать… зависит от множества вещей. Таких, как…

Одна рука сжала ее ягодицы. Он подсадил ее так высоко, что развилка ее бедер подхватила его вздыбленную плоть.

– Говори, жена, ты была послушной? Не изменяла мне? Она уже сгорала от предвкушения, и язык ей почти не повиновался. Все же она высокомерно скривила губы:

– Послушной? Я потомок викингов, помнишь?

– Да, я вижу.

Его взгляд был жестким и безжалостным.

– Значит, мне так и не удалось укротить тебя?

– О нет, пока еще нет.

Она сделала вид, что отталкивает его, попыталась вывернуться из его объятий. Бесполезно. Он неумолимо продолжал стискивать руки, прижимать ее к себе. Она не поддавалась, и он изменил тактику: продолжая удерживать ее одной рукой, другой повернул ее лицо к себе. Но в прикосновении не было ни угрозы, ни жестокости.

Он смотрел прямо ей в глаза. Она вдруг ощутила его колебание и едва слышно прошептала:

– Только не останавливайся… Этот шепот послал по его телу озноб.

Его веки дрогнули. Он прикусил губу, медленно наклонил голову.

– Не уверен, смогу ли…

Он приоткрыл губами ее губы. Язык ворвался в ее рот: властный, бесконечно требовательный, и безудержная страсть унесла их. У нее кружилась голова. Сценарий придумала она, но ее слова, ее фантазия нашли в нем отклик.

Нашли и вскрыли глубоко запрятанную жилу безжалостной жажды обладания.

Его руки блуждали по ее телу, согревая даже сквозь бархат амазонки, и это было куда более эротично, чем если бы она оставалась обнаженной. Он снова владел ею, и она невольно задавалась вопросом, уж не сама ли стала причиной такой атаки. Какого же повиновения он теперь от нее потребует?

И вдруг осознала, что ей все равно. Она сама просила этого, хотела, мечтала узнать все о нем и о его отношении к ней, когда все преграды цивилизации падут.

Поэтому она продолжала играть свою роль, одновременно изображая покорность, ибо ни одна леди не могла отказать лорду в правах на свое тело. И все же сдерживалась, оттягивая неизбежную капитуляцию, требуя, чтобы он покорил ее, прежде чем она отдастся ему.

Опасная игра: остатки разума, еще не покорившиеся страсти, знали это. Но она знала также, что, если он был источником опасности, ей ничто не грозит.

Ей нечего бояться. И есть что приобрести. И многому нужно учиться.

Например, до какой степени отчаяния он может довести ее простыми ласками и жадными требованиями его губ и языка, довести до умоляющих просьб и рыданий, когда кровь грохочет в жилах, кожа горит, а плоть пульсирует и предательская ноющая боль и пустота поселяются в теле.

Поцелуй становился свирепым, яростным, примитивным… Наконец он оторвался от нее и прорычал:

– Хочешь, чтобы я был в тебе?

– Да, – выдохнула она. – Сейчас.

Его пальцы впились в ее плоть, и он чуть подался ей навстречу.

– Как желает моя госпожа.

Слова звенели надменным мужским высокомерием.

Он опустил ее на каменное возвышение. Облегченно вздохнув, она обвила руками его шею, но он отпустил ее, повернул к себе спиной и потянулся к пуговицам ее короткого жакета. Быстро расстегнул и развел половинки. Она воспользовалась моментом, чтобы перевести дыхание. Но снова задохнулась, когда его руки стали властно мять ее грудь. Не успела она опомниться, как он сорвал с нее блузку и рубашку. Ветер, бивший в окно, охлаждал ее грудь: но тут его пальцы снова сомкнулись на набухших холмиках, нашли ее соски, и она застонала. Ее с новой силой охватило желание принять его в свое тело, уже созревшее и ожидающее. Изголодавшееся.

Он, словно зная это, отпустил ее груди, поймал ее руки, вытянул, прижал ладонями к подоконнику там, где резьба в камне образовала небольшой карниз на уровне бедра.

– Твои руки останутся здесь.

Беспрекословный приказ.

Она машинально схватилась за карниз. По крайней мере хотя бы что-то твердое под руками. Пришлось податься вперед, и не успела она опомниться, как он собрал ее юбки и поднял до самой талии, грубо лаская ее обнаженное тело, как средневековый лорд – свою леди. Его пальцы проникали в самые потаенные места, открывая набухшие складки, скользили, надавливали, гладили, пока она не всхлипнула от подавленного желания.

– В чем ты меня ослушалась, леди?

Она пыталась отдышаться, пыталась думать, но не могла, потому что пальцы продолжали небрежно играть с ее воспаленной плотью.

– Я…

– Не важно. Ты все равно нуждаешься в укрощении.

Он вонзился в нее. Одним резким, сильным, безжалостным выпадом наполнил до основания, пока она не почувствовала его у себя под сердцем, в горле, во всем теле.

И так, стоя, он взял ее.

Сжав руками бедра, удерживал ее на месте и непрерывно наполнял ее. Ткань бриджей терлась о ее голую попку, добавляя возбуждения, подчеркивая, что сейчас она, голая, беззащитная, принадлежит ему, который захотел ее взять.

И он брал и брал.

Он и раньше входил в нее сзади, но только в их постели. Она понятия не имела, что это может быть так… примитивно. Так мощно. Так чувственно. И она цеплялась за камень, вздрагивая от толчков напряженной плоти, пока он снова и снова вонзался в нее. И она отдавалась без жалоб и упреков, покорно, как завоеванная пленница.

– Почему здесь? Вот так? – ахнула она наконец. Ей почему-то было важно понять.

– Чтобы, когда ты закричишь, мои люди услышали и узнали, что ты сдалась.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду: слишком велик был обвал ощущений.

– Я не закричу, – выдавила она.

– Закричишь, – бросил Чарлз и ничего больше не прибавил. Не стоило тратить время и силы. Лучше делать все, чтобы она закричала. Ее фантазия… тот факт, что она уже давно считала его своим лордом и хозяином, заставили его окончательно потерять контроль над собой. Роль, созданная ею для него, была так близка к той, которую он хотел, которую мечтал получить… будь на ее месте другая дама, он посчитал бы такое предложение безумием, но с ней… это стало еще одной причиной, почему он должен сделать ее своей.

Ее дыхание превратилось в прерывистые стоны, обжигающие ножны лона крепко обхватывали его плоть, но она наслаждалась каждой частичкой ощущения, полученного от каждого мощного проникновения. Она уже была близка к краю, и напряжение свернулось тугой спиралью. Он вошел в нее еще глубже, высвободил одну руку и потянулся к груди. Упругая разгоряченная плоть наполнила его ладонь. Большой палец грубо обвел ореол, после чего он поймал ее сосок и стиснул. Сильно. И стал сдавливать в унисон с выпадами и движениями своих бедер.

И тут она закричала. Тонко, пронзительно. Женский крик вонзился в него, как шпора в конский бок, и лишил остатков самообладания. Он стал врываться в нее сильнее, резче, грубее и замер, когда первые спазмы сотрясли ее. Откинув голову, закрыв глаза, он смаковал ее разрядку.

НО этого оказалось недостаточно.

Дождавшись, пока она успокоится, он вышел из нее и, подхватив на руки, упал на колени. Уложил ее на теплый, нагретый солнцем камень в той позе, какой ему хотелось.

Она молча наблюдала за ним из-под полуприкрытых век: глаза еще блестели только что пережитым наслаждением, распухшие губы раздвинуты, обнаженная грудь тяжело вздымается, пульс в ямке у горла бешено бьется.

• Предыдущая
• 68/88
• Следующая