Дом Для Демиурга. Том первый - Апраксина Татьяна - Страница 32

Довольно! Принц набрал на кисть побольше черной краски и твердым росчерком написал поперек холста "Араон Сеорн". Вышло, конечно, похуже, чем у преподавателя каллиграфии, но результат юношу обрадовал. Вот им королевское искусство, и пусть удовлетворятся им, а коли не удовлетворятся, то это не его хлопоты!

Араон выглянул в коридор, где стояли большие водные часы и уныло подумал, что до урока фехтования осталось еще три часа. Потом он вспомнил, что господа Далорн и Кертор умудрились очень некстати подхватить осеннюю лихорадку, и сегодня придется заниматься с капитаном Дензо. С учителем принц не ладил, тот был строг и требователен. С новыми наставниками заниматься было куда приятнее.

При этом еще и придется учиться вместе с братцем. Мало ему сегодня огорчений из-за урока фортификации, на котором Тиссо расхвалил Элграса, а слова Араона назвал юношескими фантазиями! День не удался с самого начала: умываясь, принц нечаянно толкнул локтем камердинера, тот оступился и столкнул со стола кувшин. Подобная досадная мелочь предвещала целую цепочку неприятностей. Юноша уже успел проверить примету, что как проведешь первый час — так проживешь весь день.

Нужно было как-то проскучать три часа, да еще и избавиться от нотаций преподавателя живописи. Слава Сотворившим, с этим — каким-то ремесленником, за особые заслуги удостоенным чести учить принцев, можно было не церемониться. Простолюдин дорожил своим местом и никогда не жаловался ни епископу, который руководил обучением наследников, ни тем более королю. Мэтр Францин понимал, с какой стороны тарелки лежит его кусок лепешки.

С подоконника открывался не слишком примечательный вид на задний двор. Дворец был отгорожен от служб парком. Среди густо посаженных деревьев и плотного кустарника маячили скамьи и фонари. Парк этот не пользовался популярностью: король предпочитал сад, что раскинулся вокруг левого крыла дворца, большинство благородных людей — куда более крупный парк, в который выходила одна из дверей Белой приемной. Этот парк весьма неизобретательно назывался Большим, а братья Сеорны прозвали его "левадой": чинно прогуливающиеся благородные господа напоминали хорошо объезженных лошадей.

За добрых полчаса Араон заметил только двух слуг, граблями разравнивавших песок на дорожках. Наблюдать за ними было не слишком интересно, и принц едва не задремал. Широкий подоконник и тишина здорово этому способствовали. Потом в комнату вошел мэтр Францин, и Араон, расслышавший его шаги задолго до того, принялся наблюдать за учителем из-под век.

Мэтру Францину было, должно быть, под семьдесят. Высокий худой старик с совершенно лысой головой был одет, как большинство состоятельных простолюдинов, в длинную подпоясанную котту с расшитым воротом и рукавами. Темная багровая ткань отменно гармонировала с прожилками на длинном крючковатом носу. Несмотря на внешнюю строгость, учитель вовсе не был зол. Говорил он всегда мягко и тихо, словно извиняясь.

Увидев творение Араона, Францин всплеснул руками и тихо охнул, а потом слегка улыбнулся; морщинистые губы дрогнули и тут же спрятали улыбку. Он оглядел комнату, не сразу заметив "задремавшего" на подоконнике принца, потом покашлял. Араон открыл глаза, нарочито встряхнул головой, словно прогоняя остатки сна и спустил ноги.

— Вашему высочеству не хватает терпения, — спокойно, без досады сказал учитель. — Лучше бы вам учиться на натюрмортах и пейзажах, ведь терпение вам понадобится.

— Зачем? — спросил принц, хотя и сам прекрасно знал ответ на вопрос. Нужно было чем-то занять время, а мэтр Францин казался не самым неприятным из собеседников.

— Двадцать лет я возглавлял цех художников. Терпение нужно было мне каждый день и каждый час, а ведь это только цех Собры, а не целое государство, ваше высочество.

— Все мне говорят о терпении, — Араон капризно надул губы. — О терпении, о послушании… мне это надоело! Мне пятнадцать лет! В мои годы герцог Алларэ сражался с тамерцами.

— Герцог Алларэ был пажом у генерала Фабье, — кивнул старик. — Я писал его портрет после победы. Но генералу было восемьдесят девять лет, и он был лишь номинальным главой штаба, а пятнадцатилетнего герцога Алларэ никто не пускал в бой, ваше высочество. Помнится, он очень досадовал по этому поводу…

— Да лучше носить шпагу за стариком, чем рисовать эти ваши… яблоки! — Араон почему-то обиделся, хотя Францин, наверное, хотел сделать ему приятное.

Учитель опять слегка улыбнулся и кивнул, потом поклонился.

— На сегодня урок закончен, ваше высочество. Надеюсь, в следующую седмицу вы будете более терпеливы. На улице прекрасная погода, прояснилось. Прогулка вам не повредит.

С ума сойти! Рисовальщик отпустил его на два часа раньше, чем следовало, и даже сам отправил на прогулку!

Выбираться наружу не хотелось: нужно было или найти слугу, который бы принес принцу плащ, или дойти до своих покоев. Коридор же, как нарочно, был пуст, и шнуров для вызова слуг здесь не было. Часть этажа, отведенная под учебные комнаты принцев, вообще роскошью не блистала: простая мебель, просторные комнаты с редкой обстановкой, никакой прислуги. Так было заведено давным-давно, но этот обычай Араону не нравился.

Он заглянул в соседнюю студию, где трудился братец, перерисовывая на лист мраморный бюст. Работа — женская головка, увенчанная тяжелыми косами, — была почти закончена. Принц посмотрел на оригинал, потом на рисунок. Сходства не было никакого, но не потому, что брат плохо владел угольным карандашом. Сделано все было очень хорошо, просто Элграсу захотелось не переносить на бумагу черты щекастой пожилой дамы, а нарисовать что-то другое. Портрет был куда моложе и изящнее модели.

Принц подобрал упавший на пол огрызок карандаша, подрисовал девушке на картинке густые усы и могучие оленьи рога. Он уже собирался выйти вон из студии, как вернулся Элграс. Сначала младший приветливо кивнул Араону, но потом прямо от двери заметил некоторые дополнения в своей работе и моментально вспыхнул. По щекам пошли красные пятна.

— Ты! — закричал возмущенный брат. — Дурак! Ты зачем это сделал?

К великому сожалению Араона, рост брата, который был на два года младше, позволял недвусмысленно нависать над старшим. Еще более убедительны были два кулака, которые принц увидел прямо перед носом.

— Ой, какая беда, — удивился Араон. — Да ладно тебе, смешно же.

— Кому смешно?!

— Помнишь, как мы портрету маршала рога нарисовали. Смешно же!

— Плевать мне на маршала! — выкрикнул брат. — Это я нарисовал, и мне не смешно. А ты дурак!

— Ты не смеешь со мной так разговаривать! — Араон отступил на шаг. — Я твой старший брат и наследник.

— Я тебе сейчас всю морду разобью, наследник, — непочтительно пообещал Элграс и шагнул следом.

Араон еще раз отступил, оглядываясь по сторонам. Последний раз они с братцем дрались два года назад, тогда еще не было разницы в росте, а старший из принцев был потяжелее, но победа все равно осталась за Элграсом. Тот был неимоверно упрям, когда дрался, мог расплакаться со злости, но никогда не отступал. Удары его не пугали, а только еще больше злили.

Сейчас брат аж побелел от ярости, и это не сулило Араону ничего хорошего. На всякий случай принц отступил за стол, примериваясь к тяжелому деревянному табурету, но, как только он дернулся, пытаясь схватить оружие, то сразу же напоролся лицом на кулак. Элграс не бил — он просто вытянул вперед руку, — но и этого хватило. В носу что-то хрустнуло, от боли потемнело в глазах.

Араон все-таки дотянулся до своей табуретки, но схватить ее не сумел: брат ударил еще раз, на этот раз нарочно, и прежний удар показался нежным поцелуем. Старший пнул табурет, тот ударил младшего по ноге, но Элграс словно и не заметил. Он схватил за волосы брата, который прикрывал ладонями лицо, и ткнул его лбом в испорченный рисунок.

— Вот тебе, вот тебе, гадина! Будешь знать!

Тыкаться головой в лист дорогущей бумаги было не столько обидно, сколько унизительно. Араон попытался пнуть братца, но тот ловко увернулся и продолжил.