Правда о любви - Лоуренс Стефани - Страница 42

• Предыдущая
• 42/93
• Следующая

– И не только, – добавил Барнаби. – Нам необходимо не просто говорить, а кричать о невинности Жаклин. Сегодня утром Миллисент уже успела многое сделать, но мы пойдем еще дальше.

– Но будет ли этого достаточно? – встревожилась Миллисент.

– Скорее всего.

Джерард вспомнил о власти и могуществе, которыми обладали некоторые светские дамы. О своих связях с Кинстерами, имеющими такое влияние в обществе. Жаль, что он не может позвать их в Корнуолл: Хелену, вдовствующую герцогиню Сент-Ивз, леди Озбалдестон, Минни и Тиммс, и, возможно, Гонорию и Горацию. Они бы мигом поставили Жаклин на пьедестал, увенчав короной невинности, и отправили бы целое войско на охоту за убийцей.

– Но в этом случае нам следует быть более прямыми. В конце концов, сплетни – оружие обоюдоострое, – продолжал он.

– Хотите сказать, что мы тоже должны распространять ... – ахнула Жаклин.

– Факты, – докончил за нее Барнаби. – Он распространял ложь, а мы станем говорить правду и, будем надеяться, последняя перевесит все его измышления. И, поселив сомнения в умах окружающих, мы, что всего ценнее, подорвем его позицию. А когда портрет будет написан, люди поймут, как ошибались, и уж тогда начнут искать настоящего убийцу.

Лорд Трегоннинг медленно кивнул:

– Поскольку злодей воспользовался случаем, чтобы еще раз очернить Жаклин, мы, замалчивая правду, рискуем опоздать сразиться с ним. Но если начнем свою атаку сейчас, значит, выбьем из его рук оружие еще до того, как портрет будет закончен. Он совершил оплошность, недооценив противника: Своим неосмотрительным поступком он сам приблизил свой конец.

Барнаби недоуменно нахмурился, но тут же, что-то сообразив, широко улыбнулся:

– Именно. Он сам приближает свой конец. Какая ирония!

– Верно, – усмехнулся лорд Трегоннинг. – Итак, каков план действий?

– Очень простой.

Джерард поведал о том, какую тактику использовали бы в подобном случае его неустрашимые родственницы.

Миллисент кивнула.

– Через три дня назначен Летний Охотничий бал, который устраивают Треуоррены. Это ежегодное событие, куда съезжаются гости со всей округи. Маркус, что вы думаете по этому поводу?

– Считаю, что следует ехать всем, включая и меня. Терпеть не могу балы и вечеринки, и в прошлом крайне редко их посещал. Но именно по этой причине мое появление в Треуоррен-Холле создаст тот эффект, на который мы рассчитывали.

– Ну конечно!

Глаза Миллисент воинственно сверкнули.

– Все настолько поразятся, что будут из кожи вон лезть, лишь бы узнать, почему вы здесь. Конечно, вы замшелый старик, но от вас тоже бывает польза. Представляю, какой фурор произведет ваш приезд!

– Зато тебе придется вести светские беседы, – проворчал лорд Трегоннинг, – сама знаешь, я на них не мастак.

– Не волнуйтесь, – заверил Барнаби, – когда речь заходит о светских тонкостях, тут нам с Джерардом нет равных. Мы проходили школу у истинных экспертов!

– Кстати, об экспертах, – вмешался Джерард. – Необходимо тщательно выбрать туалет Жаклин.

– Да, дорогая, – согласилась Миллисент. – Следует перебрать весь твой гардероб. Надеюсь, мистер Деббингтон поможет нам отобрать нужное платье.

Джерард поклонился:

– Буду счастлив сделать все возможное, мадам. Жаклин пронзила его негодующим взглядом, но он сделал вид, будто ничего не заметил.

– Кроме того, нам нужно как можно чаще появляться на людях еще до бала, – продолжала Миллисент. – Завтра Мерайя Фритем принимает визитеров – прекрасная возможность приехать туда всем вместе. А потом следует навестить мою старую подругу, леди Таннауэй. Она близко знакома с Энтуистлами, думаю, неплохо бы, чтобы они услышали наши доводы. Помимо всего прочего, они заслуживают точного отчета, и Элси передаст им все до последнего слова.

Джерард поднял брови. Барнаби ответил обреченным взглядом. Джерард повернулся к Миллисент:

– Будем счастливы проводить вас и мисс Трегоннинг, мадам.

Для того чтобы манипулировать мнением общества, необходимо бывать в этом обществе как можно чаще. И хотя Джерард считал написание портрета своей первоочередной и важной задачей, все же, прежде всего, следовало поставить преграду приливным волнам бесчисленных сплетен, пока они не унесли Жаклин.

Поэтому на следующее утро он и Барнаби были вынуждены заниматься именно тем, из-за чего они сбежали из Лондона, – развлекать приятной беседой молодых барышень в гостиной очередной светской дамы.

Приемы леди Фритем обычно посещала вся округа. И сейчас в гостиной толпилось немалое общество. Судя по внезапно воцарившейся тишине и любопытным взглядам, устремленным в их сторону, нетрудно было угадать основную тему сегодняшней беседы.

Миллисент с безмятежной улыбкой на губах уверенно вплыла в комнату первой. Леди Фритем, поднявшись, чтобы приветствовать ее, не знала, как истолковать эту улыбку.

– Миллисент, дорогая, – пробормотала она, прикладываясь к ее щеке своей, – счастлива видеть тебя в таком хорошем настроении.

Но тут ее внимание отвлекла Жаклин, столь же веселая и невозмутимая. Леди Фритем слегка нахмурилась.

– Я все гадала, как отразятся на тебе и на Жаклин, разумеется, последние кошмарные новости.

Миллисент вскинула брови:

– Видишь ли, дорогая, хотя известие о том, что в дебрях наших садов находится почти истлевшее тело, действительно потрясло всех нас, особенно когда мы узнали, что этот несчастный – Томас, мы с самого его исчезновения подозревали, что тут ведется какая-то грязная игра. Найдя неопровержимое доказательство нашей правоты, мы, разумеется, опечалились, но не настолько, чтобы рвать на себе волосы. Все в доме, даже слуги, не сомневались, что бедняга пал жертвой преступления.

Леди Фритем хлопнула глазами.

– Но они не ... то есть, конечно, они не ...

Миллисент ободряюще погладила ее по руке.

– Я объясняла вчера, но ты, должно быть, не поняла. Совершенно очевидно, что какой-то человек ударил бедного Томаса по голове, когда они вдвоем стояли на северном гребне. Похоже, это мог быть любой мужчина из тех, кого хорошо знал Томас. Больше нам ничего не известно. Кстати, дорогая, господа Адер и Деббингтон знают гораздо больше подробностей и будут счастливы все объяснить.

Как они и договорились по пути в Тресдейл-Мэнор, Барнаби немедленно принялся удовлетворять любопытство матрон, собравшихся вокруг леди Фритем, тогда как Миллисент сообщала новости всем желающим. Джерард, обменявшись приветствиями с собравшимися, проводил Жаклин к компании молодых людей. Она шла под руку с ним, высоко держа голову и беспечно улыбаясь, но он чувствовал, как напряжена девушка. Это было ее первое появление на публике с тех пор, как было найдено тело Томаса. Поэтому следовало с самого начала задать верный тон.

Они уже успели обсудить, как ей следует вести себя. Главное – не замыкаться в своем внутреннем мирке при упоминании о смерти Томаса или ее матери. Не дать другим ощутить тот барьер, который она неизменно возводила вокруг себя. Для всех, кто знал ее раньше как особу общительную и доброжелательную, такие перемены, несомненно, считались доказательствами ее виновности.

В сад выходили три высоких открытых окна, перед которыми и собирались веселые компании. Подведя Жаклин к одной из них, Джерард пробормотал:

– Только будьте собой, этого вполне достаточно.

Она мельком глянула на него, прежде чем весело приветствовать Мэри Хэнкок. Та изумленно вытаращила глаза:

– Должно быть, для тебя стало ужасным потрясением узнать, что Томас мертв.

Жаклин сделала вид, что призадумалась, прежде чем спокойно ответить:

– Знаешь, мне скорее стало грустно. Мы всегда подозревали тут что-то неладное. Но я предпочитала считать, что исчезновению Томаса есть какие-то иные объяснения. К сожалению, я ошибалась, и теперь остается надеяться, что мы сумеем найти убийцу и доставить его в суд.

Голос ее звенел искренностью. Мэри кивнула. Очевидно, она, как и стоящий поблизости Роджер Майлз, полностью соглашалась с Жаклин.

• Предыдущая
• 42/93
• Следующая