Предложение повесы - Лоуренс Стефани - Страница 8

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая

Он коротко пересказал то, что услышал этим утром в Ньюмаркете.

Генерал хмыкнул:

— Как я уже сказал, не удивлюсь, если Диллон и в самом деле замешан в этой грязной истории. Он гостит у друзей. Хорошо, если комитет согласится ждать его возвращения. Пошли я за ним, он вполне может пуститься в бега. Ведь он рос рядом с Фелисити, но она настоящая праведница, более подходящего слова для нее не подберешь. — Генерал улыбнулся. — Ну а Диллон способен на любой бесчестный поступок. Фелисити никогда не сойдет с избранного ею пути. И так было всегда. — Он тихо вздохнул. — Сначала я думал, это ей передалось от родителей-миссионеров, но потом понял, что у нее натура преданная и непреклонная. Такая она, моя Фелисити. — Его улыбка погасла. — Как бы я хотел, чтобы Диллону досталось хоть немного ее честности! И выдержки. Я никогда за нее не тревожился, а вот за Диллона… Еще мальчишкой он постоянно ввязывался во всякие идиотские истории, надеясь, что Фелисити его выручит. И она выручала. Но тогда они были детьми, а сейчас Диллону уже двадцать два! Ему следовало бы повзрослеть, перерасти свои чертовы выходки.

«Выходки он перерос и стал совершать преступления», — подумал Демон, плотно сжав губы, но вслух этого не сказал. Он обещал Флик помочь и выполнит свое обещание. Ради генерала и самой Флик. Они не допустят, чтобы генерал страдал еще больше. Хотя у них много разногласий. В частности, по поводу участия девушки в расследовании.

Знай старик, где сейчас находится Диллон, он, как бывший генерал, разрывался бы между долгом выдать властям сына-преступника и естественным стремлением отца защитить свое чадо.

Демон знал, насколько тяжелы подобные психологические конфликты, и предпочел взвалить это бремя на свои плечи. Он повернулся к выходившему в парк окну и залюбовался открывшимся ему видом.

— Думаю, разумно подождать возвращения Диллона. Ведь подробностей никто не знает. Могут обнаружиться смягчающие обстоятельства.

— Ты прав. Видит Бог, у меня и без того хватает дел. — Генерал придвинул к себе книгу с родословными. — Вы, конезаводчики, влили в породу столько ирландских кровей, что мне впору учить гэльский язык.

Демон ухмыльнулся. За стеной зазвенел гонг.

— Пора к столу. Останешься на ленч? Увидишься с Фелисити.

Демон колебался.

Генерал часто приглашал его на ленч, но в последние годы он отказывался и, видимо, поэтому не заметил, как повзрослела Фелисити. Весь вечер накануне он копался в памяти, пытаясь отыскать там хоть какие-то мелочи, которые помогли бы ему все поставить на свои места, определить свое отношение к нынешней, повзрослевшей Фелисити. Ей могло быть и восемнадцать, и двадцать четыре, однако ее уверенность в себе и зрелость оказались весьма ощутимыми. Он решил, что ей двадцать три.

Генерал сказал, что Диллону двадцать два, Флик на два года младше, значит, ей всего двадцать. Он ошибся на три года, но если учесть оценку генерала (с которой он был совершенно согласен), ей вполне могло быть и двадцать три. Это Демона больше устраивало, поскольку ему самому уже исполнился тридцать один. Если он будет думать, что ей двадцать, то у него будет такое чувство, будто он испытывает влечение к ребенку.

Демон никак не мог понять, почему целых пять лет он ее не видел. Последний раз они встретились, когда он купил своего первого ирландского жеребца и пришел к генералу, чтобы тот внес его в родословную. Она открыла ему дверь — маленькая, худая, неловкая девочка с длинными косами. Он едва взглянул на нее, но он ее помнил. С тех пор он бывал у генерала бессчетное множество раз, но ее не видел. И никогда не оставался, чтобы присоединиться к их трапезе.

Демон отвернулся от окна.

— Хорошо, почему бы и нет.

Генерал подумал, что Демон изменил своему правилу, сочувствуя его горю. И был почти прав.

Итак, он остался.

И не без удовольствия наблюдал, как Фелисити, появившись с гордым видом в столовой, вдруг стала неловкой и нерешительной, не зная, как себя с ним вести.

Он тоже не знал, как себя с ней вести. Вернее, не решался вести себя так, как ему хотелось бы. Ведь она по-прежнему оставалась подопечной генерала, но чудесным образом повзрослела.

При дневном свете в наряде из кремового муслина, расшитого зелеными листочками, она была похожа на нимфу, похищающую сердца смертных. Ее аккуратно причесанные волосы отливали золотом, обрамляя прелестное, как у ангела, личико.

Нежная голубизна глаз манила и завораживала. Пухлые чувственные губы словно были созданы для поцелуев… Его поцелуев.

Эта простая мысль потрясла Демона. Он шумно выдохнул, пытаясь прогнать наваждение. Быстрый взгляд опытного повесы, ценителя женских прелестей, едва не сыграл свою роковую роль.

Демон устоял. Мысль о том, что он впервые в жизни поддался женскому очарованию, привела его в чувство. С присущей ему элегантностью и непринужденной улыбкой он шагнул к Флик и взял ее за руку.

Она чуть было не вырвала руку.

Демон поборол желание поднести ее дрожащие пальцы к губам и еще шире улыбнулся:

— Добрый день, моя дорогая. Надеюсь, вы не против, чтобы я присоединился к вам за столом?

Она бросила быстрый взгляд на генерала.

— Конечно же, нет.

Флик слегка покраснела. Демон заставил себя не обращать внимания на это поразительное зрелище.

Флик села слева от генерала. Демон — справа.

Место было идеальное: во время разговора с генералом его взгляд естественно останавливался на ней. На ее лебединой шее и округлых плечах, высокой груди. Она была совершенно благопристойна — и совершенно неотразима.

Флик остро ощущала его взгляды: почему-то они казались ей теплыми, словно напоенный солнцем ветер — легкий, манящий. Она старалась не выказывать своего смятения, ведь нет ничего странного в том, что Демон нашел ее внешность несколько изменившейся. Когда он видел ее в последний раз, она была пятнадцатилетней девочкой, худющей, с длинными косами. Тогда он едва ее заметил, а она не могла отвести от него глаз.

Во время следующих визитов она его избегала. Именно потому, что ее к нему влекло. Она не влюбленная школьница, чтобы пялиться на него, несмотря на то что долгие годы он служил для нее эталоном мужчины, настоящего джентльмена. Наверняка на него бросают томные взгляды девицы и дамы. Но она не станет уподобляться им. Гордость ей этого не позволит.

Флик стоило немалых усилий принять участие в разговоре, хотя речь шла о лошадях и начинающемся сезоне скачек. Кто вырос в Хиллгейт-Энде, знает толк в этих вещах. Демон дважды назвал ее Флик. Она возмутилась, но виду не подала. Их взгляды встретились. Он выгнул бровь и озорно улыбнулся. Она сжала губы и потупилась.

— Передай, пожалуйста, уксус, милочка.

Она поискала взглядрм приправы, но Демон, опередив ее, взял графинчик с подноса, стоявшего ближе к нему, и протянул ей. Она взяла графинчик, и их пальцы соприкоснулись. Флик будто ударило током, от неожиданности она едва не выронила графинчик. Передав генералу уксус, девушка снова принялась за еду, уткнувшись в тарелку.

Несколько секунд она ощущала взгляд Демона на своем лице и плечах, потом он повернулся к генералу:

— Флинн в хорошей форме. Я рассчитываю, что в этом сезоне он принесет мне не меньше двух побед.

— Вот как!

Демон непринужденно вел беседу, гораздо труднее было не смотреть на Флик. Просто смешно: ведь ей всего двадцать!

Но что поделаешь, она совершенно очаровательна.

Он пытался убедить себя в том, что дело просто в контрасте между Флик-праведницей, в мальчишеском одеянии, пытавшейся в одиночку разоблачить шайку мошенников, и Фелисити — нежным и упрямо-благопристойным ангелом Боттичелли.

Такой контраст не мог не заинтриговать его.

— Может быть, — предложил он после легкого ленча, — Фелисити пожелает прогуляться вокруг дома?

Он намеренно сформулировал свой вопрос так, чтобы дать генералу возможность его поддержать. Но тут Флик подняла голову и встретилась с ним взглядом.

• Предыдущая
• 8/61
• Следующая