Миры Роджера Желязны. Том 10 - Желязны Роджер Джозеф - Страница 37
- Предыдущая
- 37/83
- Следующая
— Пропади оно пропадом! Я должен, я хочу знать, с какой целью я убиваю кого-то.
— По-моему, все ясно. Веганцы снова хотят скупить земли. Он возвращается, чтобы доложить им о тех территориях, в которых они заинтересованы.
— Тогда почему он все их не посетил? Почему остановился после Египта и Греции? Пески, камни, джунгли и разнообразные монстры — это все, что он видел. Маловато для радужных выводов.
— Тогда причина в том, что Миштиго смертельно напуган и счастлив, что остался жив. Его чуть не съели — и боадил, и куреты. Он просто спасается бегством.
— Прекрасно. Пусть бежит. Пусть всучит им плохой отчет.
— Но он не может. Если уж они настроились покупать, его отрывочные сведения их не удовлетворят. Они просто пошлют кого-нибудь другого, кто покруче, чтобы закончить это дело. Если мы убьем Миштиго, они будут знать, что мы — это реальность, что мы еще протестуем, что мы и сами крутые.
— Он не боится за свою жизнь, — произнес я задумчиво.
— Нет? Тогда что?
— Не знаю. Но должен раскопать.
— Каким образом?
— Думаю, я его спрошу.
— Ты просто псих! — И она отвернулась.
— Или будет по-моему, или никак, — сказал я.
— Тогда уж все равно. Это не имеет значения. Мы проиграли.
Я взял ее за плечи и поцеловал в шею.
— Еще нет. Вот увидишь. Тело ее напряглось.
— Иди домой. Уже поздно. Слишком поздно. Так я и сделал. Я вернулся в просторное старое жилище Иакова Коронеса, где остановились Миштиго и я, где прежде бывал и Фил. Я занимал комнату, где он умер, и спал там же, где спал он. Его «Освобожденный Прометей» еще лежал на письменном столе возле пустой бутылки. Он говорил мне о своем собственном уходе, когда вызывал меня на связь в Египте, и у него был сердечный приступ, и ему пришлось через многое пройти. Казалось, что по такому поводу он мог бы оставить какое-то послание старому другу.
Поэтому я раскрыл скучную эпику Перси Биша[11] и заглянул внутрь.
Послание его было написано на чистых страницах в конце книги по-гречески. Однако не на современном греческом. А на классическом.
Там было примерно вот что:
Дорогой друг, хотя я ненавижу писать, не переписывая затем, я чувствую, что мне лучше поторопиться. Я в неважном состоянии. Джордж хочет, чтобы я улетел в Афины. Я и улечу — утром. Однако прежде рассмотрим поближе наше дело…
Сделай все, чтобы веганец отбыл с Земли живым и невредимым.
Это важно.
Это самая важная в мире вещь.
Я боялся рассказывать тебе раньше, потому что допускал, что Миштиго может оказаться телепатом. Вот почему я не был с вами с самого начала поездки, хотя мне этого так страстно хотелось. Вот почему я притворялся, что ненавижу его, — хотел держаться подальше. Только убедившись в том, что он не телепат, я предпочел присоединиться к вам.
Я подозревал, что через Дос Сантоса, Диану и Хасана Редпол, должно быть, хочет его крови. Я полагал, что если он телепат, то сразу же об этом узнает и предпримет все необходимое для обеспечения своей безопасности. Если же он не телепат, то в этом случае я был полон веры в твою способность защитить его почти от всего и всея. Включая Хасана. Я не хотел, чтобы до него дошло то, что я знаю. Однако в случае необходимости я бы предупредил тебя.
Татрам Миштиго — его дед, чудеснейшая и благороднейшая личность. Он философ, великий писатель и общественный деятель, оказывающий бескорыстную помощь своему народу. Я познакомился с ним во время своего пребывания на Тайлере тридцать с лишним лет назад, а позднее мы стали близкими друзьями. С тех пор мы с ним поддерживали связь, и даже тогда, давным-давно, он просвещал меня относительно веганских планов объединения, где рассматривалась роль Земли. Я поклялся держать все в секрете. Даже Корту ничего не следовало знать. Всплыви моя осведомленность раньше времени, для пожилого человека это было бы катастрофой — он бы утратил весь свой авторитет.
Веганцы находятся в весьма затруднительном положении. Наши эмигрировавшие соотечественники, земляне, только упрочили свою экономическую и культурную зависимость от Веги. Веганцам же дали понять — и очень наглядно! — в дни восстания Редпола, что здесь, на Земле, есть местное население, имеющее собственную сильную организацию и желающее восстановления нашей планеты. Веганцы хотели бы того же. Земля им не нужна. Для чего? Если они хотят эксплуатировать землян, то на Тайлере таковых гораздо больше, чем здесь, на Земле, — но они и не эксплуатируют; или же в небольших масштабах и без злоупотреблений. Наши бывшие сами предпочли эксплуатацию своего труда там возвращению сюда. О чем это говорит? Возвращенство — мертворожденное дитя. Никто не хочет обратно. Вот почему я ушел из этого движения. Думаю, что и ты по той же причине. Веганцы не хотели бы заниматься проблемой нашего собственного дома. Наверняка они не прочь его посещать. Для них приехать сюда и собственными глазами убедиться в том, что мы сотворили со своим миром, и поучительно, и отрезвляюще, это их ставит на место да и просто-напросто приводит в ужас.
Что им было нужно, так это обойти наше правительство-в-отсутствии на Тайлере. Тайлериты не спешили отказываться от своих требований по поводу налогов и существования Конторы.
Однако после множества переговоров и всяких экономических преследований, включая требование полного веганского гражданства для наших бывших, выяснилось, что какие-то средства решения вопроса найдены. Осуществление этого плана было поручено Штиго-генам, прежде всего Татраму.
В конце концов он, по собственному своему убеждению, нашел способ, как возвратить Землю в автономное состояние при сохранении целостности ее культуры. Вот почему он и отправил сюда своего внука, Корта, чтобы тот сделал «обзор».
Корт — довольно странное существо; подлинный его талант — это действие (а талантливы все Штиго), и еще он обожает позировать. Думаю, он ужасно хотел сыграть роль чудака, и уверен, что у него получилось мастерски. (Татрам говорил мне также, что это будет последняя роль Корта. Он умирает от drinfan, которая неизлечима; полагаю, это еще одна причина, почему выбор пал на него.)
Верь мне, Константин Карагиозис Коронес Номикос Конрад (плюс все остальные твои имена, которых я не знаю): он занимается вовсе не проверкой недвижимости. Отнюдь.
И последнее, если можно. Дай мне слово, что он будет жить, выполни свое обещание и не выдай мою тайну. Когда ты все узнаешь, то не пожалеешь об этом.
Прости, что я так и не закончил элегию, посвященную тебе, и пропади ты пропадом за то, что отнял у меня мою Лару, тогда, в Керчи.
«Что ж, очень хорошо, — решил я, — значит, веганцу не смерть, а жизнь». Фил все сказал, и я ничуть не сомневался в его словах.
Я вернулся за обеденный стол Микара Коронеса и просидел с Миштиго, пока тот не собрался уходить. Я проводил его к дому Якова Коронеса и проследил, как он упаковывает последние вещи. За это время мы, наверно, обменялись всего-навсего шестью словами, не более.
Его пожитки вытащили к месту приземления скиммера, перед домом. Перед тем как все (включая Хасана) вышли, чтобы попрощаться с ним, Корт повернулся ко мне.
— Скажите мне, Конрад, зачем вы разбираете пирамиду?
— Назло Веге, — ответил я. — Чтобы вы знали, что, если вам захочется ее заиметь и вы решите ее отобрать у нас, вам она достанется еще в худшем виде, чем после Трех Дней. Чтобы не на что было смотреть. Мы испепелим всю нашу оставшуюся историю. Чтобы вашим парням и соринки не досталось.
Воздух, стравливаемый нижней частью его легких, вышел с жалобным воем, оборвавшимся на низкой ноте, — веганский эквивалент нашего вздоха.
— Похвально, — произнес Миштиго, — но мне так хотелось увидеть ее. Не думаете ли вы снова когда-нибудь ее собрать? Может, в скором времени?
11
Перси Биш Шелли — английский поэт-романтик, автор лирической драмы «Освобожденный Прометей».
- Предыдущая
- 37/83
- Следующая
