Все о страсти - Лоуренс Стефани - Страница 4

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая

Он шагнул к двери.

Чарлз дернул за шнур сонетки и последовал за гостем.

— Сегодня же вечером обсужу с Франческой…

— А я навещу вас завтра утром, чтобы услышать ее ответ.

Джайлз подождал, пока Чарлз присоединится к нему.

— И последняя дерзость. Вы упомянули, что сами женились по расчету. Скажите, вы были счастливы?

Чарлз без колебаний встретил его взгляд.

— Да. Был.

Джайлз, поколебавшись, наклонил голову.

— В таком случае вы знаете, что Франческе нечего бояться договора, который я предлагаю.

В глазах Чарлза промелькнуло страдание. Джайлз знал, что родственник уже овдовел, но и представить не мог глубины его чувств. Очевидно, Чарлз глубоко переживал потерю жены.

Графу отчего-то стало не по себе, но он не подал виду. В холле они пожали друг другу руки, и тут же словно из-под земли появился дворецкий.

— Я только что послал лакея за вашей лошадью, сэр, — пробормотал дворецкий, когда они приблизились к входной двери.

В прихожей вышеупомянутого лакея не оказалось. Дверь, обитая зеленой байкой, в конце коридора с шумом распахнулась, и в прихожую с визгом ворвалась дородная судомойка. Не обращая внимания на Джайлза, она ринулась к дворецкому:

— О мистер Балвер! Курица вырвалась и бегает по кухне! Кухарка гоняется за ней с тесаком, но не может догнать!

Вид у дворецкого сделался одновременно оскорбленный и виноватый. Он бросил беспомощный взгляд на Джайлза и хотел что-то сказать, но женщина продолжала настойчиво дергать его за рукав.

— Простите, милорд, я сейчас пришлю…

— Не волнуйтесь, — рассмеялся Джайлз, — я найду дорогу. Судя по всему, вам нужно срочно уладить дела на кухне.

Облегчение разлилось по широкой физиономии дворецкого.

— Спасибо, милорд. Конюх оседлает вашу лошадь…

Но прежде чем он успел вымолвить еще хоть слово, его утащили. Джайлз еще успел услышать, как дворецкий на бегу громко журит женщину.

Широко улыбаясь, он вышел на крыльцо, спустился и, повинуясь некоему порыву, свернул налево. Перед ним раскинулся цветник. Он немного прогулялся, восхищаясь аккуратно подстриженной жимолостью и туями. Слева к тропинке примыкала каменная стена, а там, где она кончалась, начинались кусты тиса. При первой возможности он снова свернул налево. Арочный проход в кустах вел к дорожке через кустарник. Впереди, за живой изгородью, возвышалась крыша конюшни.

Ступив через арку, он замер. Пересекающая аллею тропа уходила налево и направо. Оглянувшись на дом, Джайлз обнаружил, что видит весь свой пройденный путь до того места, где каменная стена, мимо которой он только что шагал, соединяется с углом дома. Там, в стене, была выложена каменная скамья.

На скамье сидела молодая леди.

Она читала лежавшую на коленях книгу. Лучи предвечернего солнца струились вниз, омывая ее золотистым светом. Светлые волосы цвета льна стянуты узлом на затылке, нежная кожа отливала розовым. С такого расстояния он, конечно, не мог видеть ее глаза, но, судя по всему, красавицей ее назвать было нельзя. Действительно приятная, но и только. Ее поза — опущенная голова, поникшие плечи — предполагала, что женщина от природы покорна и легко подчиняется.

Словом, совсем не та, от которой могло бы дрогнуть сердце. Не та, на обольщение которой можно потратить время.

Именно такого рода женщина, которую он искал. Неужели Франческа Роулингс?

И словно какие-то высшие силы услышали его мысль, потому что женский голос окликнул:

— Франческа?

Девушка подняла голову и, закрыв книгу, стала накидывать шаль.

— Франческа! Френни?!

— Я здесь, тетя Эстер, — поднявшись, крикнула девушка нежным мелодичным голосом и мгновенно исчезла из виду.

Джайлз улыбнулся и возобновил прогулку. Он доверился Чарлзу, и тот не обманул его: Франческа Роулингс обладала всеми качествами послушной, не способной перечить мужу жены.

Дорожка привела его к заросшему травой двору. Джайлз сделал шаг… И неожиданно столкнулся с дервишем в изумрудно-зеленом.

Она навалилась на него свинцовой тяжестью, эта маленькая женщина, едва достающая ему до плеча. Первое, что бросилось ему в глаза, — это грива буйно вьющихся черных волос, крупными завитками падавших на спину и грудь. Изумрудно-зеленое одеяние оказалось бархатной амазонкой, туалет дополняли сапожки и стек.

Он поймал ее, удержав от падения: она наверняка свалилась бы, если бы он не обнял ее обеими руками. Еще прежде чем она успела отдышаться, он ослабил хватку, чутким осязанием опытного развратника убедившись я наличии всех необходимых впадинок и изгибов, упругих и в то же время податливых, очаровательно женственных, что неизменно служило для него своеобразным вызовом. Его ладони сомкнулись у нее на спине, окончательно взяв в плен неожиданно явившуюся добычу. Полные груда согревали его грудь, мягкие бедра прижимались к его бедрам.

Девушка испуганно ахнула и подняла глаза.

Зеленое перо на кокетливой шляпке, косо сидевшей на блестящих локонах, задело его щеку. Джайлз едва это заметил.

Ее глаза оказались зелеными, куда зеленее бархата амазонки. Широко открытые, удивленные, обрамленные густыми ресницами. Безупречная кожа цвета слоновой кости с золотистым отливом, темно-розовые, изящно вырезанные губки, верхняя — чуть потоньше, нижняя — чувственно-пухлая. Волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб и прихотливый изгиб темных бровей. Густая вьющаяся масса обрамляла личико сердечком, поразительно интригующее и неотразимо-пикантное. Джайлза мгновенно обуяло желание знать, о чем она думает.

Эти испуганные зеленые глаза встретились с его глазами, обежали лицо, и в них появилось нечто вроде испуга.

— Простите, я вас не заметила.

Как ни странно, но он скорее ощутил, чем услышал ее голос, словно ласкающие пальчики пробежались по сердцу, словно невысказанный призыв притягивал его все более властно. Сам звук казался каким-то… обволакивающим, берущим в плен его чувства. Его мгновенно обострившиеся чувства.

Родственная душа узнала родственную душу в мгновение ока.

«О да, да», — промурлыкал сидевший внутри хищник. Уголки его губ едва приподнялись в учтивой улыбке, хотя мысли трудно было назвать скромными.

Ее взгляд упал ниже, на его губы… И тут она словно поперхнулась. На щеках появился леший румянец. Тяжелые веки опустились, скрыв глаза. Она безуспешно попыталась освободиться.

— Если вы отпустите меня, сэр…

Он совсем не хотел этого, но все же разжал руки — медленно, с демонстративной неохотой. Ему было не просто приятно держать ее. В его объятиях она казалась теплой и невероятно живой. Невероятно драгоценной.

Девушка отступила и покраснела еще больше, когда его ладони мимоходом коснулись ее бедер. Она поспешно расправила юбки, стараясь не встречаться с ним глазами.

— Прошу извинить, я должна идти.

Не дожидаясь ответа, она скользнула мимо него и быстро зашагала по дорожке. Граф, обернувшись, смотрел ей вслед. Она пошла медленнее. Остановилась. И, тоже обернувшись, встретила его взгляд своим — прямым и бесхитростным.

— Кто вы?

Она настоящая цыганка в зеленом. Портрет в обрамлении живой изгороди. Спокойствие ее взгляда, ее манеры держать себя были воплощенным вызовом.

— Чиллингуорт. — Он низко поклонился и, выпрямившись, добавил: — И безоговорочно к вашим услугам.

Она продолжала таращиться на него, потом беспомощно пробормотала:

— Я опаздываю…

Черт побери, не будь она…

Они никак не могли оторвать друг от друга глаза: нечто примитивное связало их, первобытное чувство, которому не было названия. Обещание, не нуждавшееся в словах и клятвах.

Она уже просто глазела на него, до неприличия жадно, словно стараясь запечатлеть в памяти. То же происходило с ним. Он не мог насмотреться на это прихотливое создание, готовое в любую секунду вспорхнуть с места.

Так и произошло. Она круто развернулась, подхватила трен амазонки и исчезла на неприметной боковой тропинке, очевидно, тоже ведущей к дому.

• Предыдущая
• 4/90
• Следующая