Осенний любовник - Лоуэлл Элизабет - Страница 9

• Предыдущая
• 9/69
• Следующая

– Ты можешь верить всему, что болтают обо мне. Но оскорблять меня при других больше не будешь.

– Что, иначе меня уволят? – насмешливо спросил Хантер.

– Совершенно верно.

Хантер прищурился. Он, бывший офицер, отлично понимал мужчин, и, если бы Элисса была мужчиной, Хантер поверил бы ее словам. Но Хантер не слишком здорово разбирался в женщинах. И его женитьба на Белинде – тому доказательство.

– И из-за этого ты можешь пожертвовать ранчо?

– Ну и самомнение у тебя! Я вовсе не уверена, что ты можешь спасти ранчо.

– Мы заключим договор, Сэсси.

– Мне не нравится это прозвище.

– Я запомню.

– Но все равно будешь так называть?

– Возможно. И что, ты меня уволишь?

– Нет.

Хантер прищурился, снова удивившись.

– Мне кажется, ты сказал что-то про договор, – сказала Элисса. – Какой договор?

– Я стану перегонять скотчи лошадей, а ты перестанешь флиртовать с мужчинами. Это вопрос морали.

– Я никогда не флиртовала с Микки или с кем-то еще.

– Микки так не думает.

– Микки вообще не умеет думать!

Хантер нетерпеливо проговорил:

– Когда у мужчины кипит кровь, ему не до размышлений. Женщины это понимают и используют против мужчин.

– У тебя довольно кислый взгляд на женщин.

– Я бы назвал его реалистическим, – сказал он с иронией. – Я смотрю на прекрасный пол без иллюзий.

– Так же, как я на непрекрасный пол.

– Интересно послушать.

– Если мужчина хочет женщину, а она его не хочет, это ее ошибка. Если женщина хочет мужчину, а он ее не хочет, это тоже ее ошибка. Если мужчина женится не на той женщине, это ее ошибка. Если женщина выходит замуж не за того мужчину, это снова ее ошибка. Если мужчина бьет женщину, это ее ошибка. Если женщина…

Хантер поднял руки.

– Сдаюсь. – Он почти искренне улыбался

– Сомневаюсь.

Зародившаяся было улыбка на лице Хантера исчезла, точно ее никогда и не было.

– Ты права, Сэсси. Я больше не сдамся девице. Никогда. Слишком высока цена.

Откровенное презрение в голосе Хантера заставило ее вздрогнуть.

– Я не девочка и никогда не просила тебя… – начала она.

– Так что если ты намерена раскачивать бедрами, ожидая, что я приползу к тебе, не старайся, – прервал ее Хантер. – Скорее ад покроется льдом. Если уж я когда-то снова женюсь, то на женщине, а не на вертихвостке, которая сама не знает, чего хочет.

Слова Хантера звенели в голове у Элиссы, оглушая. Били прямо по мозгам!

«Если я когда-нибудь снова женюсь. Если женюсь. Снова».

– А ты что, женат? – поразилась Элисса,

– Больше нет. Она погибла.

– На войне?

– Почти.

Элисса открыла было рот спросить про детей. Но потом посмотрела на его туманный взгляд и решила вернуться к первоначальной теме.

– Тогда я лучше заплачу Микки и вытурю его с ранчо.

– Да перестань с ним флиртовать, и он уймется.

– Во-первых, я никогда не подогревала его, а во-вторых, сомневаюсь, что он успокоится.

То же самое думал и Хантер, но не видел смысла обсуждать это с Элиссой. Хантер насмотрелся на парней вроде Микки, когда воевал. Молодых, хамоватых, высокомерных. Таких скандалистов хорошо запускать в драку, но при этом – управлять ими.

А на Лэддер-Эс, кстати, предстояла еще какая драка!

– Если Микки не будет справляться с работой, я уволю его. А пока дорога каждая пара рук.

Элисса продолжала задумчиво потирать предплечье, за которое Микки схватил ее.

– Если он еще раз дотронется до меня, – проговорила она, – я не стану ждать, пока ты его уволишь. Сделаю это сама.

Хантер посмотрел на ее руку.

– Перестань его подзуживать, и он к тебе не прикоснется.

Элисса почувствовала, что ее терпению приходит конец. Да, Хантер ее допек. Вцепился, как ядовитый плющ.

– Да пошел ты к черту, Хантер!

– Что? – поразился он.

– Иди. К. Черту.

Каждое слово она произнесла отдельно, ледяным тоном.

– Если бы ты была мужчиной… – начал Хантер.

– Слава Богу, нет, – резко перебила его Элисса. – Мне осточертело их ребячество.

– Детка, а ты напрашиваешься, чтобы тебя проучили.

– Попробуй. Только потом больше не показывайся мне на глаза.

Хантер холодно и оценивающе посмотрел на Элиссу. У него хватило ума понять – она имела в виду именно то, что сказала.

"Белинда сейчас сопела бы и топала ногами вне себя от ярости, еще бы – задето ее драгоценнейшее самолюбие! Потом дулась бы несколько дней.

Боже мой! Как женщина порой утомляет мужчину! Интересно, а как держится Элисса, когда выходит из себя? Кричит, ругается, как извозчик?"

– Мы что же, обиделись? – спросил он едва ли не с улыбкой.

Посмотрев на Хантера, Элисса сразу вспомнила своих английских родственников – вот такие у них были лица, когда им казалось – все, достали ее. Довели. Ох, как она ненавидела такие физиономии.

– Мы? – спросила она наигранно-вежливо. – Да нет. Я-то совершенно спокойна. Спасибо. Что ж, может быть, обсудить твои обязанности утром, за завтраком. Может, к тому времени ты успокоишься и отойдешь от обиды.

И Элисса подняла юбки, чтобы не подметать шелком сарай, и, не оборачиваясь, пошла к выходу.

Хантер смотрел ей вслед. Кровь кипела в жилах, и он пытался убедить себя – это от злости. Но его тело не поддавалось обману. "Мягкая, тонкая, облегающая ткань… Да, надо запретить такие юбки. А девицам – вилять бедрами. И чтобы никаких глаз цвета моря и волос цвета луны.

Может, лучше вскочить на коня и убраться подальше отсюда?

Но нет, я не уеду. Я должен остаться здесь, я добуду всех этих убийц, Калпепперов. Если она раньше не уволит меня".

Хантер нахмурился. Если Элисса уволит его, он не сможет оставаться на Лэддер-Эс, а все окружающие должны думать, что он занимается только скотом, а вовсе не Калпепперами.

«Черт побери! Лучше пойду попытаюсь пригладить ее встрепанные перышки».

Но когда Хантер закрыл дверь, задул фонарь и поспешил во двор, Элисса уже исчезла.

– Элисса? – тихо позвал Хантер.

Тишина в ответ.

Потом он увидел полоску света – открылась дверь в дом. Полоска исчезла – с легким стуком дверь закрылась.

Что ж, придется отложить до утра.

Утром, Элисса встала задолго до зари и уже работала на кухне – отмеряла муку для хлеба. Фартук из мешковины прикрывал перед еще одного английского платья.

И тоже шелковое, цвета морской волны, ирландские кружева обрамляли глубокий вырез. Когда-то такие роскошные кружева украшали и манжеты, но Элиссе пришлось их спороть – однажды огонь печи лизнул их, едва не спалив само платье и ее вместе с ним.

Тихо напевая вальс, Элисса просеивала и отмеряла муку, двигаясь ритмично и грациозно. Юбка, щедро усеянная красными шелковыми розетками, слегка раскачивалась у бедер, а между пышными сборками проглядывала алая, в цвет розеток, нижняя юбка.

Английские кузины Элиссы были бы потрясены, узнав, что она надевает всего одну нижнюю юбку, а не кринолин. Но обручи кринолина, как и тонкие ирландские кружева, мешали бы работать на ранчо. Все в ней ужасало высокомерных кузин. Мэри-Элизабет чуть не хлопнулась в обморок, когда нашла Элиссу в огороде собирающей травы, а не цветы. А уж когда узнала, что американская родственница намерена добавить их в хлеб, который собственноручно решила испечь, она просто завопила.

«Крику было бы меньше, если бы они нашли меня голую с конюхом на сеновале».

Услышав стук двери спальни, расположенной рядом с кухней, Элисса подняла глаза. Через минуту появилась Пенни. Платье, как и сама Пенни, было выцветшее и поношенное, зато чистое и аккуратное.

Она торопливо потянулась за фартуком и, надевая его, сказала:

– Извини, я проспала.

– Все нормально. Ты еще слабая после болезни. Сваришь сама себе кофе? Я никак не могу угадать, сколько положить, чтобы он был черным, как смоль.

Улыбаясь, Пенни потянулась и жестянке с кофейными зернами. Она насыпала горсть в мельницу и стала крутить ручкой. Уютный утренний шум заполнил кухню.

• Предыдущая
• 9/69
• Следующая