Рубиновое кольцо - Лоуэлл Элизабет - Страница 14

• Предыдущая
• 14/72
• Следующая

Уверенность и страсть в голосе Уокера заставили Фейт внимательно посмотреть на него. Ей казалось, она чувствовала то же самое, когда заканчивала работу над эскизами, которые создадут красоту из металла и камней. Ничто не может сравниться с этим чувством. Память о пережитом творческом волнении поддерживала ее даже тогда, когда жизнь становилась совсем тусклой. Мысль о том, что Уокер способен испытывать столь глубокие эмоции, как и она, удивила ее и запала в душу.

Уокер был прав. Его южная манера говорить плавно и размеренно словно погружала собеседника в тихий омут, в глубине которого скрыто больше того, чем видно на поверхности.

– Посмотри, – тихо сказал Уокер.

Он взял пинцет и положил второй камень под ультрафиолетовые лучи. Потом освободил от бумажной обертки другой камень Фейт и проделал то же самое. В первом рубине не проявилось никаких изменений. Бирманский рубин загорелся ослепительным темно-красным светом.

Фейт тихо ахнула.

– Флюоресценция, – проговорил Уокер. – Бирманские камни флюоресцируют очень сильно в диапазоне от красного до оранжевого. Красный цвет ценится выше, поскольку он глубже. Камень прекрасен, по-настоящему прекрасен. К тому же он хорошего размера и должен потянуть на сорок тысяч за карат, оптом. И выше, если покупателю не терпится его иметь.

– Сколько стоил бы камень в двадцать каратов такого же качества? – спросила Фейт. – С могольской надписью, – добавила она. – Только светской, не религиозной.

Глаза Уокера сощурились. У него было несколько гравированных могольских рубинов в собственной коллекции, но не больше десяти каратов каждый. Они не имели ничего общего с качеством рубинов Монтегю.

– Почему ты спрашиваешь?

– Сегодня у меня в магазине был один мужчина, он искал такой камень и был ужасно раздражен, когда я сказала ему, что у меня нет ничего подобного. Он почему-то был уверен, что я его скрываю, и предлагал бешеные деньги.

– Почему? забеспокоился Уокер.

– Очевидно, кто-то уверил его, что у меня есть такой роскошный рубин с гравировкой.

– Кто это мог быть? – спросил Арчер.

– Он не сказал.

– А ты спрашивала? – молниеносно среагировал на ответ Уокер.

Ее глаза сузились от такого допроса с пристрастием.

– Нет. А это имеет какое-то значение?

– Вероятно, не-ет, – пропел Уокер. – Просто я собираю оригинальные рубины, со странностями. Возможно, я мог бы помочь ему, у меня кое-что есть. Как зовут того парня?

– Иван Иванович Иванов.

Уокер и Арчер быстро переглянулись. Иванов – очень распространенная в России фамилия. Иметь такую фамилию – все равно что не иметь никакой.

– Дай мне знать, если этот клиент вернется, – сказал Уокер, помолчав минуту. Он старался, чтобы его слова не походили на просьбу.

По выражению лица Арчера Уокер понял, что босс подумал о том же, о чем он сам. Нет смысла посвящать в это Фейт.

– Сколько стоил бы камень, который хотел купить мистер Иванов? – спросила Фейт. – Миллионы?

– Драгоценный камень всегда стоит столько, за сколько ты сможешь его продать, – неопределенно ответил Уокер. – Не волнуйся. Если я впарю один какой-нибудь Иванову, я заплачу тебе за посреднические услуги.

Арчер вернулся к рубинам, продолжая их сравнивать.

– Как может оценщик перепутать бирманские рубины с другими? – поинтересовался он.

– Легко, – ответил Уокер, заставляя себя отвлечься от мыслей о Фейт. – Бирманские рубины высшего качества в два карата и больше оценщик может не увидеть за всю жизнь. Бирманские же камни поменьше легко перепутать с другими рубинами, особенно если они были приготовлены. Если бы я не провел столько лет в Азии, имея дело с рубинами, я бы не смог определить разницу так быстро.

– Приготовлены? – спросила Фейт Уокера.

– Да. В буквальном смысле. Это старая практика, она известна не одному поколению специалистов. Это страшная тайна торговцев рубинами, такая же, как показывать рубины покупателю на фоне бронзовой пластины: красный цвет становится более интенсивным.

– Как приготовить камень?

– Очень просто. Надо изменить цвет некоторых и придать чистоту. – Он дотянулся до еще одной маленькой коробочки, одной из тех, что принес, вынул некоторые ограненные красные камни и выложил их на стол.

– Рубины? – скептически спросила Фейт. Уокер кивнул.

– Они выглядят тусклыми, – сказал Арчер.

– И еще… отдают в синеву, – добавила она.

– И то и другое верно, – сказал Уокер. – Рубины первоначально сформировались в огне самой земли. А с помощью рукотворного огня ты можешь сделать их более прозрачными.

Эта мысль захватила Фейт. Огонь созидающий. Огонь очищающий. Огонь преобразующий. Великолепное красное пламя…

– Как это делается?

– Слишком высокая температура разрушает рубин, поэтому надо быть по-настоящему осторожным, – сказал Уокер. – Правильный уровень высокой температуры меняет химический состав камня. Синий оттенок выгорает, остается только красный. То же самое происходит с некоторыми включениями и пороками. Слишком много «шелка»? Никаких проблем. Провари – и «облачко» исчезнет. Конечно, при этом ты лишаешь камень флюоресценции, но окончательный результат все же более ценен после обработки камня высокой температурой, чем без нее.

– Интересно, кто это обнаружил, – сказал Арчер.

– Наверное, первая женщина, которая соорудила очаг для приготовления еды на унылом аллювиальном гравии и обнаружила холодные ярко-красные тлеющие угольки в пепле, – предположил Уокер. – Столько веков, сколько известны людям рубины, существуют и примитивные способы придания им большей чистоты, большей яркости и большей цветовой насыщенности. Естественно, современные производственные лаборатории могут сделать гораздо больше для доводки камней низкого сорта, чем допотопные глиняные печи.

– Значит, обработка высокой температурой не считается обманом? – спросила Фейт.

– Нет, но не скажи об этом покупателю. Запомни: когда ты покупаешь драгоценные камни, ты покупаешь раритет, а не только красоту. Прекрасные, не подвергшиеся обработке камни – явление, гораздо более редкое, чем прекрасно обработанные. – Уокер пожал плечами. – Но сегодня каждый, кто занимается торговлей рубинами, считает, что все они приготовлены. Только, еще раз повторю, не надо упоминать об этом в разговоре с клиентом.

– Значит, это похоже на жемчуг, – сказал Арчер. – Культурный жемчуг вытеснил с рынка натуральный.

– В значительной степени, – печально согласился Уокер. – Натуральные бирманские рубины так же чертовски редки, как натуральный жемчуг. Но есть хорошие места, где торгуют драгоценными камнями. – Он взглянул на Фейт. – Вроде тех, которые тебе прислали друзья.

Ее медового цвета брови сошлись на переносице.

– Дэвис не говорил, подвергались ли они обработке, – сказала Фейт.

– А что он сказал? – поинтересовался Уокер.

Фейт колебалась.

Безразличный тон Уокера не вязался с холодом, сквозившим во взгляде.

Арчер тоже почувствовал резкость в вопросе Уокера. Он сощурился и посмотрел на него, пытаясь понять, что у того на уме.

– Дэвис сказал мне, что у них с сыном бизнес по покупке и продаже унаследованных драгоценностей, – ответила Фейт.

– Так как он получил эти рубины? – поинтересовался Арчер. – В наследство?

– Если и так, то это было давно. Он сказал, что рубины находились в семье и было решено отметить рождение следующего поколения красивым подарком – ожерельем для будущей невестки. Я думаю, эти Монтегю очень пекутся о непрерывности рода. У Дэвиса только один ребенок – Джефф, будущий муж моей подруги Мел.

– Делаешь симпатичное ожерелье, да? – мягко спросил Уокер. – Представляю, какое это чертовски захватывающее зрелище.

Она заморгала от удивления. Все в семье, казалось, не воспринимали ее мастерство как дар. А если замечали что-то особенное, то редко говорили об этом. Их можно понять. Мать Фейт – всемирно известная художница. Рядом с ней успехи дочери едва ли заметны.

• Предыдущая
• 14/72
• Следующая