Рубиновое кольцо - Лоуэлл Элизабет - Страница 54

• Предыдущая
• 54/72
• Следующая

– Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?

– Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.

– Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.

– В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.

Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.

– Дэвис Монтегю занимался этим?

– Нет. Я сама.

– Кто-нибудь видел вас?

Глаза Фейт сузились и сверкнули.

– Нет.

– Но вы знаете код.

– Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.

Шериф посмотрел на Уокера:

– А где ты был?

– Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.

– И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.

При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.

Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.

– Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.

– Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.

Уокер кивнул.

Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.

– Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.

– Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.

– Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:

– Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.

– Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.

– Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.

– То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.

– Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.

У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.

Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.

– Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.

– Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.

– Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.

Уокер попытался не улыбаться.

– Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?

– Давай, выкладывай.

– Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?

– Кроме тебя?

Уокер улыбнулся в ответ.

– Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.

– Ветеринар, – сказал Уокер. – Кто-то усыпил собаку.

– В то время пока женщина была там, Антигуа Монтегю села в один из яликов. Через двадцать минут после этого приехал шериф на своем автомобиле, а после того, как он уехал, Антигуа Монтегю вернулась с крабами, которых хватило бы, чтобы накормить армию. Через сорок минут Дэвис Монтегю сел в машину и уехал.

– Поехал ли Фарнсуорт за ним?

– Пит наблюдает за домом.

– Сколько агентов здесь работает?

– Столько, сколько надо.

– Что украдено?

– Драгоценности. Ювелирные украшения.

Лицо Пил едва заметно изменилось. Она сейчас была похожа на собаку, которая напала на след.

– Какие драгоценности?

– А что вы ищете? – спросил Уокер.

– Я могу узнать это у местных.

Уокер вспомнил слова Пил: «Я не говорю с местными». Второй прокол. Или есть кто-то, кто говорит с местными, а потом с ней. Уокер спрашивал себя, кто же это.

– Вор или воры взяли три украшения, которые Фейт не продала на выставке.

– Какие в них камни?

– Это не ожерелье, если ты о нем волнуешься.

Пил почти сумела скрыть облегчение. Почти. Третий прокол, подумал Уокер.

– Это что-то означает? – спросила она небрежно.

– Я могу дать тебе фотографии украденного, если ты хочешь, – предложил Уокер.

– Я дам тебе знать.

– Сделай милость.

Уокер повернулся и исчез в кустах так же спокойно, как и появился. Он прошел пятьдесят ярдов через заросли, потом отошел в тень и стал прислушиваться.

Сначала он слышал только слабый шелест ветра в сухой траве и ничего, кроме земли, не видел. Темная зелень одинокого дуба и сосен вырисовывалась на горизонте, словно далекие штормовые облака, над золотом травы. Небо влажно мерцало серебряно-синим цветом, который напомнил ему о глазах Фейт в тот момент, когда их тела напряженно соединились в одно целое.

Чувство, которое грызло Уокера, доставляло больше неприятностей, чем укусы насекомых. Он медленно повернул голову. Темно-зеленая ряска плыла по черной воде. Три черепахи замерли неподвижно на наполовину затонувшем бревне, обратив головы к утреннему солнцу.

Болотные черепахи – весьма робкие существа. Ничто не могло потревожить их – ни человек, ни аллигатор. Будто подтверждая это впечатление, мимо них пролетела цапля. Она устремилась в траву, ожидая найти что-то съедобное.

Насекомые напали на Уокера, но он старался не обращать на них внимания. Уокер ждал с терпением опытного охотника на болоте. Но не было никакого постороннего звука, никакого внезапного взмаха крыльев птицы, которую вспугнул человек.

Все же он был уверен, что за ним следят с того самого момента, как он ушел из лагеря агентов ФБР. Он также был уверен, что ни Пил, ни Фарнсуорт не способны бесшумно пройти по болоту. Возможно, агенты и завербовали местного опытного человека, но Уокер сомневался в этом.

Прошло десять минут. Двадцать. Тридцать. Уокер ждал. Природа безмолвствовала.

– Должно быть, теряю нюх, – пробормотал он, вышел из тени укрытия и повернул к дому.

За спиной у него мелькнула вспышка и произошло какое-то движение, а потом ничего, только тишина.

Когда Уокер вернулся в дом, он увидел Фейт, стоявшую прислонившись к перилам галереи второго этажа. Солнце позднего утра лилось на землю и на воду, окрашивая все бледным мерцанием золота. Солнечный свет в точности повторял цвет ее волос и слез, только что пролившихся и еще висевших на ресницах.

– Иди сюда, моя сладкая. – Он раскрыл руки и обнял ее. Ее руки обняли его так уверенно, словно вместе они провели уже несколько лет. Эта пугающая непринужденность должна была ее насторожить, но она напомнила себе, что на сей раз знает, что это за игра и какой в ней счет. Уокер честный мужчина. Он не искал большего, чем секс. Но он сейчас с ней, и он ей нужен.

– Это были тяжелые для тебя дни, Фейт, – сказал он. Она кивнула, уткнувшись ему в грудь, а потом вздохнула.

– Я не из-за этого плачу.

– А из-за чего?

– Только что звонили Арчер и Ханна.

Уокер отстранился и посмотрел ей в глаза.

– Что-то случилось дома?

• Предыдущая
• 54/72
• Следующая