Сердце мое - Лоуэлл Элизабет - Страница 53
- Предыдущая
- 53/82
- Следующая
Она почувствовала прикосновение его губ к своей коже. Усы приятно защекотали ее. Теперь Кейи водил влажным языком по всему ее телу, снова пробуя ее на вкус. Потом он закрыл глаза, словно ему было трудно сопротивляться ее манящему, нежному теплу, и тихонь-ко укусил, слегка оттягивая кожу. Почувствовав, как Шелли задрожала и начала еле заметно изгибаться под ним, он тихо рассмеялся и отпустил ее.
— Только дотронься сказал он негромко, и ты уже вся горишь…
Руки его дрожали, он увидел, как жаждет она его — всем телом, страстно и горячо. И он понял, что даже если возьмет ее сейчас, сию минуту, то и потом будет хотеть снова и снова. У его чувства, его влечения к этой женщине не было конца — как не было и начала. Он страстно хотел ее, с первого взгляда узнав в ней ту, кого так долго искал — всю жизнь.
И всегда будет хотеть.
Он едва мог поверить собственным ощущениям — настолько яркими они были.
— Господи, — сказал он, задыхаясь от страсти. — Ты себе и представить не можешь, как я тебя хочу.
Шелли в медленной истоме опустилась на пол, не в силах больше стоять на ногах, и облокотилась о кровать. Глубоко вдохнув, она пыталась вновь обрести контроль над своим непослушным теперь телом, поражающим даже ее саму такой отчаянной, пылкой страстностью.
— Могу себе представить заголовки в газетах, — усмехнулась она. — «Голодная смерть мужчины и женщины в постели».
Он запрокинул голову и засмеялся, несмотря на пробудившееся жадное влечение к ней.
Шелли еще раз сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но не сумела и рассмеялась вместе с Кейном. Смех, казалось, освобождал их тела от сильного чувственного напряжения, овладевшего ими — словно опутав их горячими шелковыми лентами.
Тела их обоих.
Теперь Шелли была окончательно уверена, что любой момент может возбудить его, и эта уверенность разгорячила ее кровь не хуже глотка хорошего старого вина. Она могла больше не сомневаться в собственной чувственной, сексуальной привлекательности и той власти, которую имела над ним. Но проверять это на практике сейчас не стала, помня, каким усталым выглядел Кейн до того, как пошел в душ. Она поняла, что, будучи вдали от дома, он недосыпал, недоедал и часто не имел возможности даже хорошенько вымыться.
Поэтому когда рука Кейна свесилась с кровати, ища на ощупь ее тело, Шелли быстро взяла с подноса сандвич с ветчиной и вложила ему в ладонь.
— Держи и ешь, — сказала она. — Я пока не хочу попадать в газеты.
— М-мм, — только и мог ответить он.
— Ешь!
— Не хочешь ли ты этим сказать, что тебе скоро снова потребуется вся моя сила? — смеясь спросил он ее.
— Вот именно.
Ладонь, державшая сандвич, исчезла. До Шелли донеслось глухое чавканье. Она обхватила руками колени, стараясь думать о чем-нибудь другом. Однако это было не так-то просто. Перед глазами у нее было его прекрасное обнаженное тело, вытянувшееся на смятых простынях.
Она почувствовала какое-то движение у себя над головой и увидела, как рука Кейна берет с подноса другой сандвич и исчезает с ним вместе над кроватью. Шелли внезапно и сама почувствовала сильный голод. В желудке у нее заурчало.
Рука Кейна с наполовину съеденным сандвичем снова показалась над кроватью, описывая затем плавную кривую у нее прямо под носом.
— Ты что-то сказала? — спросил он ее, громко чавкая.
Она быстро схватила его руку и впилась в аппетитный остаток сандвича, едва не прикусив при этом его пальцы.
— Давай, ласки, поднимайся ко мне сюда, позавтракаем вместе, — позвал он ее.
— Да? И я могу тебе верить? Ты ничего со мной не сделаешь?
— Вообще-то я в этом сомневаюсь. Но если ты хочешь проверить — давай, милости просим.
Встав на колени, Шелли положила подбородок на краешек матраса.
Кейн — все шесть футов три дюйма роста — непринужденно развалился на лимонно-желтых смятых простынях. Облокотившись на локоть, он быстро доедал сандвич, оставляя о нем лишь приятные воспоминания. Волосы на его теле были местами золотистыми, выгоревшими на солнце, а местами, там, где солнце не касалось его кожи, совсем темными.
Но как бы ни был Кейн красив и совершенен, Шелль влекло и манило к нему, конечно, прежде всего не его тело. Сила ее влечения к Кейну возрастала с каждой минутой — она вспомнила, как они вместе безудержно, словно дети, хохотали, как он умело сдерживал свои страстные порывы и влечения плоти, как добр был с Билли… Даже когда с холодной яростью смотрел на Джо-Линн, осмелившуюся оскорбить Шелли, он был любим и желанен для нее. В нем были какой-то сильный внутренний стержень, сильная доброта и в то же время удивительная незамутненность, прозрачность. Словно весь он — его желания, мысли, побуждения — был виден насквозь. И это привлекало ее гораздо больше, чем вся его сильная, мужественная — мужская! — телесная красота.
Глядя на него, Шелли приходила во все большее и большее волнение, чувства переполняли ее. Шелли подумала, что еще немного — и она разразится слезами.
— Нет, это несправедливо, — сказала она.
— Ну, я же предлагал тебе разделить сандвичи на двоих…
— Я не о сандвичах.
— Тогда о чем же? — удивился Кейн.
— О тебе. Мужчины не должны быть такими прекрасными.
Рука его, подносившая недоеденный крохотный кусочек сандвича ко рту, замерла на полпути. Кейн медленно положил недоеденный хлеб обратно на поднос. Потом он повернулся и посмотрел на нее. В его серо-голубых глазах вспыхнули серебристые искорки. Он увидел, что Шелли серьезна и просто говорит правду — то, что думает.
Для Шелли он и вправду был прекрасен!
Он неловко улыбнулся, и Шелли, увидев это почти робкое движение вверх уголков его губ, захотела одновременно плакать и смеяться.
«Господи, как я могла отдать ему столько, ведь мы oедва знакомы?!» — со страхом подумала она.
И ответить самой себе ей было нечего, кроме разве что той печальной истины, которую она поняла еще раньше: она уже отдала Кейну гораздо больше, чем просто свое тело. Несравненно больше.
Она поцеловала кончики его пальцев, ласкавшие ее, и Кейн подумал, что все это — его сон наяву, мечта, вдруг ставшая явью.
— Я не прекрасен, ласка. Черт, ты ведь правильно заметила тогда, когда мы впервые встретились, — я даже не слишком-то и симпатичен…
— Я была не права.
Он улыбнулся и, все еще лаская ее лицо, покачал головой.
Стараясь не дотрагиваться до Кейна, чтобы снова не возбудиться и не потерять контроль над своим телом и эмоциями, Шелли скрестила руки на краешке матраса и, все еще не вставая с пола, опустила на них подбородок. Она внимательно смотрела на Кейна, словно разглядывала какую-то прекрасную скульптуру, совершенное произведение искусства.
— Конечно, в той же Джо-Линн или Брайане гораздо больше поверхностного блеска и глянца, наносной красоты — вернее, красивости, — сказала она ему. — Однако невозможно заглянуть к ним внутрь, в душу. Они… как бы это сказать… какие-то непрозрачные, мутные. Нечистые внутри, одним словом.
— Таким же, по-видимому, был и твой бывший муж?
— Как и твоя бывшая жена… Но ты прозрачен, чист. Ты сильный и ясный весь, понимаешь, весь, полностью… Душа твоя чиста. Это и есть настоящая красота. А все остальное — не так важно.
— Тогда, поверь мне, ты — самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал.
Он поднял Шелли на кровать и притянул к себе, крепко обнимая. В его объятиях уже не было такой голодной страсти. Он просто держал ее в руках. Ее тепло, ее дыхание, ее женственность — он столько лет нуждался в этом и теперь нежно держал Шелли, прижимая к груди и тихонько убаюкивая, словно ребенка.
Шелли обняла его за шею и доверчиво прильнула к нему. Он гладил ее и ласкал, но без чувственного порыва, а просто с нежностью. Кейн был счастлив оттого, что она рядом, что он может осязать ее, вдыхать аромат ее волос и кожи, вновь и вновь убеждаясь, что Шелли — живой человек, а не греза, порожденная годами одиночества, Одиночества, которое стало частью его натуры настолько, что он и не замечал его до тех пор, пока не появилась Шелли.
- Предыдущая
- 53/82
- Следующая
