Только ты - Лоуэлл Элизабет - Страница 41

• Предыдущая
• 41/64
• Следующая

Она отступила от своих правил, и вот наказание: она искала любви, а взамен не получила ничего, кроме боли.

«К сожалению, мне придется учиться заново».

Рено посмотрел на серповидные следы ногтей на куске мыла и на коже. Затем заглянул ей в-глаза. В них не было и намека на любое живое чувство. Они были холодными, словно зимний закат солнца.

– Ева, – шепотом окликнул ее он.

Она молча смотрела на него желтыми кошачьими глазами.

– Я очень сожалею, что причинил тебе боль, – продолжал Рено. – Но я не жалею о том, что обладал тобой. Ты была, словно шелк и пламя.

Голос Рено замер. Невинность Евы была откровением, которое его ум с трудом воспринимал.

У его тела не было таких проблем. Хотя он недавно обладал Евой, он снова страстно желал ее. Она тоже желала его. Он был уверен. Ее тело кричало об этом.

Но Ева была слишком невинна, чтобы понять истинную причину своего гнева. Рено сознавал, что убедить ее словами невозможно. Она не настроена выслушивать его соображения на эту тему, а тем более слова о ее собственном неудовлетворенном желании.

Но, кроме слов, существовали другие способы, чтобы убедить такую невинную девушку, как Ева. Надо лишь уговорить ее снова довериться ему.

Что и говорить, задача трудная, хотя и не невозможная. Во всяком случае, ее тело было на его стороне.

– Если ты так стесняешься, я не буду раздевать тебя, – произнес он спокойно.

Ева от удивления широко раскрыла глаза. Она не ожидала от Рено какого-либо послабления.

Его улыбка сказала Еве, что он отлично понимает причину ее удивления.

– В бассейн, – сказал он.

– Что?

– Заходи в бассейн. Ты себя лучше почувствуешь после ванны.

Ева ничего не ответила. Она просто вошла в воду и остановилась на расстоянии вытянутой руки от падающих сверху серебряных струй. Вода доходила ей до середины бедер и бурлила вокруг ног, образуя радужные пузыри.

К удивлению Евы, вслед за ней вошел Рено. Он не разделся, чего она опасалась. Он был в том виде, в каком взял ее: в полурасстегнутой рубашке, босой, в темных брюках.

Правда, сейчас брюки были застегнуты.

Ева почувствовала жар на щеках, вспомнив, как он выглядел пятнадцать минут назад: брюки расстегнуты, на них алые следы, словно кричащие о ее девственной глупости.

– Волосы у тебя чисты, как солнечный свет, – проговорил Рено, – но я их помою, если ты не возражаешь.

Ева решительно покачала головой.

– Тогда я их подберу, чтобы они не мешали.

– Нет, – быстро ответила она, не желая, чтобы он прикасался к ней. – Я сделаю это сама.

Ева торопливо собрала длинные волосы в пучок. Несколько завитков вырвались на свободу, но она не стала ими заниматься. Стоя с поднятыми руками, она поймала взгляд Рено, направленный на ее грудь.

Выпуклость в брюках красноречиво подтверждала направление его мыслей. Ева поспешно отвела глаза.

– Готова? – спросил Рено.

– К чему?

Он наклонился и набрал в пригоршню воды.

– Чтобы я обрызгал тебя, – сказал он просто. – Ведь нельзя же принять ванну в сухом виде.

Рассудительность в голосе Рено явно не гармонировала с его взглядом.

– Мне в этом не требуется помощь, – пробормотала Ева.

Он негромко засмеялся и вылил воду из пригоршни ей на лифчик.

– Некоторые вещи лучше делать вместе, – произнес Рено хрипло.

– Принимать ванну?

– Я не знаю. Я никогда ни с кем ванну не принимал. Ева казалась удивленной.

– Правда, – подтвердил он.

– Я тебе верю.

– Ты веришь?

– Да.

Она вздрогнула, когда прохладная вода побежала по груди.

– Почему? – спросил он с любопытством.

– Ты бы не стал утруждать себя ложью ради шлюхи.

Рено закрыл глаза и постарался преодолеть гнев, который пронзил его, словно молния, и грозил лишить самообладания.

– Предлагаю, – сказал он отчетливо, – никогда не употреблять при мне это слово.

– Почему же? Ты ведь так любишь правду.

Он открыл глаза.

– Если ты будешь дразнить меня, легче тебе не станет. Гарантирую это.

Из груди Евы вырвался неопределенный звук. Она отвернулась. Мрачные тени и гнев, которые она прочитала в его взгляде, напомнили ей о ее собственном смятении и гневе. В любом случае, Рено прав. Ей не станет легче от того, что она будет дразнить его. Ей станет даже хуже, она может полностью потерять контроль над собой. Она явно кусалась, выпускала когти и взвизгивала. Собственное дикое поведение пугало ее.

– А ты именно дразнишь меня, – добавил Рено. – Мы оба знаем, что ты не шлюха.

Ева ничего не сказала.

Рено подмывало заставить Еву согласиться с ним, но ему все-таки удалось выдержать паузу. Правда, с большим трудом. Он зачерпнул еще воды и полил Еву, отчего ее лифчик и панталоны стали мокрыми.

Ева закрыла глаза и вообразила, что моется под душем, который соорудил дон Лайэн, пока его руки были способны что-нибудь делать.

Водяные струи омывали ее тело, но дрожь, которую почувствовала Ева, вызвал не холод. День для этого был слишком жарким, скалы поглощали и одновременно отдавали щедрое солнечное тепло.

Ева вздрогнула: чья-то рука легла ей на плечо. Рено с какой-то горечью прошептал ее имя. Сквозь опущенные ресницы она увидела печальную складку у его рта.

– Я не причиню тебе боли, – тихо сказал он. – Я никогда не причиню тебе боли, как в первый раз… Если бы я знал тогда…

Ева прерывисто вздохнула. Она кивком головы подтвердила, что верит этому, ибо это была чистая правда. Она почувствовала это сразу, в самый первый момент, когда он сел за игорный стол в Каньон-Сити: несмотря на свои габариты, силу, скорость реакции, он не относился к числу людей, которые получают удовольствие от жестокости.

– Я знаю, – согласилась она негромко. – Именно поэтому я сдала хорошую карту тебе… Ты отличался от Слейтера и Рейли Кинга…

Рено сделал выдох; он не заметил, когда задержал дыхание. Он слегка коснулся губами лба Евы и отстранился раньше, чем она успела почувствовать этот поцелуй.

– Позволь мне искупать тебя, – попросил он.

Ева некоторое время колебалась, затем потянулась руками к лифчику. Поверх ее запястий легли скользкие от пены ладони.

– Пожалуйста, разреши мне.

Ева снова заколебалась.

– Я не трону тебя, – произнес он. – По крайней мере, до тех пор, пока ты не попросишь… Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо… без боли.

Не в силах выдержать просительного взгляда Рено, Ева закрыла глаза и кивнула. Несколько мгновений длилась мука ожидания, но когда Рено коснулся ее, выяснилось, что он стал умывать ей лицо, делая это так же нежно, как тогда, когда умывал племянника.

Но Ева отнюдь не ощущала себя ребенком. Она испытывала почти, болезненное удовольствие от прикосновений Рено. Ева не подозревала, насколько чувствительно ее лицо.

– Разве тебе плохо сейчас? – спросил Рено.

Ева покачала головой. Из пучка волос выскочила длинная прядь. Рено закрепил ее за ухом.

– Как насчет этого? – поинтересовался он.

Он наклонился и стал водить языком по уху, покусывая его зубами, наслаждаясь неровностью ее дыхания. Кончик его языка слегка касался уха, двигался по спирали, отступал, возвращался вновь, и Ева, тихонько ахнув, покачнулась и, теряя равновесие, схватилась за его руку.

Рено поднял голову и заглянул в широко раскрытые, удивленные глаза Евы.

– Что-то не так? – шепотом спросил он.

– Я… – она проглотила комок, – я никогда не знаю, чего ожидать от тебя.

– Твои мальчики были, должно быть, очень неизобретательны.

– У меня их никогда не было.

– Не было мальчика? – удивился он. – И даже ни одного поцелуя украдкой у конюшни?

Ева покачала головой.

– Мне никогда не нужен был рядом мужчина… До твоего появления.

– Боже мой!

Такая невинная – и такая страстная, чутко и мгновенно реагирующая на каждое прикосновение, слово, ласку. Это сулило столько взаимного наслаждения, что голова шла кругом. Рено даже не знал, с чего начать.

• Предыдущая
• 41/64
• Следующая