Вспомни лето - Лоуэлл Элизабет - Страница 10

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая

Глядя на Корда, она ощущала и его силу, и его уязвимость; она видела тело, обученное приносить смерть другим, и видела глаза, жадные до жизни. Под воздействием чар мужчины, ворвавшегося в ее обособленный, безопасный мир, злость постепенно испарилась.

На глаза Рейн навернулись слезы, из-за них лицо Корда расплылось, и она различала только сверкающий пристальный взгляд бледно-голубых глаз. Он резко отнял руки и отстранился.

– Не бойся меня, – сказал Корд недовольно. – Я не дикарь. Я возьму только то, что ты сама захочешь мне отдать.

Рейн покачала головой и, сглотнув, пробормотала:

– Я тебя не боюсь.

– Не правда. Почему же ты плакала?

– Ты так рисковал, – прошептала она. – Ты так много сделал. Но ты не знаешь, что такое домашний уют.

Ты можешь погибнуть и не узнать, за что отдал свою жизнь.

Он осторожно отер ее слезу;

– И я тоже могла погибнуть, – сказала она хрипло. – Сегодня я была на волосок от смерти. Только кажется, что жизнь длится вечно.

Корд привлек Рейн к себе, и рюкзак выскользнул у нее из рук. Обхватив ее лицо ладонями, он медленно стал приближаться к ней, словно оставляя время уклониться от поцелуя. Но она и не собиралась избегать его ласки и потянулась к нему, как цветок тянется к солнцу.

В тишине, нарушаемой лишь шепотом ветра, Корд принялся осыпать Рейн легкими, быстрыми поцелуями.

Дрожа всем телом, Рейн прильнула ближе. Щемящая нежность Корда сводила ее с ума. Однако в следующий миг она поняла, что он изнемогает от желания.

Теплое дыхание Корда обдавало ее шею. Он покрыл поцелуями ее лицо от подбородка до лба.

Корд знал: ему надо остановиться на этих поцелуях.

Он сначала испугал ее, потом успокоил, а теперь.., флиртовал с ней. С самого начала он должен был держаться от нее на почтительном расстоянии.

Он должен остановиться. Он не имеет никаких прав на эту женщину, созданную для настоящей любви, а не для случайных связей с такими, как он.

Нет! Он еще не насытился ею.

Пусть огонь ее души согреет его, прогонит холод, который заполз в сердце и притаился, чтобы наброситься в самый неподходящий момент.

Рейн пылко отвечала на его поцелуи. Ощутив ласковое вторжение его языка, она застонала от удовольствия и неожиданности.

Корд воспарил, словно на гребне высокой волны, борясь из последних сил с желанием повалить Рейн на траву и заниматься с ней любовью, забыв обо всем на свете.

Только закат, ускользающий в ночь, только их сплетенные, разгоряченные тела, и больше ничего…

До Рейн донесся его тихий стон. Корд неторопливо посасывал ее язык, не желая закончить поцелуй.

Рейн отчаянно цеплялась за Корда. Все, чего ей хотелось сейчас, – это ощущать его сильное, мускулистое тело и наслаждаться поцелуями, молясь, чтобы он не размыкал объятий.

Податливое и в то же время напряженное тело девушки сказало Корду больше любых слов. Он жадно впитывал сладость, огонь и страсть Рейн.

Наконец Корд заставил себя оторваться от ее губ. Если он не остановится сию секунду, то неминуемо овладеет Рейн.

А он мечтал, чтобы их желание было взаимным.

Охвативший его голод был для него внове. Это нельзя было назвать обыкновенной жаждой. Корд давно научился управлять своими плотскими желаниями. Но теперь он чувствовал себя так, словно дамба разрушилась и его затопила лавина желаний.

Он закрыл глаза, борясь с собой, но требовательно раскрытые губы Рейн сводили его с ума.

Знаешь ли ты, Рейн Чандлер-Смит, что ты ослепительное, прекрасное, соблазнительное создание?

Взглянув на Рейн, Корд увидел в ее глазах восхищение и понял главное: он нужен ей. Его охватило ликование.

– Ты возвращаешься со мной, – не терпящим возражений тоном произнес он.

Рейн знала – спорить бесполезно. Да и о чем тут спорить? Во-первых, день угас, для съемок мало света.

Во-вторых, глупо болтаться в одиночку в неизвестном месте в темноте.

И в-третьих, призналась она себе, ей не хотелось расставаться с Кордом.

– Хорошо, – сказала она хрипло.

Кончиками пальцев он быстро коснулся ее рта, потом отвернулся и, подняв рюкзак, взял ее за руку. Их пальцы сами собой переплелись. Корд и Рейн направились обратно, к сельскому клубу. Он замедлил шаг, чтобы приспособиться к ее более короткому шагу, а она старалась шагать шире, чтобы не отстать. Внезапно они посмотрели друг на друга, улыбнулись и, не сговариваясь, зашагали в ногу.

В закатном небе горели далекие огни домов. Ни Корд, ни Рейн не проронили ни слова. Они оба чувствовали, что безопаснее молчать.

Когда они подошли к зданию клуба, то увидели в конце автостоянки, поодаль от немногих припаркованных машин, вертолет. Он был маленький и с абсолютно чистыми боками. Никаких надписей, никаких отличительных знаков – ни военных, ни гражданских. Его винты лениво вращались в режиме ожидания.

У Рейн подкосились ноги, и ей пришлось остановиться. Ее отец не раз взбирался в такие вертолеты и исчезал на несколько недель без всякого предупреждения. Она отпустила руку Корда. Какое право она имеет цепляться за него и что-то требовать? Она давно уже не ребенок.

Корд чувствовал, как напряглась Рейн. Ей незачем было говорить, что эта винтокрылая машина ждет его. Дочь Блю знает, что такое внезапное расставание.

И он знал это и ненавидел всей душой.

Корд молча проклинал свою жизнь, которая неслась вскачь, как непослушный мустанг. Многим женщинам его работа казалась романтичной: секретность, опасность, владение оружием…

Но Рейн знала, что его работа – это смертельный враг близости.

Хрипло застонав. Корд привлек Рейн к себе, не обращая внимания на бинокль и камеру, которые болтались у нее на шее. Почувствовав сопротивление плотно сжатого рта девушки, он крепко стиснул ее, настойчиво требуя своего.

Какой-то нескончаемо долгий миг она противилась. А потом сдалась на милость победителя.

Корд завладел ее губами, и она забыла обо всем, наслаждаясь его вкусом и огнем тела. Страсть и горечь, сила и тоска, опасность, нежность и жестокость – все было в этом поцелуе.

Корд подобно урагану ворвался в спокойную, упорядоченную жизнь Рейн Смит. Он лишил ее способности обороняться, настойчиво отвоевывая место в ее сердце.

Когда он наконец отстранился, Рейн едва стояла на ногах. Она закрыла глаза, но Корд неотступно стоял перед ее внутренним взглядом.

Он нуждался в ней.

– Завтра вечером, – сказал он. – В семь часов.

Обед.

– Нет, – ответила Рейн, не открывая глаз. – Ты не знаешь, где будешь завтра вечером.

– Я буду там, где будешь ты. В семь часов. Посмотри на меня, Рейн.

Беспомощно качая головой, она открыла глаза. Взгляд, которым он наградил ее, был таким же потрясающим, как и поцелуй.

– Договорились, – сказала она.

Но по тону было ясно: она не верила, что он появится в назначенное время.

Прежде чем Корд успел что-то сказать, винты вертолета быстро закрутились. Стальная машина задрожала, как хищник, притаившийся при виде добычи. Корд отдал Рейн рюкзак и быстро отошел от нее.

Сощурившись от слез и резкого ветра, поднятого винтами вертолета, Рейн смотрела на уходящего Корда.

Вертолет поднялся в воздух, расцветив сумерки огнями. Сжав кулаки, Рейн закрыла глаза.

Спустя несколько минут вертолет поглотила ночь. В ушах стоял только рев его моторов.

Когда Рейн открыла глаза, она была совершенно одна.

В деннике Рейн чистила щеткой Ватерлоо Девлина, высокого мускулистого жеребца. Дев не слишком-то нуждался сейчас в заботе конюха или в беседе, но терпеливо сносил и то и другое.

Рейн жаловалась своему молчаливому слушателю на то, что ненавидит ожидание начала соревнований. Терпения у нее маловато, да и характер беспокойный. Дни перед любым троеборьем невероятно трудны. А сейчас, перед Олимпийскими играми, время ползет и вовсе как черепаха.

Вот это-то предстартовое безумие и погнало ее в конюшню. Там в общем-то совершенно нечего делать – и лошади готовы, и наездники. Животным требуются лишь ежедневная часовая прогулка и уход.

• Предыдущая
• 10/52
• Следующая