Девушка по имени Судьба - Гланк Гуиллермо - Страница 74

• Предыдущая
• 74/97
• Следующая

Подозрения Марии о ловушке укрепились, когда указанный им в редакции дом оказался пустым, никаких признаков присутствия князя де ла Круса не было. Обе женщины пребывали в недоумении и беспокойстве, как вдруг посреди пустынной улицы появилась мужская фигура. Мария не могла ошибиться — это был не кто иной, как Гонсало. Значит, дурное предчувствие не обмануло ее! Всеми силами она постаралась избежать опасной встречи, но ни встречи, ни крайне неприятной сцены избежать не удалось.

Увидев Марию вместе с ненавистной Милагрос, Гонсало впал в ярость. В том, что он заманивал их в ловушку, Мария ошиблась. Гонсало тоже искал Катриэля — проклятого индейца, которого твердо решил убить. А встреча с Марией была для него неожиданностью. И сколько бы ни твердила Мария, что Милагрос — ее родная дочь, что ночь с Энрике провела Виктория и что от Энрике у нее потом родилась Камила, Гонсало не верил ей.

— Обе, обе вы потаскухи! — кричал он. — И в скором времени от семьи Оласабль не останется и воспоминания. Я убью вас обеих! Викторию я убил первой, теперь твоя очередь!

— Убийца! — вне себя от горя бросила в лицо Гонсало обезумевшая Милагрос. Разве могла она назвать иначе человека, который при ее рождении желал ей только смерти, который обрек ее на множество несчастий, убил ее возлюбленного, а теперь еще и бесстыдно признается в убийстве Виктории?!

— Но я убью не только вас, но и проклятого индейца! — пригрозил Гонсало на прощание.

Кого он имел в виду? Ведь Катриэль уже мертв. Или жив? А Виктория? Может, Гонсало просто сошел с ума? Может, все, что он говорит, бред его расстроенного воображения?

Но слишком долго прожила Мария с этим человеком, чтобы не знать, как он упорен в осуществлении своих намерений и никогда не бросает слов на ветер…

Как когда-то Энрике, потеряв возлюбленную, искал смерти на поле боя, а не найдя ее, похоронил прошлую жизнь и женился на другой, так теперь Катриэль поставил крест на жизни среди белых и связал свою судьбу с Лилен. Брак с девушкой, которая любила его с самого детства, означал в его глазах и возвращение к родному племени, к родной земле. Катриэль считал, что не он, а сама судьба сделала этот выбор, умертвив Милагрос и забросив его сюда, к родным истокам. Как торопится человек прочитать начертанные судьбой письмена! Почему не хватает ему терпения дождаться следующего слова! И вот он оказывается слепым в своих предвидениях!

Но как бы там ни было, Катриэль уже дал обет вечной верности Лилен, а она стала надеяться, что их первенец зажжет в сердце Катриэля любовь и к ней тоже.

Уйдя из мира белых, Катриэль оставил в нем своих смертельных врагов, а в мире индейцев, связав свою судьбу с Лилен, он их нажил. Райми не скрывал ненависти к Катриэлю, правда, пока только от своего отца, В отце он надеялся отыскать союзника, так как считал, что оскорблена их родовая честь.

— Наша семья унижена! Катриэль нарушил наш закон, он враг и предатель. Он должен умереть!

Но мудрый старый индеец попытался умерить пыл своего сына:

— Лилен имела право выбора, а Катриэль не нарушил обычая, — осторожно возразил сыну старик. — И потом он сделал для нас много хорошего. Чувство благодарности за все племя должно превозмочь твою обиду.

Однако Райми не внял совету отца. Что ж, если племя поддерживает его врага, то он будет сражаться один!

Райми ехал на лошади по равнине и обдумывал план мести. Катриэль сейчас уехал куда-то с Лилен, и хорошо бы, если б он попал темной ночью в ловушку для дикого зверя, если бы упал с крутой тропы в пропасть, если бы его затоптала на равнине дикая лошадь! Никто не узнал бы тогда, что удачливым охотником, справившимся с опасным противником, был Райми. А Лилен вернулась бы обратно в стойбище. Кто лучше индианок знает все тропы и в лесу, и на равнине? И тогда он, Райми, вновь предъявит на нее свои права, напомнит о ее согласии рожать племени крепких и сильных воинов.

Но вскоре Лилен и Катриэль вернулись в стойбище вместе. Катриэль хорошо знал индейские законы и обычаи, а потому хотел, чтобы племя скрепило всеми положенными обрядами их брак с Лилен.

И вождь благословил союз Катриэля и Лилен. Все племя молилось об их благополучии, а потом плясало вокруг костров, отгоняя злых духов в ту ночь, когда боги должны были дать племени нового сильного воина.

Вернулась из царства смерти и Виктория. Вернулась благодаря стараниям Эрнесто Сантьяго. Открыв глаза, она увидела склонившееся к ней доброе встревоженное лицо Эрнесто. А куда исчезло искаженное ненавистью лицо Гонсало, который душил ее? Или оно привиделось ей в дурном сне, в ночном кошмаре? Сколько же всяких кошмаров пригрезилось ей в жизни! И сколько еще впереди? Виктория опять устало прикрыла глаза. Годами она жила надеждой на отмщение. Но месть оказалась не утоляющим напитком. Она не принесла ей ни покоя, ни радости. Мстя, Виктория чувствовала себя еще более поруганной и оскверненной. Интересно, что потребует Эрнесто за то, что вернул ее в этот ад? И вообще неплохо было бы подбодрить свои силы чем-нибудь крепким.

Эрнесто с радостью наблюдал, как краски возвращаются на бледное лицо Виктории. Он смотрел в ее темные, бездонные глаза, и ему так хотелось унять то страдание, которое читалось в них.

— Я думаю, что тебе пора принять лекарство, — шутливо предложил он, показывая ей на бутылку с джином и ища взглядом рюмки.

Виктория благодарно кивнула. Да, Сантьяго— настоящий друг, ей не в чем упрекнуть его. Сейчас она выпьет, и сосущая тревога смягчится, рассеется, все погрузится в мягкий обволакивающий туман. Ей, собственно, никогда не хотелось выходить из этого тумана. Только в нем она чувствовала себя хорошо…

Эрнесто закурил сигару, и Виктория, вздрогнув вновь, вспомнила Гонсало. Она боялась его. И будто услышав, разгадав ее мысли, Сантьяго предложил:

— Мне кажется, нам с тобой лучше немедленно покинуть этот город. И Гонсало, и губернатор— наши заклятые враги. Мы должны бежать отсюда!

— Куда? — апатично спросила Виктория.

— Конечно же к Камиле и Мариано!

— Неужели? — брови Виктории надменно поднялись.

— Да! — принялся горячо настаивать Эрнесто. — Пусть тебе кажется, что Мариано недостоин твоей Камилы, — хотя лично я так не считаю и считать не могу, но Камила — твоя дочь, и ты не можешь от нее отказаться. Сейчас самое благо¬приятное время для вашего примирения. И ты, и она нуждаетесь друг в друге.

Виктория смотрела на Эрнесто сумрачно и насмешливо. Ему до сих пор кажется, что кто-то нуждается друг в друге?! Джин уже подействовал, тревога отпустила ее, можно было опять плыть и плыть по течению.

— Хорошо, — сдался Эрнесто. — Если ты еще не готова к встрече с Камилой, едем в небольшое местечко неподалеку, где живут мои хорошие знакомые, там ты будешь в безопасности.

Виктория смотрела на него все тем же тяжелым насмешливым взглядом.

Уверяю, там тебе будет спокойно. Или ты сомневаешься в моей порядочности?

И тут Виктория начала хохотать. Этот доживший чуть ли не до седых волос человек сумел сохранить все свои иллюзии, весь свой идеализм! Он не мог не ставить ее в тупик. Неужели Эрнесто всерьез преисполнен тех чувств, о которых говорит так трогательно? С Гонсало ей было проще. Гонсало был откровенным негодяем, и она чувствовала себя вправе и на жестокость, и на ненависть, и на обман — на все! Но с Эрнесто… Виктория понимала, что он ждет, когда она доверится ему, когда откроет ему сердце. Но она потратила столько сил, чтобы не просто закрыть свое сердце, но замуровать его, превратить в камень, и что? — теперь из-за каких-то слов, из-за дурацких, ненадежных романтических чувств снять броню, расслабиться, рассиропиться и… Получить новый удар? Может быть, смертельный? Нет, ни за что!

— Хорошо, я согласна, едем! Признаюсь, что только сомнение в твоей порядочности удерживало меня от нашей совместной поездки. Но ты меня убедил! — сказала она с горьким сарказмом, понятным только ей, но уж никак не Эрнесто.

Он же недоуменно взглянул на Викторию и почтительно подал ей руку, на которую она оперлась с бесстрастным и холодным лицом великосветской дамы.

• Предыдущая
• 74/97
• Следующая