Богатые тоже скачут, или Где спит совесть - Славачевская Юлия - Страница 42

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая

Изящный овальный столик для чаепитий и два кожаных кресла вдоль него вообще было не узнать. Сплошное царство Флоры. Хорошо, обошлись без фауны, а то еще и оную здесь я бы тут точно не пережила. Впрочем, один представитель в моем королевстве все-таки завалялся.

Я кинула взгляд на мужа.

— Тебя жду, — с предельно невинным выражением лица сообщил мне страшно довольный элегантный Казидис в черном, поигрывая мобильным телефоном.

— Уже дождался, — открыла я ему глаза на грустную действительность и поскользнулась на опавших лепестках. Потом налетела на корзину. Споткнулась о вазу с букетами, проехалась верхом на гигантской коробке… В общем, в результате я закономерно оказалась в мужских объятиях и сильно расстроилась. Чулки сказали мне: «Ciao, bambino, sorry», — и ушли в «стрелки». Крошечная пуговица на блузке отлетела ровно посредине груди, а на каблуке в одном месте содралась кожа.

— И это все мне! — обрадовался Никос и начал изучать меня с декольте.

— Не надейся! — вывернулась я и попыталась отодвинуться.

Счас! Этот хитрый жук предусмотрительно заполонил все свободное пространство минными лепестками и даже покусился на несвободное!

Мои — нет, вы только вдумайтесь, МОИ! — стол, кресло и сейф скрылись под лавиной из разноцветных букетов, букетиков и лепестков и уже не отсвечивали. Совсем.

— Могу только порадоваться, что ты не пользуешься электроплойкой и не ведаешь о целительной силе геля сильной фиксации, — сдержанно констатировала я, с силой вонзаясь наманикюренными ногтями себе в ладони, чтобы только не вцепиться в чьи-то сияющие угольно-карие глазки. Очень уж хотелось. — О! И не пудришь носик шариковой пудрой. — Меня передернуло.

Казидис понимающе усмехнулся.

— Итак, зачем ты здесь?

— Поужинаешь со мной? — спросил Ник, с громадным энтузиазмом стягивая с меня пиджак и усаживая на стол. Лихорадочный жар, излучаемый Никосом, окутал меня огненным покрывалом. Меня начало изрядно потряхивать. Мужа, впрочем, тоже.

— Уверен, что ты не из противоположного департамента? — ядовито поинтересовалась я.

— А кто у нас противоположный департамент?

Законный вопрос!

Я предпочла промолчать.

Этот прохиндей тут же воспользовался моим попустительством и потащил наверх подол юбки.

— Я своих санкций на незаконное проникновение не давала! — заявила я, отпихиваясь.

— Ты мне вообще ничего не давала, — промурлыкал Никос, послушно забирая руки из-под моей юбки и запуская их мне же в декольте. — Но дашь…

— Если только по голове, — поморщилась я, разрываемая на части желанием отдаться и чувством долга. Выбирать становилось все труднее и труднее.

Но тут мне на помощь милосердно пришла Анна, которая вломилась в кабинет с уборщиками:

— Я тут подумала…

Узрела дивную картину — меня с Никосом, и покаянно застыла:

— Лучше б я не думала…

— Это не то, что ты подумала! — категорично рявкнула я, отпихивая Казидиса и спрыгивая со стола.

Лепестки вместо банановой шкурки, маленькая поездка — и снова объятия Никоса! В этот раз я повисла на нем обезьяной, потому что мне в спину долбануло чем-то остро-угловатым. Видать, в ход пошли остальные презенты.

— Я больше не буду думать! — туманно пообещала помощница, скрывая улыбку, и быстро захлопнула дверь, вытолкав предварительно рыцарей мыла и мочалки.

— Ты испортил мне репутацию, костюм и настроение! — поставила я Ника в известность, сидя на нем верхом и пытаясь сохранить ошметки чувства собственного достоинства. Достоинство сопротивлялось и сохраняться категорически отказывалось. Наоборот, стремилось освободить дорогу либидо и поучаствовать в разнузданной оргии.

— И что больше всего ты из этого набора жалеешь? — радостно улыбался Казидис, поддерживая меня под пятую точку и визуально не испытывая абсолютно никакого раскаяния. Скорее наоборот.

Ощущая себя абсолютной дурой, что было мне доселе в новинку, я вяло огрызнулась:

— Все! Ничего из этого не восстановимо!

— Ошибаешься, любовь моя, — заверил меня Ник, снова усаживая на стол и продолжая раздевать. Причем умело действовал и сверху и снизу одновременно. Постепенно рубежи пали, и я осчастливила его своими трусиками.

— Джулиэн… — В кабинет с топотом ворвалась Марча, за ней так же стремительно Анна, загораживая ей обзор.

— Я же сказала — она занята!

Допрыгались по моему офису они до того, что оказались обе по уши в цветах и присыпанные лепестками, как покойницы.

— Теперь мы квиты! — нахмурилась я, приходя в себя и одергивая юбку. — Обмен трусами — не грабеж, а нота протеста! Сгинь отсюда!

— Только если ты пообещаешь со мной сегодня поужинать! — тут же согласился Никос. — Или пообедать.

— Ни за что! — выпалила я, пытаясь срочно придать себе презентабельный вид.

— Я очень извиняюсь. — В кабинет сунулась рыженькая девушка. — Тут вам цветочки прислали, брать?

Убью! С особой жестокостью! И меня даже строгое начальство — и то оправдает!

Девушку спасла Анна. Со стоном отчаяния она на четвереньках выползла из клумбы с корзинами:

— Скажите, мистер Корзидис, вы только в Нью-Йорке цветы скупили? Или остальные штаты тоже пострадали?..

— Мои вроде бы все здесь, — озадачился Ник и даже выпустил меня из рук. Это он зря сделал! Ей-богу! Я попыталась сбежать и, в который раз поскользнувшись, проехалась по акватории крейсером-флагманом, вздымая кормой лепестки, и присоединилась к дамам в укрытии. Аминь.

— Ты их что, в лицо узнаёшь? — Я уже стонала. Нет, я понимаю, что месть, мстя и ты ды, но окончить жизнь в цветочках — чистой воды издевательство! Даже бордовая помада на белых штанах меркла перед этой перспективой.

— Нет, мы с ними не знакомы, — заверил меня Никос, протаптывая народную тропу к памятникам архитектуры, кои мы с девочками сейчас представляли.

— Это вам от мистера Фака. — В кабинет вплыла скромная корзинка из пятнадцати желтых роз. — На карточке указано.

— Факса, — строго поправила я, скрывая рвущуюся улыбку.

— Это кто такой… с говорящей фамилией? — раздул ноздри греческий ревнивец.

— Это тебя не касается! — отрезала я. — Я свободная…

Меня выдернули из клумбы и заткнули рот поцелуем. Через три минуты я уже была согласна — «не свободная… одинокая!»

— Бу-бы-бу! — высказалась я ему прямо в гланды. Четко и с нужной твердостью в писке.

Никос внимательно выслушал, не прерывая столь приглянувшегося ему занятия, и отреагировал истинно по-мужски. Крепче прижал к себе и конкретно, на примерах показал, что он по этому поводу думает. То, о чем он в этот момент думал, впечатлило меня еще в прошлый заезд, а сейчас навевало щемящую ностальгию.

— Девушка, — Казидис на секунду от меня оторвался, но бдительно упаковал в смирительную рубашку из своих рук, — скажите мистеру, которому сильно не повезло с умом и фамилией, что Джул Казидис хватает внимания и цветов и без его жалкого помойного веника!

— Я, конечно, скажу… — состроила ему глазки рыженькая и подписала себе увольнение. — Только кто такая Джул Казидис?.. — И была тотчас принята обратно. Мысленно.

— Вы ее не знаете! — рыкнула я, посылая сигналы бедствия Анне и Марче, которые, похоже, просто унюхались в хлам и теперь ни на что вербально, а также невербально не реагировали. — Это одна знакомая…

— Очень близкая знакомая! — Попытку бегства пресекли в зародыше. — Ну на-а-астолько близкая…

— ВСЕ ВОН! — На что-то меня все же хватило.

Начальственный рев помог. Смело всех, вместе с половиной конфет и букетов. И пускай. Хоть кто-то подаркам порадуется!

— Никос, отстань от меня по-хорошему! — попыталась я действовать дипломатично и ощутимо ткнула его пальцем между ребер.

Ноль внимания. Точно, старею.

— Нет, ни по-хорошему, ни по-плохому я от тебя не отстану, — нахально заявил обнаглевший Казидис, довольно сверкая обсидиановыми зенками. — И не надейся, радость моя. Будет нужно — опять украду!

— Наивный, — фыркнула я. — Думаешь, меня это удержит? У тебя неделя сроку для возврата долга, а ты бездарно тратишь время в моем кабинете. Или эти цветы в знак похорон твоей компании?

• Предыдущая
• 42/76
• Следующая