Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию - Лоза Дмитрий Федорович - Страница 1

• 1/60
• Следующая

В годы войны союзники по антигитлеровской коалиции поставляли в Советский Союз по ленд-лизу различную боевую и транспортную технику. Я один из тех, кому судьба предначертала стать танкистом-«иномарочником» – воевать почти два года против немцев, а затем и японцев сначала на английских «Матильдах», а затем на американских танках «Шерман» М4А2, который экипажами был ласково назван «Эмча» (по двум первым знакам буквенно-цифрового обозначения). Именно этими танками, начиная с конца 1943 года, укомплектовывались бригады 5-го (с октября сорок четвертого года – 9-го гвардейского) механизированного корпуса, который участвовал в Корсунь-Шевченковской, Яссо-Кишиневской, Будапештской, Венской и Пражской наступательных операциях, а в августе – сентябре сорок пятого года в составе войск Забайкальского фронта корпус громил Квантунскую армию на китайской земле.

Начну я свой рассказ с послевоенной зимы сорок седьмого года. Шел второй холодный период моей службы на 74-м разъезде Забайкальской железной дороги. Я уже подал рапорт на поступление в Военную академию имени М.В. Фрунзе и ждал вызова на вступительные экзамены.

В один из февральских дней неожиданно раздался телефонный звонок начальника службы «Смерш» нашей 46-й танковой бригады гвардии капитана Ивана Решняка, бывшего, как и я, ветераном части, воевавшим на Западе и Дальнем Востоке. Надо отметить, что этот карающий орган возглавлял замечательный человек, отзывчивый товарищ, с которым можно было решить любой вопрос. Его по-настоящему уважали, а не боялись танкисты всех рангов.

– Дмитрий, зайди, пожалуйста, ко мне!

Иду и думаю: «Зачем я ему понадобился? Может, что-то связано с рапортом на учебу?..»

Встретил меня с улыбкой, крепко пожал руку и сразу перешел к делу:

– Ты, Дмитрий, помнишь, у тебя в сорок третьем году в роте был командиром танкового взвода старший лейтенант Сергей Орлов?

Его вопрос меня очень удивил.

– А откуда тебе, Иван, об этом известно? И почему ты интересуешься этой личностью?

– А он совсем недавно объявился. Живет на Украине. Вот послушай, какая информация по нашим каналам пришла в бригаду. Просят тебя подтвердить рассказ Орлова…

В конце сорок шестого года старший лейтенант Орлов пришел в местный военкомат, предъявил удостоверение личности военного образца, которое ему удалось сохранить в немецких лагерях, и поведал следующее:

«Во время боев под городом Рославль Смоленской области в сентябре сорок третьего я был командиром танкового взвода первой роты, командовал которой Дмитрий Лоза – командир первого батальона 233-й танковой бригады механизированного корпуса. Мой английский танк «Матильда» был подбит. Экипаж погиб, а я сам, тяжело раненный, попал в плен.

Я находился в нескольких фашистских концлагерях. В марте сорок четвертого года я с группой, состоящей из семи военнопленных, совершил побег. Нас преследовали. Четыре человека погибли, но троим удалось уйти. Оставшихся в живых я провел через линию фронта и остался жить на Украине, а два моих солагерника уехали домой. Адреса имеются.

В связи с тем, что у меня после тяжелого ранения нога не сгибается, в армию меня больше не призывали».

На вопрос: «Почему он – офицер – почти два года молчал, не являлся в военкомат, чтобы рассказать все это?» – старший лейтенант ответил: «Я плохо себя чувствовал, не думал, что долго проживу. Очень беспокоила рана. Больше скрывать свое прошлое нет сил. Пришел рассказать всю правду о себе. Вам решать мою дальнейшую судьбу!..»

Я слушал исповедь Орлова, а на душе кипело. Говоря о своих «бедах», бывший мой сослуживец надеялся, что после многолетней кровавой войны не осталось в живых ни одного свидетеля – офицера или сержанта – танкистов «первой огневой линии». Разве могли они уцелеть в такой сече на танках «Матильда»? И эта уверенность его крепко подвела. Остались свидетели. Мы знали всю правду тех боев под Рославлём. И как вел себя в них бывший командир взвода…

– Что ты скажешь, Дмитрий, на услышанное?

– Вот мудак! Вот сволочь – какую побасенку придумал! – еле выдавил я из себя.

– Что так? Чем он тебя обидел?

– В этой басне одно верно: место и время боев, номер части и подразделения, в которой он тогда воевал. Да и мое звание, фамилию и имя, сука, не забыл. Все остальное – сплошное вранье…

Наша 233-я танковая бригада 17 сентября была введена в бой на правом берегу реки Десна. Наступление на Рославль развивалось медленно. Во-первых, противник сопротивлялся отчаянно, а во-вторых, танки «Матильда» для действий в лесисто-болотистой местности оказались абсолютно непригодными. Эти машины предназначались для использования в пустынях Африки. Какая «умная голова» в Москве решила их сюда направить – осталось загадкой. Дело в том, что у названного английского танка ходовая часть полностью закрыта фальшбортом с рядом «окошек» небольшого размера в его верхней части. В пустыне через последние с траков свободно сыпался песок. В смоленских лесах и болотах за фальшборты набивалась грязь и корни деревьев. Гусеницу практически заклинивало. Даже мотор глох. Приходилось через каждые 4–5 километров останавливаться и очищать ходовую часть ломом и лопатой.

Так вот 18 сентября во второй половине дня мы подошли к деревне Гобики, что в 37 км восточнее Рославля.

Десантники при поддержке танков моей роты овладели частью Гобиков, но вторая половина деревни, расположенная на взгорье, оставалась в руках гитлеровцев. Наличными силами выбить их оттуда не удалось…

Во время атаки по низине в одном из огородов танк Орлова засел, да так, что самостоятельно выбраться уже не смог. При попытке подать ему буксирный трос эвакуационная группа была накрыта минометным огнем. Ранило двоих. Пришлось оставить эти попытки до наступления темноты, когда должны были подойти подкрепления из других подразделений бригады…

Я приказал Орлову занять круговую оборону вокруг «Матильды», поддерживать со мной непрерывную радиосвязь и ждать прихода ночи. О том, что все им было в точности выполнено, доложил радист сержант Павел Нижник, дежуривший у радиостанции…

В сумерках подготовили длинный буксир, состоящий из нескольких соединенных танковых тросов, которым намеревались вытащить «Матильду» Орлова. Однако, пока мы были заняты подготовкой к операции, в районе застрявшего танка поднялась стрельба. Пулемет «Брен» зашелся необычно длинными очередями. Пальба как внезапно вспыхнула, так и прекратилась.

Я приказал своему радисту вызвать экипаж Орлова и узнать, что там случилось, по какому поводу шла такая стрельба? Но на вызов Нижник не отвечал, однако буквально через несколько минут он сам вышел на связь и доложил о таком, после чего у меня волосы встали дыбом:

– Командир убежал к немцам!

Эту фразу он повторил несколько раз… Я немедленно доложил о случившемся командиру батальона, хотя прекрасно осознавал, чем это ЧП грозит мне, командиру роты… Ночью «Матильду» командира взвода вытащили из грязи. Контрразведчик батальона тут же арестовал ее экипаж. Началось расследование, в ходе которого стало известно следующее.

После получения приказа командира роты на организацию непосредственной охраны засевшего танка был снят спаренный с пушкой пулемет «Брен» (последний вне машины ставился на сошки, превращаясь в удобный ручной пулемет). Орлов и командир орудия младший сержант Яков Стройнов выдвинулись на несколько метров в сторону противника. «И за бугорком заняли огневую позицию. Механику-водителю, вооруженному автоматом, командир взвода приказал находиться у кормовой части танка. Секторы наблюдения и обстрела: правый и левый борта «Матильды». Сержант Нижник, как сказано выше, дежурил у радиостанции, находясь в башне…

• 1/60
• Следующая