Дело о драгоценных рыбках - Родда Эмили - Страница 4

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая

На лице отца не дрогнул ни один мускул. Он стоял будто статуя до тех пор, пока сержант не вышел и не сел в свою машину. Я со всех ног бросился к нему.

— Пап, — зашептал я, — ну почему ты позволил ему так вести себя с тобой? У него не было ордера на обыск. Он не имел права...

Отец только головой покачал. Когда полицейская машина отъехала, на его лице опять заиграла улыбка.

— Если тут и водятся преступники, то они могут спать спокойно. Если за дело взялся старик Блуэтт, им бояться нечего. — Он стал руки в боки и, широко улыбаясь, обвел взглядом наши хмурые физиономии.

— Обхохочешься, да? — снова заговорил он. — Но Том прав. Нельзя было отдавать банку Блуэтту. Я хотел угостить вас спагетти с соусом болоньез, а какие спагетти без оре-гано?

...Мы сидели на причале, смотрели на море и почти не разговаривали. Отец, Лиз, Ришель и я потягивали чай. Остальные держали стаканы с соком или минеральной водой. Небо было голубым, только чуть-чуть подернутым легкой дымкой. Под ногами плескалась вода. Кричали чайки. Большая белоснежная яхта, плавно покачиваясь, стояла на якоре у самого волнореза.

Вроде бы живи и радуйся. Но не тут-то было. Все чувствовали себя как-то неуютно. Никто не мог сказать наверняка, что же нас ждет дальше в Баньян-Бее. Это место, мой отец и дурацкий обыск, затеянный сержантом Блу-эттом, — все это сбивало моих друзей с толку.

Их так же, как и меня, волновало содержимое банки. Они были уверены в том, что это марихуана. Поведение моего отца казалось им таким же подозрительным, как и Блу-этту. Но их можно было понять. Они не привыкли к папиному юмору.

Но я-то привык. Я-то знал, что отец нико^ гда не делает глупостей. Он мог изображать из себя хиппи, но наркотиками никогда не баловался. Он даже вина или пива никогда не пил. Говорил, что предпочитает жить с ясным умом.

Мне не следовало об этом забывать. Наверное, свою роль сыграли обстановка этого нового дома, отцовские косички и мое волнение: как-то ребята отнесутся к отцу? Короче говоря, я опять опростоволосился.

— Как тихо, — наконец произнесла Лиз. Затянувшееся молчание начало действовать ей на нервы.

— Еще бы, — проворчал Ник. И снова тишина.

— А прилив поднимается еще выше? — спросила Санни, с тоской глядя на воду, покрытую легкой рябью.

— Нет, благодаря волнорезу прилив у нас не очень высокий, — ответил отец. — Разве что когда на море сильный шторм.

— Неудобно-то как, — сказала Ришель, вложив в эти слова то, о чем думал каждый.

— Меня это не особенно беспокоит, — усмехнулся отец, отхлебнув из кружки с чаем. — Большие волны берут на себя заботу о мытье домов вроде моего.

— А мне нравится шум волн, — произнесла Лиз. —,Вот бы заштормило, пока мы здесь.

Отец почесал подбородок.

— Такое вполне может случиться, — сказал он. — Если тебе нравится шум волн, то ты правильно выбрала место для отдыха, Лиз. Это так чудесно — лежать ночью в постели, слушать, как вода плещется о мостик, и думать: а что же произойдет, если вдруг океанская пучина поглотит все вокруг? Нам с Фей это очень нравилось. Мы часто не могли ночью заснуть, просто лежали и думали.

Ник рассмеялся. Лиз залилась румянцем. Отец, сам того не подозревая, выставил ее на посмешище.

Разговор опять не клеился. Отец посидел еще немного, затем пробормотал, что ему надо позвонить, и пошел в дом. Думаю, он просто понял, что нам без него лучше. Мне было жаль, что так получилось. Он ведь так старался всем угодить. Он хотел, чтобы мы считали его таким же подростком, своим парнем. Но мы не могли. Особенно я.

Как только он ушел, я почувствовал, что напряжение спало. Все разлеглись на мостике, вытянули ноги и начали болтать. Да и сам я расслабился. Я не предполагал, чем может обернуться этот визит. И теперь мне оставалось только надеяться, что это не будет продолжаться всю неделю.

Через какое-то время до нас с яхты стали доноситься отдаленные звуки музыки. Человек в белом кителе появился на палубе и выкинул в море пакет с мусором. Тут же над поверхностью воды заскользили чайки, они подхватывали кусочки пищи, а затем снова взмывали в небо.

— Трудно это, наверное, жить на яхте, а? — начал я разговор.

— Еще бы, — согласился Элмо. — Постоянная нервотрепка. Постоянные размышления о том, куда плыть дальше. И о том, что заказать повару на ужин.

— И какое платье на какую вечеринку надеть. Такая тоска, что словами не выразишь, дорогуша, — вздохнула Лиз. — Я бы так долго не выдержала.

— А я бы справился, — заявил Ник. Тишина. Но теперь это была другая, приятная тишина.

Я чувствовал, как меня убаюкивает плеск воды. Я оглядел залив. Легкий бриз слегка покачивал яхту на волнах. По маленькому пляжу прогуливались какие-то люди. Над водой носились чайки. Рыбак в красно-синей лодке удил рыбу. Это был человек с папиной картины. Я видел, как он вытащил рыбку. И снова закинул удочку. И снова что-то поймал.

Я смотрел на него, очень заинтересованный. Может, он и третью поймает? Долго ему еще будет везти?

— На что это ты уставился, Том? — полюбопытствовала Санни. — Что тебя так привлекло в этом рыбаке?

— Он рыбу поймал.

— Ой, Том, это потрясающе! — она, конечно, дразнилась.

Я засмеялся. Похоже, воздух Баньян-Бея на меня как-то подействовал. Скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я могу просидеть десять минут, наблюдая за рыбаком, я бы решил, что он свихнулся. Но именно этим я только что занимался. И мне это нравилось.

— Давайте добавим себе острых ощущений, — предложил Ник. — Пройдемся вдоль пляжа. Может, мы найдем дохлого краба. Или увидим машину, движущуюся по главной улице.

Но даже Нику не удалось вывести меня из себя. Я только усмехнулся ему в ответ и потянулся.

— Никогда не знаешь, где тебе улыбнется удача. Давайте погуляем. Только не спеша, чтобы не превысить скорость.

Отец разговаривал по телефону, когда мы вошли в гостиную. Он кивнул, когда я знаками показал ему, что мы идем гулять. Тогда он зажал ладонью трубку и заговорил с нами.

— Приятной прогулки, ребята, — сказал он. — Наслаждайтесь последними минутами своей свободы. Завтра вам предстоит трудовой день. Я заставлю вас возиться с краской с утра до ночи.

У всех вырвался нервный смешок. Они все еще не могли понять, как им относиться к отцу.

— Да, Том, — добавил он. — Может, вы заскочите по пути в магазин и купите немного орегано? Почему-то мне кажется, что свою банку мы не скоро получим обратно.

Вдоль линии берега выстроились в ряд маленькие домики. Казалось, что они выбрались на сушу прямо из залива. Главная магистраль, если можно так выразиться, проходила сразу за ними. Перед большинством домиков можно было увидеть маленькие лодочки, зарывшиеся носами в низкие дюны. Каждая лодка была привязана к столбику, чтобы не унесло в море во время шторма.

Мы шагали вдоль самой кромки моря, Ник в который раз повторял свою загадку. Мы все слушали, за исключением Ришель, спина которой маячила далеко впереди.

— Так вот, — говорил он. — По доллару с носа. А мячик они купили за два пятьдесят.

— А сд*ача была одной пятидесятицентовой монеткой? — спросила Санни.

— Это не имеет значения, — ответил Ник. — Но мы будем считать, что ему дали один двадцатицентовик и три монетки по десять центов. Он вернул приятелям по десять центов, а двадцать положил к себе в карман.

— Выходит, они заплатили по доллару каждый и получили по десять центов назад, — подытожил Элмо.

— Точно. То есть они заплатили за мячик по девяносто центов каждый. А девяносто умножить на три будет два доллара семьдесят центов, верно?

Возражений не было.

— Они думали, что он столько и заплатил. Но он отдал всего два доллара пятьдесят. И прикарманил двадцать центов. А два доллара семьдесят центов плюс двадцать центов — это два девяносто. Так куда же подевались недостающие десять центов?

• Предыдущая
• 4/20
• Следующая