Тайна «каменного кольца» - Данилевская Нина Владимировна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/36
• Следующая

— Думаешь, там лучше?

Ольга лукаво прищурила глаза.

— Да уж будь уверен! Мне капитан Форстер все рассказал. С моей наружностью можно устроить красивую жизнь. Ну, вот и мама, — прервала себя Ольга. — Приготовила домашнее печенье, хочет им похвастаться. Правда, мамочка?

Ольга принялась разливать чай.

...Ольга с Федей встречались часто. Юноше удалось найти верный тон. Это только при первой беседе с ней он растерялся. Теперь же внимательно выслушивал все инструкции девушки, делал вид, что восхищается ее умением и знаниями, а в свободные часы дурачился, слегка ухаживал за Ольгой, против чего та отнюдь не возражала.

Однажды Ольга вышла навстречу Феде в новом, нарядном платье. Вишневый бархат подчеркивал ее яркую красоту.

— Ты просто ослепительна, — восхищенно сказал Федя.

— Нравится? — довольно усмехнулась Ольга. — Я недавно разбогатела.

Федя прочитал записку Краузе, которую швырнула Ольга: «Выдать фрейлейн Ольге дополнительно тысячу марок на туалеты».

Лицо у Феди потемнело. Продажная тварь! Так же, любуясь собой, она продала и Настю.

- Не хмурься, — расценила это по-своему Ольга. — Со временем и тебе будут платить щедро.

О дальнейших планах Краузе Ольга умалчивала (видимо, «шеф» дал ей указание пока не посвящать в них Фреда), прошлой своей «работы» также не касалась.

Осторожный вопрос Феди о судьбе Насти Ольга встретила холодно:

— Никто из нас не знает, что делается в стенах гестапо. Да и зачем этим интересоваться? Только их восстановишь против себя. В свою деятельность немцы никому вмешиваться не позволяют.

— Тебе Краузе позволит что угодно, — неуклюже польстил Фред.

— Ошибаешься! В нашем деле не должно быть места личным симпатиям и антипатиям. Единственное исключение я сделала для тебя. — Ольга озорно засмеялась.

— Как это?

— Очень просто. Неужто ты думаешь, что Краузе стал бы готовить из тебя квалифицированного разведчика только потому, что ты ловко вытащил часы из его кармана? Нет, милый! Ты был обречен, убирать навоз за тигром.

Федя все еще не понимал.

— Не прикидывайся дурачком, — с досадой сказала Ольга. — Я сообщила шефу, что мы оба числимся членами подпольной организации. Ясно? Он удивился, почему ты сразу не рассказал об этом.

— Ну? — не выдержал Федя.

— Пришлось пояснить — мальчишка хотел набить себе цену. Ты ведь и впрямь сглупил. Зато теперь карьера обеспечена. Только действуй умело.

— Ты же не даешь мне действовать. — У Фреда был обиженный вид.

— Терпение! Завтра получишь задание. Надо поймать важную птицу.

Ольга вынула из кармана записку, сухо заговорила:

— Это послание надо немедленно передать начальнику партизанской разведки Кравцову. Ты знаешь, через кого его найти. Я тут пишу, что тяжело заболела его племянница Таня. Он может навестить ее сегодня в шесть часов вечера. Девочка будет дома одна. Кравцову не грозит опасность. Мне, как члену бюро, он поверит. Но действовать нужно срочно. Иначе не успеешь.

Федя зажал в руке тонкий клочок бумаги.

— Таня действительно больна? — спросил он неуверенно.

— Ты не отвык от привычки задавать ненужные вопросы. Важно, что это твой последний шанс, чтобы Краузе тебе поверил. Кравцов должен прийти к шести. Старайся!

Наконец-то в руках у Феди оказался документ, изобличающий Ольгу. Надо было немедленно известить обо всем партизан.

...В лесу на повороте к лагерю на лесной дороге Федя услышал шум автомашины. Когда он выскочил на дорогу, машина уже спускалась вниз. Феде показалось, что там сидит Борис Захарович. Юноша отчаянно замахал руками.

— Остановитесь! Стойте!

Но в машине на него не обратили внимания.

...Отправив Федю, Ольга ощутила смутное беспокойство. Правильно ли она поступила? Конечно, Фред разобьется в лепешку, чтобы спасти себя, — в этом девушка была уверена, но вдруг он не найдет Кравцова или тот не захочет с ним разговаривать. А это может быть. Ведь она сама передала Медведеву, что, по всей вероятности, Фред предатель.

Если план не удастся, весь гнев Краузе обрушится на нее. Ольга машинально оделась, подрумянилась. Пожалуй, стоит пойти посоветоваться с капитаном Форстером. С ним не раз приходилось консультироваться в трудных случаях.

Ольге неожиданно повезло. Проходя соседним переулком, она увидела человека в сером плаще. Остроконечная бородка, тщательно подбритые усики. Но что-то в его облике показалось очень знакомым. Ольга вгляделась: так и есть, Кравцов! Редкое совпадение!

— Борис Захарович, — тихо окликнула девушка, поравнявшись с моряком. — Вы получили мою записку?

Кравцов остановился.

— Вашу записку? — спросил он с недоумением. — Нет.

— Но я же послала через Фреда. Вам не передали?

— С Фредом? Зачем же вы посылаете с ним?

Ольга сделала грустное лицо.

— Но у меня не было времени думать, с кем пересыпать записку. Очень больна Таня, Борис Захарович!

— Таня? — нахмурился Кравцов. — Что с ней?

— Высокая температура. Бред. Все время зовет вас. Может, вы сможете подойти к ней сегодня от шести до семи вечера? Никто не помешает.

— Конечно, приду. Но Мария Яковлевна...

Кравцов остановился. Он не имел права выдавать связную даже Ольге.

— Никого не будет. В эти часы девочка будет одна, я узнала. — И они расстались.

...Ровно в шесть Борис Захарович подошел к квартире швеи. На осторожный условленный стук ему открыла дверь Таня.

— Ты здорова? — Кравцов с удивлением отступил. — Зачем же ты меня вызывала?

— Я? Я не вызывала вас, дядя Боря!

Кравцов все понял.

— Я должен сейчас же уйти, Тань-цзу! Случилось недоразумение. Если спросят, говори, что меня не было. До свидания!

Моряк бросился к выходу. У двери он увидел машину.

— Прошу вас, капитан! — проговорил знакомый голос. — Наконец-то мы с вами сможем побеседовать свободно.

Перед ним стояли Краузе и несколько солдат.

Люди молча шли с площади, избегая оглядываться. Ветер слегка раскачивал тело повешенной девушки, жестяную дощечку с надписью: «Казнена за связь с партизанами».

Перед смертью, задержав руку палача, Настя громко крикнула:

— Не горюйте о нас, друзья! Продолжайте борьбу. Не одолеть врагам русскую землю!

Слова эти, казалось, до сих пор звучали над пустынной площадью. Не о них ли думали свидетели зверской расправы? На угрюмых лицах спешивших по домам прохожих нельзя было прочесть ничего.

Низко надвинув выгоревшую от солнца шапку, бородатый крестьянин с мешком за плечами свернул в переулок.

— Дмитрий Николаевич! — послышался тихий голос.

Крестьянин, не останавливаясь, шел мимо. Федя тронул его за рукав, продолжая шагать рядом.

— Выслушайте меня! Я узнал... — Он понизил голос до шепота.

Капустин, сначала делавший вид, что не замечает спутника, остановился.

— Ты не ошибся? Есть доказательства?

— Есть, — твердо ответил юноша. — Она не сможет отрицать. Я хочу, чтобы об этом знали наши.

Капустин стоял молча. Известие об аресте Кравцова потрясло его.

— Созовем сегодня членов бюро в обычное время, — сказал он наконец. — Медведева пригласи и ее.

Юноша кивнул. Потом спросил с некоторым сомнением:

— А если... если мы поставим организацию под удар? Она опытна.

Капустин горько усмехнулся.

— Что ж, примем меры! На самом деле встреча состоится в другом месте. Связная будет ожидать вас в аптеке и сообщит, где. Пойдете по ее указанию.

Они расстались. Федя зашагал к комендатуре.

...Ольга сидела в своей комнате перед зеркалом и причесывалась. Несколько раз она перекладывала косы, но оставалась недовольна. Без привычного легкого слоя румян лицо выглядело бледным, глаза потускнели. «Не расхвораться бы! — озабоченно думала она. — С утра голова болит».

• Предыдущая
• 32/36
• Следующая