Тайна «каменного кольца» - Данилевская Нина Владимировна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/36
• Следующая

— Пусть мальчишка готовит другие трюки, — выступил вперед Отто.

Со странным звуком, похожим на хриплый кашель, Джо вдруг бросился на решетку с такой силой, что вся клетка заходила ходуном. Он узнал своего недруга.

Комендант мгновенно отскочил. Краузе расхохотался и, уходя, одобрительно кивнул Яну.

— Зер гут, мальчик! Тебя ждет успех...

...Уже почти два месяца Мария Яковлевна и Таня скрывались на окраине города, у надежных людей. О связях швеи с подпольем и партизанами немцы пока не подозревали, но предосторожность была не лишней. Коварство Краузе было известно Марии Яковлевне. Особенно тревожилась она за Таню, которая долго и тяжело болела, узнав об аресте дяди Бори.

Положение в городе было напряженным. Третьего июля по приказу Верховного командования советские войска оставили Севастополь.

250 дней город-герой сковывал силы вражеских армий. Мужество севастопольцев изумляло даже врагов. Дорогой ценой досталась гитлеровцам «победа», о которой, не переставая, трубила фашистская печать.

Захватчики видели, какое море ненависти окружает их. Именно поэтому усилились репрессии. Не только за проступок — за неосторожное слово люди платились тюремным заключением, жизнью.

Мария Яковлевна не зря боялась за Таню. Краузе громогласно заявлял, что немецкая армия не воюет с детьми. Однако все знали, что в тюрьмах рядом со взрослыми томятся и дети. Казненной Насте Кудрявцевой только что исполнилось шестнадцать лет. На набережной «для устрашения жителей» повесили мать и дочь, помогавших партизанам. Дочери было всего двенадцать лет.

У Тани брат оставался в партизанском отряде. Краузе мог устроить ему ловушку, снова выдвинув Таню в качестве приманки.

Девочке разрешали гулять только по вечерам, не отходя от дома.

Однажды над городом разразилась гроза. После засушливых, душных дней ливень шел стеной. Таня стояла в арке ворот, жадно вдыхая влажную свежесть дождя. Брызги мочили ей платье, тонкие тапочки промокли, но девочка не уходила.

Дождь постепенно утихал, гром успокоенно перекатывался в небе. Таня решила немного пройтись.

Медленно она шла по переулку, выискивая в просветах облаков редкие звезды. Вдруг чуткий слух девочки уловил в другом конце переулка быстрые шаги. Таня сейчас же повернула обратно. Но прятаться было уже поздно. Неизвестный в широком плаще, низко надвинутом капюшоне, поравнялся с девочкой.

— Таня Росинкина? — шепнул он чуть слышно.

— В чем дело? — Таня от удивления остановилась. Голос показался знакомым.

— Возьми! Прочтешь дома.

Неизвестный сунул в руку Тане записку. Не успела Таня опомниться, как он будто растаял в темноте.

Девочка поднялась к себе, дрожащими руками зажгла лампу и прочла коротенькое послание, написанное печатными буквами.

Все завертелось перед глазами Тани.

— Завтра! Как же это? — машинально повторила она.

Как нарочно, Марии Яковлевны нет дома.

Терять нельзя ни минуты. Вдруг это правда?

Еще не зная, что предпринять, Таня лихорадочно собиралась. Сейчас совсем темно. В черном пальто ей удастся проскользнуть незамеченной.

Но куда идти? Где искать командира? Отряд — в горах. Дороги туда она не знает. Из скупых сообщений Марии Яковлевны девочка знала, что ни Фреда, ни Шурика нет в городе.

Что же делать?

Она догадывалась, что родственники Шурика, у которых он последнее время жил, связаны с партизанами.

— Только бы дойти, застать их дома!

Таня погасила лампу, положила ключ в условное место и выбежала на улицу.

Сколько времени она шла, Таня не могла сказать даже приблизительно. Два раза счастливо миновала патрулей. Снова начался ливень. Это было к лучшему. Равномерный шум дождя заглушал звуки.

Родственники Шурика жили далеко, на другом конце города. В переулках, которыми шел путь девочки, царила мертвая тишина. По приказу гитлеровцев давно были уничтожены все собаки.

Вот и дом, где жил Шурик. Только один раз была Таня у мальчика. Следовало быть очень осторожной. Тане стало жутко при мысли, что ее могут обнаружить.

Входная дверь была не заперта. Девочка толкнула ее и вошла в темный коридор. Неровные половицы скрипнули под ногами, и в ту же минуту суровый голос спросил:

— Вер ист да?

Таня замерла. Наступило молчание. Послышались тяжелые шаги, и сноп света из ручного фонаря на мгновение ослепил девочку.

— Танюша, ты?

Сильная рука обняла ее за плечи, втолкнула в слабо освещенную комнату.

— Почему ты пришла ночью? Что случилось?

Голос уже не казался суровым. Он был хорошо знаком. Таня подняла глаза. Человек с черной окладистой бородой смотрел на нее.

— Не узнаешь?

Человек ловко снял бороду. Серые глаза его улыбались. Отец Шурика! Какое счастье, что он оказался здесь!

— Василий Васильевич! — Таня крепко прижалась к шоферу.

После темноты и сырости этой ночи было так отрадно ощутить близость родного человека. Шофер встревоженно провел рукой по спутанным мокрым волосам девочки.

— Ты промокла. Что стряслось?

Он внимательно вглядывался в поникшее, измученное лицо Тани.

— Ты что-нибудь узнала?

Таня выпрямилась.

— Когда вы вернетесь в отряд, дядя Вася?

— В чем дело? — нетерпеливо спросил шофер.

Таня протянула записку.

— Спасите их, дядя Вася! Ведь дедушку и всех пленных расстреляют, если не помогут партизаны...

Собеседник уже не слушал ее. Он быстро одевался. Сунул в карман револьвер, положил ей на плечо сразу потяжелевшую руку.

— Я иду к нашим, Татьяна. «Незнакомец» всегда сообщает правду. Останься здесь до рассвета. Потом уходи к Марии Яковлевне. Прощай! Я верю, мы успеем помочь!

Шофер поцеловал девочку и быстро вышел. Хлопнула дверь, вокруг снова воцарилось безмолвие.

Назойливо и торопливо тикали старенькие ходики.

— Машина ждет. Быстрей! — К клетке бежал солдат. — Торопи свою кошечку. Сейчас придут парни поднимать клетку.

Ян нахмурился.

— Клетку я не возьму. Джо поедет со мной в кузове. Я отвечаю за тигра.

Солдат и сторож с опаской переглянулись.

— Никто не разрешит, — пробормотал сторож.

Ян хлопнул себя по карману.

— Разрешение господина Краузе имеется.

Джо без всяких протестов позволил взять себя на цепь. Спокойно, точно умная овчарка, он вышел рядом с хозяином на улицу, где ждала машина. Увидев полосатого пассажира, водитель побелевшими пальцами стиснул баранку. Вероятно, он с радостью удрал бы за сотни километров, если б не страх перед Краузе.

— Алле, Джо!

Тигр мягко прыгнул в кузов, следом вскочил Ян. Из конуры во дворе донесся жалобный визг Каро. Собака чувствовала, что хозяин уезжает.

— Покорми его, Ганс, — попросил Ян, перегнувшись через борт. — Каро привязан к тебе.

Коротышка Ганс весело кивнул. Он любил зверей, не раз говорил, что с удовольствием взял бы Каро в Гамбург.

— Будет веселить ребятишек в зверинце. — Тут же Ганс вздыхал: — Какие уж зверинцы в эту чертову войну!

К подъезду ресторана, мягко шурша шинами, подкатил «мерседес». В автомобиле сидели офицеры — Краузе, комендант Отто, майор Хеслен, обычно приводивший в исполнение приговоры гестапо. «Шеф» хлопнул дверцей авто и направился к Яну.

— Надеюсь, ты в хорошей форме, артист? Твоему Джо сегодня придется показать лучшие номера. Держись за нашей машиной на приличном расстоянии, — приказал Краузе водителю.

У Яна невольно сжалось сердце. Он даже не ощутил, как дрогнул, снимаясь с места, грузовик. Выполняя приказ Краузе, водитель осторожно вел его следом за «мерседесом». Шофер тщательно объезжал все выбоины, должно быть, опасаясь гнева четвероногого пассажира. В другое время это позабавило бы Яна, но сейчас иные мысли занимали дрессировщика.

• Предыдущая
• 35/36
• Следующая