Пассажир дальнего плавания - Пунченок Александр Ефимович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая

Отец Александра Петровича умер в 1889 году. Хоронить его помогал Александру Петровичу один отцовский товарищ. Когда гроб опускали в могилу, товарищ отца наклонился, взял горсть земли и горько сказал: «Если б такому человеку образование — сколько он сделал бы!»

Эти слова запомнились Александру Петровичу на всю жизнь.

Потом отцовские сослуживцы выхлопотали для Александра Петровича место юнги на гидрографическом судне[30]. Работы было много. Юнга помогал повару, драил медяшку[31], чистил офицерские башмаки и одежду, убирал каюты, мыл посуду. Хорошо, если на сон оставалось пять-шесть часов. Но всё равно, так много Александр Петрович не спал. Ведь только в это свободное время он мог учиться. А тогда уже Александр Петрович решил во что бы то ни стало сделаться образованным человеком. На его счастье, на судне была богатая библиотека и хорошие люди. Боцман отчаянно ругал Александра Петровича за то, что тот не спал и ночи просиживал над книжками. Но после всякой стоянки в порту Александр Петрович находил в своем рундуке[32] новые учебники, тетради. Много времени спустя Александр Петрович узнал, от кого были эти подарки. Когда он поступил в Мореходное училище, боцман Павел Данилыч часто навещал его, и каждый раз, после ухода боцмана, Александр Петрович находил у себя в кармане десятирублевую бумажку.

Павла Данилыча расстреляли за участие в Свеаборгском восстании матросов. И этого Александр Петрович не мог забыть всю жизнь. В то время он плавал уже старшим помощником капитана.

Все, кто плавал с ним, не могли надивиться, как много он знал. Была в нем какая-то неутолимая жажда, страх, будто он чего-то не узнает, не изучит. По морской судоводительской части вряд ли нашелся бы другой такой образованный моряк.

Но царская полиция давно начала следить за капитаном Степановым. С какой стати его помощники обучали матросов и кочегаров всевозможным наукам, без которых, по мнению полиции, можно было отлично стоять на руле и забрасывать в топки уголь!

Однажды (это случилось в Лиепайе) капитан Степанов отказался выйти в море, потому что пароход был старый и нуждался в большом ремонте, а владелец парохода не хотел даже разговаривать ни о каком ремонте.

Александр Петрович, в знак протеста, ушел с парохода, и в ту же ночь вся команда последовала его примеру.

После такой забастовки Александра Петровича не брали на службу ни в одно пароходство. Он долго бедствовал без работы и, наконец, с большим трудом устроился на промысловое зверобойное судно.

Разгорелась империалистическая война. Понадобились опытные и смелые моряки. Тут и вспомнили про Александра Петровича Степанова. Его вызвали и предложили ему должность капитана на большом новом пароходе.

Тогда все русские и заграничные газеты писали о бесстрашном капитане Степанове: как он проводил свой пароход под носом у немецких подводных лодок.

Когда произошла Октябрьская революция, пароход стоял в южноамериканском порту Вальпарайсо.

Прямо невозможно было слушать Васю. Рассказал он до этого места, и ладно; сам был бы в том порту Вальпарайсо, — ну и рассуждал бы, что это за город. Так нет же, не видел его издалека, а туда же: да какая это страна, да можно круглый год в трусах ходить…

Тогда Александр Петрович хотел немедленно сняться с якоря и вести пароход на родину. Судовладелец узнал об этом и телеграфировал портовым властям, чтобы пароход не выпускали без его, хозяйского, разрешения. Портовые власти так и сделали. Началась забастовка, дошло до столкновения с полицией.

Капитана Степанова вместе с другими шестью моряками арестовали. Судили их как бунтовщиков.

Александра Петровича приговорили к пожизненному тюремному заключению. Заступиться за русских моряков было некому. Кроме того, судовладелец не щадил денег на взятки и подкупы.

Четыре года капитан Степанов просидел в особой морской тюрьме, но он и там не тратил времени по-пустому. Каких только моряков не было в тюрьме! И за четыре года Александр Петрович выучил четыре языка: испанский, итальянский, норвежский и датский. А до того он знал: английский, французский и немецкий.

В 1921 году Александр Петрович бежал из тюрьмы. Это был смелый, дерзкий побег.

Капитан Степанов решил разыскать пароход и отвести его к настоящим владельцам — рабочим и крестьянам, взявшим в России власть в свои руки. Ведь новому Советскому государству нужны были пароходы.

План Александра Петровича, составленный еще раньше, казался его друзьям в тюрьме неосуществимым Конечно, пароход — не иголка и разыскать его в каком-либо порту удастся. Но как отвести пароход в Россию?

Под вымышленным именем Александр Петрович переехал в Северную Америку и по объявлениям в газетах узнал, что его пароход скоро прибудет в небольшой порт на Кубе, где сдаст груз, после чего направится на Канарские острова.

Александр Петрович перебрался на Кубу. Еще в тюрьме он отпустил большую бороду и усы, так что спустя столько времени вряд ли кто-нибудь из старых знакомых при встрече узнал бы его.

И вот он разыскал пароход, в команде которого еще сохранилась половина русских матросов и кочегаров. В портовом кабачке Александр Петрович подслушал разговор. Русские были недовольны капитаном-иностранцем и мечтали попасть на родину.

Об этом когда-нибудь напишут большую книгу, — как Александр Петрович Степанов нанялся на пароход матросом, как на ходу в море поднял он восстание и как русские моряки привели свой пароход в родной порт.

С тех пор капитан Степанов не оставлял мостика. Он одним из первых ходил под советским флагом за границу. Ему не раз предлагали перейти на работу в училище начальником или преподавателем. Но он упорно отказывался. Он продолжал плавать, и прежняя страсть — жажда знать больше — не оставляла его в покое. Но он не только постоянно учился сам. Александр Петрович учил других.

Вот каков был капитан дальнего плавания Александр Петрович Степанов. Даже чванливые английские моряки считали его «экстра-мастером», то есть «капитаном с высшим дипломом».

Решение капитана было неожиданным для многих, в том числе и для Яшки. Александр Петрович приказал, не дожидаясь, когда рассеется туман, сниматься с якоря и следовать в пролив.

Якорь до конца не подняли. Он остался висеть под пароходом на глубине пятнадцати метров, — это для предосторожности. Если бы пароход приближался к мелкому месту, то якорь раньше зацепился бы за грунт и не позволил бы «Большевику» усесться на мель. Такой способ очень помогает, когда идешь в тумане, но всё-таки самое главное — вахта.

«Большевик» шел самым малым ходом и гудел, но казалось, что гудки эти застревают здесь же возле парохода и никому они не слышны.

Вахта на полубаке состояла теперь из трех человек. Яшке приказали смотреть вперед и слева по носу, слушать тоже, конечно. Но как смотреть, если у тебя перед глазами густое месиво? Хоть пальцем протыкай его. Редко-редко где-то сверху проступит мутное белесое пятно, а ты верь, что это солнце.

Рядом в тумане тихо разговаривали другие вахтенные — Томушкин и матрос Колычев.

— Самая главная специальность на пароходе — кочегарская, — разглагольствовал Вася. — Если кочегары дадут мало пару, то машина будет крутиться медленно, а постараются кочегары — всё закрутится веселей, и пароход пойдет соответственно.

— А если матросы будут плохо на руле стоять? — спросил Колычев.

— Неважные, значит, матросы.

— Я не про то. Если матросы будут плохо управлять рулем, то пароход пойдет не по прямой линии, а будет всё время уклоняться от курса то в одну, то в другую сторону. Путь парохода удлинится, и пойдет он дольше… Погоди, — проговорил шопотом матрос, — смотри, что это?

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая