Правда людей (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/87
• Следующая

Скрипнув петлями, дверь открылась, и я увидел перед собой Пашу Гомана, точно такого, каким его запомнил. Слегка полноватый, но крепкий русоволосый мужчина в потертых спортивных трениках, тапочках на босую ногу и полосатой вэдэвэшной майке. На левом предплечье татуировка — купол парашюта и под ним цифры 94–96. В карих глазах спокойствие и пофигизм. В уголке рта сигаретка.

Гоман смерил меня оценивающим взглядом, губами перегнал сигарету слева направо, и я спросил:

— Войти можно?

Он отреагировал именно так, как я и ожидал, посторонился и кивнул:

— Проходи.

Я направился на кухню, где на столе стояла початая бутылка водки и тарелка с нехитрой закуской: черный хлеб, сало, колбаса, пара головок чеснока и лук. Молча, я присел, а Паша расположился напротив. После чего я протянул ему ладонь и представился:

— Егор.

— Паша, — пожимая мне руку, сказал он и, цыкнув зубом, посмотрел на бутылку: — Выпьем?

— Давай, — согласился я.

Хозяин достал пару рюмок, разлил по ним алкоголь и мы, не чокаясь и без тостов, выпили. Алкоголь горячим комком прокатился по пищеводу и рухнул в желудок. Кровь быстрее побежала по венам и прилила к щекам. Хорошо. Пьянство зло, но по нормальному поводу, когда нет помехи или надо расслабиться, немного выпить не грех. Для русского человека эта истина и тут самое главное меру знать, да не заливать в себя всякий суррогат.

— Куришь? — Паша достал пачку сигарет и зажигалку.

— Можно и покурить.

Закурив, я сделал пару затяжек, расслабился и стряхнул пепел в баночку из-под кофе. На душе было спокойно и мне ничего не хотелось. Однако в эту квартиру я не отдыхать пришел и потому, поймав взгляд Гомана, спросил его:

— Зачем я к тебе зашел, узнать не хочешь?

— Если есть что сказать — скажи, а я послушаю, — Паша пожал плечами. — А нет, так сиди и пей. Водка есть, покушать найдем, сигарет два блока. Лично я никуда не тороплюсь.

— А вот я тороплюсь, Паша. И чтобы не тянуть кота за причиндалы, давай говорить откровенно. Ты не против?

— Валяй, — снова равнодушное движение плеч.

— В общем, есть тема, — я усмехнулся. — Надо наказать плохих людей и помочь хорошим. Мне напарник нужен, а про тебя я слышал, что ты человек реальный, потому и навестил.

— Угум, — Паша снова разлил водочку по рюмкам и сказал: — Сразу два вопроса. Первый — кто в твоем понимании "хорошие" люди и кто "плохие"? Ну и второй — от кого ты про меня слышал, и кто тебе дал мой адрес?

— А про само дело узнать не хочешь?

— Это вторично.

— Ладно. Отвечаю. Хорошие люди — это те, кто живет по совести, не грабит, не ворует, любит свой народ и родину, уважает старость и не хапает все, что плохо лежит. Ну, а плохие, соответственно, наоборот. Они наживаются на чужих бедах, живут одним днем, стараются пригнуть русских к земле и сделать нас рабами.

— Стоп! Ты нацист что ли?

— Нет. Все проще. Свой народ люблю больше, чем все остальные вместе взятые. Поэтому говорю за русских, а не за всю необъятную Россию с Кавказом, Татарстаном, Калмыкией и другими регионами.

— Патриот, значит?

— Выходит, что так.

— Продолжай. Что насчет второго вопроса?

— Что касательно адреса, то получил я его от майора Тарасенко. Помнишь такого?

Я знал, что майор Тарасенко, который проживал в Екатеринбурге, уже мертв. Он работал в полиции и в ночном клубе налетел на нож обдолбанного наркотой мажора, которого практически сразу отпустили под подписку. Про это Гоман узнает через месяц, после чего будет долго тосковать и вспоминать, как вместе с молодым лейтенантом Жорой Тарасенко в составе сводного полка 76-й дивизии ВДВ он бегал по чеченским горам. Информация запомнилась, и сейчас я ее использовал. Ведь Тарасенко все равно, а подход к Гоману нужен не через неделю, а сейчас.

— Тараса помню, — Паша улыбнулся и спросил: — Давно его видел?

— Дней десять назад. Проездом в Йобурге был, встретились.

— И как он?

— По-прежнему. Служит родине.

— Он такой, — Гоман приподнял рюмку и предложил: — Выпьем за него и всех честных служак, благодаря которым страна еще не развалилась.

Чокнулись. Выпили. Закусили. Помолчали. После чего разговор продолжился.

— Так что за дело намечается?

Паша приподнял бутылку, но я покачал головой — хватит. Он это принял, водочка вернулась на стол, и я ответил:

— Неподалеку секта обосновалась, "Новый Мир" называется. Обычная тоталитарная община. Наркота, психоделики, разврат, "бомбардировка любовью", моления и духовные практики. Косят под христиан, но не христиане. Качают бабло с богатых буратин и их детишек, которым скучно. Прикрытие в полиции и даже, как поговаривают, в Госдуме. Просто так к ним не подступишься, охрана хорошая, но я все же хочу попробовать вскрыть их на деньги. В одиночку это дело не потяну, поэтому собираю команду. Много людей брать смысла нет. Двоих-троих отчаянных, не больше. Подробности позже.

— Слышал про этих сектантов, да и так, сталкивался на улице пару раз, — Гоман поморщился. — Однако не уверен, что ты сможешь их подломить. Слишком молод, да и глуповат. Про меня ничего толком не знаешь, а пришел и вот так вот сразу в лоб — на криминал подбиваешь. Не серьезно это.

— Хм! Я только выгляжу молодо, Паша. А насчет не серьезности и глупости, я тебе так скажу. Мне надоело бояться каждой тени. Надоело оглядываться. Надоело, что в стране, за которую мои и твои деды жизнь отдали, я чужак. Надоело видеть сытые и самодовольные ряхи новоиспеченных хозяев жизни, которые рассекают по улицам на шикарных машинах с мигалками, а в провинции в это самое время народ последний хер без соли доедает и на китайские бич-пакеты копейки выгребает. Надоело видеть, как добивают промышленность и сельское хозяйство, а армию превращают в какой-то бордель. Надоело смотреть на несправедливость и зло. И потому нельзя бояться. Нельзя всего опасаться. Нельзя отворачиваться от всех и каждого только потому, что он потенциальный сексот. Нельзя проявлять слабость. И я плевать хотел на опасность, хотя от разумной осторожности отрекаться нельзя. Я тебе верю. Как только увидел тебя, так и понял, что ты именно тот, кто мне нужен. Ведь ты, Паша, такой же, как и я, только постарше. И если ты пойдешь со мной, то не прогадаешь. Я вижу, что ты горишь делом и жаждешь его. Но ты не уверен в себе и не знаешь, что нужно делать…

— А ты, получается, знаешь? — Паша прервал меня.

— Знаю.

В моем голосе была непробиваемая уверенность, и не было ни капли сомнения, и Гоман слегка повел шеей:

— Да-а-а… Силен ты, Егор… Паренек вроде простецкий, а по мозгам словами ударить можешь… Уважаю…

— Уважение это хорошо, Паша. Но мне нужен твой ответ. Да или нет?

— А ты не торопись, парень. Не надо. Посидим еще и поговорим. Спешка в таких делах ни к чему. Лучше скажи, сколько ты планируешь взять и на что хочешь потратить добычу?

— Взять думаю не меньше пяти-шести миллионов евро…

— Серьезно. А потратишь, небось, на баб и на гулянки?

— Ты меня слышал, Паша. Поэтому, если воспринимаешь меня всерьез, то должен понимать, что о себе я буду думать в последнюю очередь. Так что нет, ошибаешься ты. У меня планы иные и размах другой. Не надо размениваться на мелочи и если дело выгорит, то деньги будут вложены в организацию боевого отряда, конечная цель которого, свержение правящей верхушки. Разумеется, не сразу. Возможно, на это понадобится десять лет, а то и больше. Но путь я для себя выбрал и пойду по нему, не взирая ни на что. Так-то, Паша. Я пойду, и хочу потянуть за собой тебя.

У Гомана загорелись глаза, и он завелся:

— Красиво говоришь, Егор, и правильно. Мне такая позиция по душе и она, словно бальзам на раненое сердце. Так бы слушал тебя, и слушал. И если тебе нужен мой ответ, то я с тобой, парень. Убедил ты меня. Не знаю почему. Наверное, как и ты, мне все надоело. Да и терять мне нечего.

— Отлично.

Мы ударили по рукам, и хозяин квартиры поинтересовался:

• Предыдущая
• 9/87
• Следующая