Экипаж «Меконга» - Войскунский Евгений Львович - Страница 102

• Предыдущая
• 102/121
• Следующая

Влево. Плыть влево, к яхт-клубу. Не больше мили.

Проклятая тошнота! Опять судорога. Он перевернулся на спину, чтобы отдохнуть немного, и при первом же вдохе глотнул горько-соленой воды. Приступ кашля раздирал грудь…

Боцман Мехти в этот вечер, как обычно, сел в ялик и отправился проверять, хорошо ли закреплены яхты на рейдовых буйках.

Настроение у старого Мехти было паршивое. Яхта «Меконг» ушла на неделю. Уже почти две недели прошло — «Меконг» не вернулся. Потапкин хороший яхтсмен, парус знает. Но почему не сообщил о задержке? Он, Мехти, вчера звонил в Ленкорань, тамошняя охрана рейда сообщила, что в устье Куры яхта «Меконг» не заходила. Обещали выслать катер в архипелаг. Посмотрим, что завтра сообщат.

На яхт-клубе работать нельзя: все время звонки. Особенно одна женщина беспокоится. Плачет в трубку. Ее дочь на «Меконге». Зачем плакать? Потапкин хороший яхтсмен. Только зачем женщин взял? Где женщины, там слезы. Э, давно известно…

Мехти подогнал ялик к буйку номер двенадцать. Яхта «Ураган» была хорошо закреплена. Но Мехти сразу заметил, что на ее палубе с правого борта лежит человек — на спине баллоны, на ногах ласты.

— Эй, ты! — сердито крикнул Мехти. — Тебе здесь дом отдыха?

Человек не отозвался. Старый боцман взобрался на яхту.

Человек лежал ничком, зажав в откинутой руке маску. Мехти перевернул его на спину.

— Потапкин?! — изумленно пробормотал он.

…Минут через двадцать Николай пришел в себя. Он беспокойно дернулся. Свет резал глаза. Он хотел сбросить с груди одеяло, но рука не повиновалась. Откуда одеяло?..

Вдруг он понял, что лежит в шкиперской яхт-клуба. Он увидел склонившееся над ним лицо боцмана Мехти. Услышал знакомый ворчливый голос. С трудом ворочая языком, Николай прохрипел:

— Остров Ипатия… Пошлите катер… Остров Ипатия…

И снова потерял сознание.

С набережной просигналила машина «скорой помощи», вызванная боцманом. Николая увезли.

Мехти связался по телефону с портом, чтобы получить разрешение на выход моторки в море.

Он не мог понять, как Потапкин оказался в бухте. С острова Ипатия проплыть с аквалангом? Э, чепуха!.. В старину, верно, бывали чудеса на морях, но теперь… Ясно одно: с «Меконгом» что-то случилось. На всякий случай Мехти отнес в моторку аптечку. Он возился в моторке, готовил ее к походу, как вдруг увидел зарево.

В южной части вечернего неба дрожали розовые отсветы далекого пожара.

Мехти вылез из моторки на палубу бона, постоял в раздумье, шевеля узловатыми пальцами. Надо узнать, где горит. Он направился в дежурку, но не успел снять телефонную трубку, как раздался звонок.

— Мехти-баба? — спросила трубка. — Говорит дежурный по порту Селезнев. Вы говорили, с вашей яхтой что-то случилось у Ипатия? Так вот: в тот район отправляется торпедный катер. Выяснить причину пожара. Можете пойти с ними, если хотите.

— Пойду, — сказал Мехти.

Через полчаса торпедный катер подошел на малом ходу к бону яхт-клуба.

— Давай скорее, товарищ Мехти! — крикнул из рубки катера высокий капитан-лейтенант в шлеме.

Мехти прыгнул на палубу катера.

— Здравствуй, Костя, — сказал он, пожимая руку капитан-лейтенанту. — Давно не видались.

— С прошлогодней регаты. Как живешь, старина?

Взревели моторы. Волоча за собой длинные «усы», катер побежал к выходу из бухты.

Мехти присел на низкое ограждение рубки. Рядом стояли двое штатских, а внизу, в крошечной каюте, сидело еще несколько человек. Мехти знал, что это нефтяники и пожарные специалисты.

Вышли в море. Капитан-лейтенант кивнул старшине, стоящему рядом. Тот отжал рукоятки акселераторов. От мощного рева моторов заложило уши. Катер птицей рванулся вперед. У его носа встал стеклянный бурун — неподвижный и розовый от зарева.

Вибрировала под ногами палуба, тугой встречный ветер врывался в легкие. На боевой скорости катер несся туда, где вполнеба стояло зарево. В реве моторов не слышно было слов. Капитан-лейтенант, обернувшись, улыбнулся Мехти и поднял два пальца. Мехти понимающе кивнул: две тысячи оборотов. Правильно, давай быстрей.

Мехти спустился по крутому трапу в каюту, сел на свободную разножку. Здесь было немного тише, чем наверху. Нефтяники перебрасывались короткими фразами. Припоминали извержения на Черепашьем, на Песчаном, на Лосе. Это было много лет назад, тогда тоже здорово горело. Вспоминали более редкие и давние случаи — пожары на танкерах и на морских буровых.

Но танкеры в том районе, где полыхало зарево, не ходили. Может быть, пожар на острове Высоком? Там морской нефтепромысел, крайний в архипелаге…

В каюту спустился капитан-лейтенант.

— Мой радист связался с Высоким! — прокричал он. — Там все в порядке, зарево видно на юго-востоке. А рыбный промысел в устье Куры сообщает, что видит пожар на северо-востоке.

Он разложил на столе карту и посмотрел, где скрещиваются эти пеленги.

— Горит где-то у Ипатия, — сказал он.

Мехти поднялся наверх. Грозным красным светом были залиты море и небо. С каждой минутой становилось светлее. И когда миновали камень Персианин, то увидели огненный столб.

Сомнений больше не было: горел остров Ипатия.

Мехти молча смотрел на гигантский факел, рвущийся из моря.

— Твои ребята были здесь? — прокричал ему в ухо капитан-лейтенант.

Боцман не ответил. Его лицо, освещенное пожаром, окаменело.

Катер на малом ходу подошел с наветренной стороны к тому, что еще недавно было островом. У подножия газового факела бурлила и бесновалась вода.

— Ушел Ипатий под воду, — хмуро сказал кто-то.

— Надо тушить, — отозвался один из нефтяников, закрывая лицо рукой от жара. — Если усилится ветер, может донести огонь до буровых на Черепашьем. А там газ…

Катер пошел вокруг остатков острова. Валило с борта на борт: процесс изменения дна еще не закончился, море было неспокойное.

— Дай бинокль, — сказал Мехти капитан-лейтенанту.

Он навел бинокль на отмель и увидел черный остов яхты. По обгоревшим доскам еще пробегали языки пламени. Мехти опустил бинокль. Лицо его было неподвижным. Только крупные капли пота катились по жестким щекам.

Через час подошел вызванный по радио отряд пожарных катеров — маленькие верткие суденышки с высокими надстройками. Там на поворотных турелях были установлены крупные брандспойты с прицельными устройствами. Они напоминали корабельные пушки.

Катера окружили огненный столб. Мощные струи воды вырвались из стволов брандспойтов и скрестились у основания факела, как мечи титанов.

Битва с огнем началась…

В праздничные вечера морские пожарники нередко выходят на середину бухты. Высокие фонтаны воды бьют в небо, струи сверкают и переливаются в свете цветных прожекторов. Толпы горожан собираются на Приморском бульваре, чтобы полюбоваться зрелищем изумительной красоты.

Но здесь было пустынное море. Ревел фонтан горящего газа, рычали мощные двигатели, шипели и обволакивались паром водяные струи, и багровые отсветы причудливо играли на облаках пара и дыма.

Огонь яростно сопротивлялся воде. Он то отступал, колеблясь, то вдруг набрасывался на суда. Лопалась и свертывалась в трубки краска на бортах катеров, дьявольский жар опалял моряков, одетых в асбест. Катер «Саламандра» вдруг охватило пламя. Заглохли дизеля, лишенные кислорода. Но отчаянные машинисты не растерялись: переключили воздухоприемники на кислородные баллоны, вырвались из огня. Соседний катер, «Полундра», снизив давление насосов, окатил «Саламандру» потоком пенной воды, сбил огонь. Окутанная паром «Саламандра» снова бросилась в битву.

Катера плясали на волнах, их швыряло из стороны в сторону, но стволовые — по большей части бывшие морские артиллеристы — не отрывались от штурвалов наводки и скрещивали струи на основании факела, чтобы оторвать пламя от поверхности моря.

Ночь или уже день? Не понять…

Но вот клинки водяных мечей срезали под корень огненный столб. В последний раз пламя взметнулось к небу — и потухло.

• Предыдущая
• 102/121
• Следующая