Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире - Конигсбург Э. Л. - Страница 9
- Предыдущая
- 9/25
- Следующая
Если бы интересы Эммы были немного шире и она бы начала читать газету с политических новостей на первой странице, а потом перешла бы к продолжению этих новостей на странице двадцать восемь, — то в углу этой самой двадцать восьмой страницы она обнаружила бы совсем маленькую заметку, которая, скорее всего, показалась бы ей небезынтересной. В заметке говорилось о том, что в Гринвиче, штат Коннектикут, в среду пропали сын и дочь мистера и миссис Кинкейд. О письме Эммы к родителям там не было ни слова; зато было сказано, что, когда детей видели в последний раз, на них были стеганые спортивные куртки. (Тоже мне особая примета. Из десяти американских детей девять ходят в стеганых спортивных куртках.) Дальше в заметке говорилось, что у Эммы «темные волосы и миловидное лицо», а у Джимми — «темные волосы и карие глаза». Пропавших детей разыскивает полиция Гринвича, а также соседних городов: Дарьена и Стэмфорда, штат Коннектикут, и Порт-Честера, штат Нью-Йорк. (Видите, Саксонберг, все дело в том, что Эмма слишком легко нашла статью о статуэтке! Ей даже не понадобилось читать первую половину газеты. А ведь в процессе поиска — как я уже не раз вам говорила — человек находит гораздо больше, чем ищет. Не забудьте об этом, когда станете искать что-либо в моем архиве.)
Эмма и Джимми очень внимательно прочли статью про статуэтку, а Эмма — даже дважды, чтобы получше все запомнить. Теперь она точно знала: это не только самая красивая скульптура в мире, но и самая загадочная!
— И все-таки, — заметил Джимми, — двести двадцать пять долларов — не так уж мало. Я, например, таких денег вообще в глаза не видел. Даже если собрать все, что мне надарили на дни рожденья и на Рождество за все девять лет моей жизни, все равно столько не наберется!
— Хорошо, — сказала Эмма. — Вот скажи, два цента с четвертинкой — это много или мало?
— Для меня, может, и много.
— Это точно, — вздохнула Эмма. — Для тебя, может, и много. Но для большинства людей на нашей планете это почти ничего, уж поверь мне. Так вот, если окажется, что эту статуэтку изваял сам Микеланджело, ее цена возрастет с двухсот двадцати пяти долларов до двух миллионов двухсот пятидесяти тысяч. Это как если бы два с четвертью цента внезапно стали стоить двести двадцать пять долларов, понимаешь?
Джимми молчал, переваривая услышанное.
— Когда я вырасту, — сказал он наконец, — я постараюсь всегда точно выяснять, кто что изваял!
А Эмме только того и надо было. Идея, которая мелькнула в ее сознании еще вчера при виде «Ангела» и укрепилась сегодня благодаря статье в газете, в этот миг наконец стала понятна ей самой.
— Джимми! А зачем ждать, когда мы вырастем? Давай начнем прямо сейчас! Ну не узнаем мы все обо всем, что есть в музее, — и пусть. Зато раскроем тайну «Ангела»!
— Так у нас больше не будет экскурсий, как вчера?
— Будут! — убежденно ответила Эмма. — Просто мы не будем узнавать все обо всем. Зато постараемся узнать все о Микеланджело.
Джимми прищелкнул пальцами.
— Эврика! — воскликнул он и победно растопырил обе пятерни.
— Это ты про что? — не поняла Эмма.
— Про отпечатки пальцев, про что же еще! Если статуэтку сделал Микеланджело, значит, на ней остались отпечатки его пальцев.
— Ну и что? Даже если они за пятьсот лет не стерлись — как ты узнаешь, что они принадлежали Микеланджело? Вряд ли он состоял на учете в полиции. А хоть бы и состоял… Может, в те времена полицейские еще не знали, что надо снимать у всех отпечатки.
— Смотри: можно найти отпечатки пальцев на другой скульптуре, которую наверняка сделал Микеланджело. А потом сравнить их с теми, что на «Ангеле». Вдруг они будут точь-в-точь такими же?
Эмма доедала тушеную фасоль, задумчиво разглядывая фотографию «Ангела» в газете.
— Джимми, а тебе не кажется, что она кое на кого похожа? — Она сложила руки на груди и устремила взгляд вдаль.
— Не знаю. У меня нет знакомых ангелов.
— А ты подумай, — Эмма прокашлялась, слегка вздернула подбородок и снова уставилась в пространство. — На одежду, прическу и все такое не смотри. Только на лицо. Никого не напоминает? — Она сунула газету брату под нос и опять застыла в прежней позе.
— Никого, — сказал Джимми, посмотрев на снимок.
— Совсем-совсем?
— Совсем-совсем. — Он снова глянул в газету. — А кого, по-твоему, она должна напоминать?
— Н-не знаю, — Эмма покраснела.
— У тебя что, жар? — спросил Джимми.
— Нет, просто мне кажется, что эта статуэтка похожа на… одну нашу общую знакомую.
— Точно нет жара? А то, я гляжу, ты бредить начала!
Эмма опустила руки и перестала вперять взор в пространство.
— Интересно, кто для нее позировал? — пробормотала она.
— Небось какая-нибудь толстая старушенция. Но резец соскользнул, и получился такой худосочный ангел.
— Джимми, в тебе романтики — как в волке из «Красной Шапочки»!
— Романтика! Да на что мне твоя романтика? Вот разгадывать загадки мне нравится.
— Мне тоже! — заверила брата Эмма. — Но я хочу узнать про этого ангела все-все-все, понимаешь?
— Так что, будем искать отпечатки пальцев?
Эмма задумалась:
— Вряд ли это нам поможет. Но я согласна. С чего-то надо начинать. Вот с отпечатков и начнем. Завтра же!
И она снова принялась рассматривать фотографию.
На второй день очередь к «Ангелу» стала еще длиннее. Жители Нью-Йорка прочитали статью в газете, и их разобрало любопытство. К тому же день выдался пасмурным и дождливым, а в такие дни в музеи всегда стекается больше посетителей. В Метрополитен явились те, кто не заглядывал туда много лет, и даже те, кто вообще никогда не бывал в этом музее и не знал, как до него добираться: эти люди находили дорогу по картам и указателям в метро, расспрашивали кондукторов в автобусах и полицейских на улицах. (Даже такой человек как вы, Саксонберг, увидев мое имя в газете рядом с именем Микеланджело, должен был бросить все дела и тут же отправиться в музей. Поверьте, это пошло бы вам на пользу. Но этого не произошло. Неужели ваши интересы в искусстве ограничиваются одними только альбомами с фотографиями ваших внуков? Неужели вы совсем не слышите волшебной музыки, звучащей в имени Микеланджело? А вот я ее слышу — и верю в то, что она и поныне властвует над людскими душами. И пусть властвует, ибо это власть гения! Ту же волшебную музыку слышала и Эмма, стоя во второй раз в длинной очереди. Она, как и Джимми, любила тайны; но тайны всего лишь интриговали ее — а волшебная музыка зачаровывала.)
Им снова не удалось как следует разглядеть «Ангела» — охранники подгоняли, очередь напирала. Ну как, спрашивается, в такой спешке изучать отпечатки пальцев? И они решили заняться расследованием ночью, когда в их распоряжении будет не только статуэтка, но и весь музей. Эмме очень хотелось сделать для девочки-ангела что-нибудь очень важное. Лучше всего — раскрыть ее тайну. Тогда и с ней, Эммой, тоже произойдет что-то очень важное. Только она не знала, что именно.
Направляясь к знакомой лестнице, ведущей обратно на первый этаж, Эмма повернулась к брату:
— Итак, сэр Джеймс, с кем мы сегодня обедаем?
— Полагаю, леди Эмма, мы сумеем подыскать для себя достойную компанию.
— Ну что ж, приступим к поискам, сэр Джеймс!
Джимми галантно предложил ей руку, они величаво сошли по ступеням и с поистине аристократической привередливостью приступили к выбору достойной компании. Поначалу попадалось все не то: эти — переростки, эти совсем малышня, эти какие-то перепуганные, а тут вообще одни девчонки… Наконец в крыле американского искусства они нашли подходящую группу и прослушали замечательную экскурсию о ремеслах американских индейцев. Полтора часа пролетели незаметно. С той же группой они и пообедали, стараясь держаться рядом, но слегка особняком. Не выделяться из толпы, но при этом оставаться самим собой — этому Эмма и Джимми уже научились. (Некоторые люди, Саксонберг, за всю свою жизнь так и не овладевают этим искусством; другие же, наоборот, владеют им чересчур хорошо.)
- Предыдущая
- 9/25
- Следующая
