Враг Шарпа (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 18

• Предыдущая
• 18/76
• Следующая

– Нам необходимо знать, где ее содержат, сэр. Там есть замок, монастырь и целое селение, сэр.

– А мы это знаем?

– Нет, сэр, – Шарп не хотел распространяться о своих догадках. Это подождет до отчета Нэрну.

Полковник недружелюбно посмотрел на Шарпа. Выражение лица сэра Огастеса утверждало, что неудача целиком на счету Шарпа. Он вздохнул:

– Подытожим. Я потерял жену и пять сотен гиней. Я рад, что вы, по крайней мере, сохранили мои часы.

– Да, сэр. Разумеется, сэр, – Шарп неохотно отстегнул цепочку. У него никогда не было часов. Сам он постоянно язвил, что офицер, не способный определить время дня без специального устройства, не достоин носить мундир, но сейчас чувствовал, что обладание хронометром, пусть и взятым взаймы, дает ему ощущение успешности и обеспеченности, которое должно быть свойственно майору. – Вот, сэр, – он передал часы сэру Огастесу. Тот открыл крышку, проверил, что обе стрелки и стекло все еще на месте, выдвинул ящик стола и убрал часы туда. Потом его длинные тонкие пальцы нежно обхватили друг друга.

– Спасибо, майор. Простите, что ваша попытка оказалась безуспешной. Вне всякого сомнения, завтра с утра мы встретимся на совещании в штабе генерал-майора Нэрна, – он поднялся, двигаясь мягко, как кошка. – Спокойной ночи, майор.

– Сэр.

Бумаги, предписывающие Шарпу явиться следующим утром в штаб, ждали его на квартире. К приказу прилагалась бутылка бренди от Нэрна и нацарапанная карандашом записка: «Если вы добрались вовремя, вам понадобится содержимое этой бутылки», – а ведь сэр Огастес не предложил ему даже стакана воды, не говоря уже о вине. Шарп разделил бутылку с лейтенантом Гарри Прайсом, высказав ему также все, что думает о разодетых в бархат гражданских, воображающих себя полковниками. Прайс довольно ухмыльнулся:

– Это моя мечта, сэр: бархатный фрак, молодая женушка в самом соку и герои войны, отдающие мне честь.

– Пусть это с тобой случится, Гарри.

– Пусть все мечты исполнятся, сэр, – Прайс как раз пришивал на свой красный мундир очередную заплату. Как и весь полк Южного Эссекса, он носил красное; лишь Шарп и несколько стрелков, переживших вместе с ним отступление из Ла-Коруньи[57] и примкнувших затем к легкой роте полка Южного Эссекса, гордо носили зеленые куртки.

– Зеленые куртки! Конечно! Зеленые куртки, черт возьми!

– Что такое, сэр? – Прайс перевернул бутылку вверх дном, надеясь на чудо.

– Ничего, Гарри, ничего. Просто пришла в голову одна идея.

– Тогда помоги кому-то Господь, сэр.

Шарп обдумывал эту идею и еще одну, пришедшую вслед за нею, всю ночь, а утром принес их в штаб. Сгустились тучи, большую часть утра лил холодный мелкий дождь, и стол в холле возле кабинета, где ждал Нэрн, оказался завален шинелями, плащами, ножнами и мокрыми шляпами. Шарп добавил к ним свой кивер и шинель, прислонил винтовку к стене и взял с ординарца обещание присмотреть за ней.

На совещании присутствовали Нэрн, Фартингдейл, Шарп и незнакомый лейтенант-полковник.[58] Нэрн в кои-то веки снял свой халат и надел мундир одного из шотландских полков с темно-зелеными нашивками и золотым кружевом. Сэр Огастес щеголял в красном, черном и золотом личных драгун Ее Королевского Высочества Принцессы, его кавалерийские шпоры терзали ковер. Лейтенант-полковник в красном мундире с белыми нашивками представлял фузилеров[59]; он тепло кивнул Шарпу. Нэрн представил их:

– Лейтенант-полковник Кинни. Майор Шарп.

– Ваш покорный слуга, Шарп. Это честь для меня, – Кинни был широколицым улыбчивым толстяком. Нэрн взглянул на него и тоже улыбнулся.

– Кинни – валлиец, Шарп. Не доверяйте ему, если не можете до него дотянуться.

Кинни расхохотался:

– Он так говорит с той поры, как мои парни спасли его полк под Бароссой.[60]

Сэр Огастес кашлянул, протестуя против кельтских[61] шуток, и Нэрн посмотрел на него из-под нависающих бровей:

– Конечно-конечно, сэр Огастес. Шарп! Мы ведь собрались выслушать ваш рассказ, молодой человек?

Шарп еще раз рассказал всю историю от начала до конца. Его прервали лишь раз, когда Нэрн недоверчиво воскликнул:

– Снял с нее корсаж и толкнул к вам?

– Да, сэр.

– И вы снова его завязали?

– Да, сэр.

– Потрясающе! Продолжайте!

Когда Шарп закончил, весь лист бумаги, лежавший перед Нэрном, был покрыт пометками. В камине потрескивал огонь. Где-то в городе вопил сержант-майор, требуя построиться в колонну по четыре. Генерал-майор откинулся назад:

– Этот француз, Шарп, Дюбретон – что он собирается делать?

– Похоже, собирает спасательный отряд, сэр.

– И соберет?

– Им ехать в два раза дольше, чем нам, – французы и британцы предпочитали зимовать подальше друг от друга.

Нэрн заворчал:

– Мы должны быть там первыми. Сперва спасем женщин, потом выкурим это дерьмо из норы, – он постучал карандашом по листу бумаги на столе. – Пэр этого хочет, так окажем ему услугу. Что вам нужно для спасения женщин, Шарп?

– Сэр! – дернулся сэр Огастес. – Я надеялся, что операция будет доверена мне.

Нэрн смотрел на сэра Огастеса, пока пауза не стала мучительной, потом произнес:

– Очень благородно с вашей стороны, сэр Огастес. Делает вам честь. Но Шарп уже был там, так пусть сперва изложит нам свои мысли, а?

Пришло время для двух идей Шарпа: поутру они казались слабыми, но попытаться стоило.

– Мы сможем освободить их, сэр, как только узнаем, где их держат. Мы это узнаем, а дальше я вижу только один вариант дальнейших действий. Нужно двигаться ночью, чтобы нас не увидели, подобраться как можно ближе, потом залечь на весь день, а следующей ночью атаковать. Это могут сделать только стрелки, сэр.

– Стрелки! – фыркнул Нэрн. Кинни улыбнулся. – Почему вы считаете, что на это способны только стрелки? Что, больше в этой армии никто драться не умеет?

– Потому что я видел там много разных мундиров, сэр, но ни одного стрелкового. Ночью любой, кто не носит зеленый мундир, будет врагом.

Нэрн заворчал:

– Но вы же не видели всех его людей.

– Нет, сэр, – смиренно произнес Шарп: все знали, что стрелки дезертируют куда реже, чем солдаты из других полков.

Нэрн оглядел красно-черный с золотом мундир сэра Огастеса:

– Значит, стрелки. Что еще?

У Шарпа была еще одна идея, но она бесполезна, если не узнать, в каком здании держат заложниц. Когда он сообщил об этом, Нэрн слегка ухмыльнулся:

– Но ведь мы это знаем.

– Мы знаем? – Шарп был настолько поражен, что чуть не забыл добавить: – Сэр?

– Знаем, знаем, – продолжал ухмыляться Нэрн. Кинни молчал.

Сэр Огастес выглядел встревоженным:

– Возможно, вы не сочтете за труд просветить нас, сэр?

– Это моя приятная обязанность, сэр Огастес, – Нэрн прикрыл глаза, откинулся на спинку кресла, театрально вскинул правую руку и продекламировал: – «Все горькие мытарства прежних дней вновь оживали в памяти моей. Мне грезилось то жаркое веселье», – он триумфально прокричал последнее слово, потом таинственно понизил голос и открыл глаза: – «То мертвый холод монастырской кельи».[62]

Все потрясенно молчали. Нэрн лукаво ухмыльнулся:

– Александр Поуп. Из «Элоизы и Абеляра». Печальная история о молодом человеке, оскопленном во цвете лет. Вот что выходит из-за слишком большой любви. Итак! Они в монастыре. Она умница, жена этого французишки.

Кинни подался вперед:

– Сколько нужно стрелков?

– Две роты, сэр?

Кинни кивнул.

– Они смогут удерживать монастырь всю ночь?

Шарп кивнул в ответ:

– Конечно, сэр.

– Значит, с утра вам понадобится помощь, так?

• Предыдущая
• 18/76
• Следующая