Летописный замок (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/54
• Следующая

— Теперь я верю, что ты всё исполнишь, — сказал чародей. Он надвинул капюшон и шагнул в сторону, освобождая проход. — Одной заботой у меня меньше. Иди, отрок, и не поминай лихом. Слуге своему воли не давай. Немуть он изрядная, жаль, нельзя тебе без него. Прощай.

— Прощайте!

Уже спустившись на несколько ступенек, Стёпка оглянулся. Чародей и Оглок смотрели ему вслед. Лицо мага под капюшоном было не разглядеть. Оглок ободряюще подмигнул. Лучше бы не подмигивал. Такой красавец во сне приснится — неделю потом спать не захочешь.

…Стёпка неторопливо спускался вниз, привыкая к новому для него чувству уверенности и какой-то лёгкой бесшабашности. Путешествие к элль-фингам уже не представлялось ему чем-то сложным и опасным. С таким-то амулетом? Ха! Всех на клочки порвём, а кого не порвём, от того убежим. Здорово всё-таки жить в магическом мире и иметь знакомых чародеев. Ну, пусть не совсем знакомых, пусть только таких, которые о тебе беспокоятся и почему-то помогают. Разве этого мало? И вот что интересно, кто это был? Случайно, не сам ли отец-заклинатель? Вон как он о Серафиане говорил, словно суровый начальник о нерадивом подчинённом.

Странно, но Стёпка совершенно не запомнил его лица. Стоял ведь буквально в двух шагах, разглядывал почти в упор, а поди ж ты, ни одной черты в памяти не осталось. Сколько ни напрягайся, ничего, кроме капюшона не вспомнить.

Он положил руку на сердце, ощутил тепло стража и не удержался — вытянул его из-за пазухи, чтобы посмотреть ещё раз. С виду — совершенно ничего магического, хотя сначала ему показалось, что от стража чуть ли не волшебные лучи во все стороны расходятся. А на самом деле — нет, не расходятся. И не пахнет ничем, и на вкус — просто кусок металла, если лизнуть осторожно. Но держать в руках приятно, а ещё приятнее — знать, что он твой, что он у тебя есть и что на него можно рассчитывать в трудную минуту. Как там сказал чародей: «силы прибавит и удар отведёт». Здорово!

* * *

Следующий этаж оказался первым. Стёпка толкнул тяжёлую дверь, шагнул через порог и зажмурился. В глаза брызнуло яркое солнце. Он сошёл с крыльца — перед ним, громыхая по камням большими деревянными колёсами, проезжала порожняя телега без бортов. Грузный возница в длиннополом кафтане, домотканных портах и заляпанных навозом сапогах, прищурясь, окинул его внимательным взглядом, ухмыльнулся необидно в седую разлохмаченную бороду. Два лохмато-бородатых мужика, тяжело отдуваясь, протащили мимо освежёванную тушу не то коровы, не то оленя. Над тушей вились мухи. Густо напахнуло кровью. Стёпка поморщился.

— Поберегись!

Кричали сверху. Он отошёл к стене и задрал голову. Над ним покачивалась в воздухе большая плетёная корзина. Она медленно уплывала вверх. Чуть в стороне несколько вурдалаков споро наполняли круглыми камнями ещё одну такую же корзину. Наверное, это были снаряды для камнемётов. Наверху, на стене, кто-то, видимо, тоже вурдалаки, тянул верёвку. Корзина рывками поднималась всё выше. Если верёвка вдруг не выдержит, и корзина с булыжниками шмякнется с такой высоты, то мало не покажется.

Стёпка отошёл ещё дальше, не отводя взгляда от стены. Что-то с ней было не так, с этой стеной. Чем-то она его смущала. Он стоял во внутреннем дворе замка и видел сразу все четыре угловых бастиона и соединяющие их стены (как-то они интересно называются, только сейчас не вспомнить) с галереями, переходами, лестницами, окнами, карнизами и балконами, но… Но этот замок не был гигантским! Он не был даже и очень большим. Стены были, что и говорить, высокие, этажей примерно десять или около того, а бастионы возвышались ещё выше, но это был обычный замок. Не маленький, вполне приличных для замка размеров, однако назвать его циклопическим язык не повернётся. А ведь с дозорной башни он казался просто великанским, и до земли было не десять этажей, а все сорок, если не больше. Куда же они теперь делись? Что это — магия или обман зрения?

Устав таращиться в недоумении вверх, Стёпка опустил голову, решил принимать пока всё таким, каким оно кажется, и огляделся наконец по сторонам. И обнаружил перед собой огромную строительную площадку: повсюду громоздились сваленные в кучи булыжники, брёвна, доски, бочки, тюки и мешки. Тут и там что-то копали, что-то пилили, что-то с шумом и криками выгружали или перетаскивали. Наперебой звенели кузнечные молоты, вурдалаки возились с корзинами, поднимая снаряды на стены; тут и там деловито тюкали топоры, весело брызгала щепа; в распахнутые ворота тяжело вкатывались гружёные лесом и камнем повозки, и бородатые возницы лениво понукали коней. Похоже было, что Летописный замок перестраивали или капитально ремонтировали, готовясь к приезду тех послов, о которых упоминал Алексидор.

— Не ты ли Серафиановой сестрицы сын?

Стёпка вздрогнул и оглянулся. Молодой мускулистый парень с красным от жара лицом смотрел на него сверху вниз, вытирая грязной тряпицей закопченные руки. Его фартук был прожжён во многих местах, но Стёпка и без того догадался, что это кузнец. А ещё он как-то сразу понял, что кузнец не весич, а гоблин. Лицо у него было такое… жизнерадостное и скуластое. Гоблинское, в общем, лицо. На Смаклу он был чем-то неуловимо похож.

— Не ты ли Серафианов племяш?

— Я, — признался Стёпка. А чего скрывать, если уже весь замок знает, кто он такой и чей он якобы племянник.

У стены стояла наполненная водой бочка. Кузнец зачерпнул ковшом, отпил половину, шумно перевёл дух и допил остаток.

— Не схож ты ни с Затрёпой, ни с дядей своим, — заметил он дружелюбно.

— Я в отца пошёл, — сообразил ответить Стёпка. И подумал, что чародей не слишком удачно придумал объявить его своим племянником. Потому что здесь, как оказалось, любой встречный может легко разоблачить этот обман.

— Верное дело, — одобрил гоблин. — Тебя Смакла повсюду ищет. С ног сбился, два раза уже пробегал.

— А где он?

— Да кто ж его знает? — кузнец бросил ковш в воду, шагнул под навес кузницы. — На кухне поспрошай или к Жварде в погреб спустись. Он там завсегда пропадает.

Стёпка сначала тоже утолил жажду. Вода в бочке была вкусная, с запахом брусники, и очень холодная, даже зубы заломило.

А потом он почувствовал взгляд. Очень отчётливо почувствовал, словно у него глаза на затылке прорезались. Кто-то недобрый назойливо таращился в Стёпкину спину — и это было неприятно. У него даже волосы слегка вздыбились от напряжения. Никогда ещё с ним такого не случалось, чтобы он точно знал, что на него смотрят и даже — откуда смотрят. Он повернулся и задрал голову. Смотрели на него сверху, из окон третьего этажа. Никого подозрительного Стёпка там разглядеть не смог. А таинственный взгляд вдруг угас. Как будто лампочку выключили. И у Стёпки почему-то осталось твёрдое убеждение, что это на него смотрел, прицеливаясь, вампир Оглок. Или кто-то шибко на него похожий.

Кухню он отыскал легко. Из распахнутой двери оглушительно пахло жареным мясом, черемшой и прочими аппетитными вкусностями. И Стёпке сразу захотелось чего-нибудь съесть, даже в животе заурчало. Смаклы на кухне не оказалось. В клубах пара и дыма деловито сновали взъерошенные красномордые повара, на огромной сковороде, свирепо шкворча, брызгались жиром большие куски сала. Румяный гоблинёнок, до ушей перемазанный мукой, буркнул что-то нечленораздельное и махнул рукой вверх: ищи, мол, там.

Тогда Стёпка решил вернуться в каморку, правда, он уже не был уверен, что сумеет отыскать её в лабиринте коридоров и лестниц. Он ведь не знал даже, на каком она этаже.

И тут он вспомнил о страже и подумал, что а вдруг он может не только защищать, но и подсказывать дорогу, например. И он дотронулся до стража кончиками пальцев. Его легонько кольнуло в грудь, словно комар укусил… И больше ничего не произошло. Не умел страж подсказывать дорогу. А жаль.

Слегка приунывший Стёпка вошёл в ближайшую дверь и поднялся на второй этаж, туда, где проходила опоясывающая весь замок открытая галерея, решив просто побродить наугад в надежде встретить гоблина. И сразу увидел Смаклу.

• Предыдущая
• 30/54
• Следующая