Гордое сердце - Лэйтон Эдит - Страница 12

• Предыдущая
• 12/71
• Следующая

— Ужасно, просто невыносимо, — с легкой улыбкой произнесла девушка, не отрывая взгляда от иголки с ниткой. Драмм усмехнулся.

— Правильно. Я преувеличиваю. Но дело в том, что город не так хорош, как кажется, если всю жизнь жить в деревне.

— Во всяком случае, в этой деревне, — со вздохом ответила она. — Здесь нет подходящего помещения, поэтому не устраиваются ни приемы, ни балы. Местный сквайр живет на ферме. У нас есть кузница, немного в стороне от большой дороги. Услугами кузнеца пользуются жители еще трех крошечных деревушек поблизости, иначе ему просто не хватало бы работы. Время остановилось с тех пор, когда добрая королева Елизавета отдыхала у нашего колодца во время одного из путешествий по стране. Потом жизнь унеслась вперед без нас.

— Вы хоть когда-нибудь были где-нибудь еще? — с любопытством спросил он.

Ее лицо застыло, а голос зазвучал глухо:

— Один раз. Я уезжала в Бат. На семнадцать дней. И там получила сообщение, что мистер Гаскойн болен. К тому времени, когда я вернулась, он умер. — Девушка подняла глаза. — Пожалуйста, не жалейте меня. Я имею больше, чем многие женщины. У меня есть мальчики, этот дом, свое место в жизни. Это не так мало.

— Какие-нибудь поклонники? — небрежно спросил граф, отправляя в рот следующее печенье.

— Толпы, — улыбаясь, ответила она. — Теперь вы знаете обо мне все. Будет только справедливо, если я тоже приступлю к допросу.

Драмм притворился, будто поперхнулся.

— Боже мой! — выговорил он. — Я ничего о вас не знаю. Вы ускользаете от ответов, как угорь из рук. А я — открытая книга! Вы знаете мое имя, положение — вам известна вся моя жизнь.

Александра смотрела на графа, подняв брови.

— Да, — сказала она ровным голосом, — вы джентльмен из Лондона, благородного происхождения и богатый. И это все? Прекрасно. Значит, я — деревенская женщина, без всякого титула и с небольшими средствами. Вот и все. Нести вам лепешки?

Драмм скрестил руки на груди.

— Мне тридцать пять лет, — начал он, — и отец совсем меня замучил, потому что хочет, чтобы сын женился, а я никак не найду леди, которая воплощала бы его мечты. Учился в Итоне, как уже сказал, а потом в Оксфорде. Служил своей стране, работая в военном ведомстве, что означает многие годы жизни за рубежом. У меня мало настоящих друзей и очень много приятелей.

Александра откинулась на спинку кресла, слушая с неослабным вниманием.

— Я люблю петь, — продолжал граф, — и не так уж сильно расстроен тем, что сломал ногу, поскольку не увлечен танцами. Я могу горячо спорить о политике, умею фехтовать, боксировать, ездить верхом, но не посвятил себя целиком какому-либо виду спорта. Я читаю и хожу в театр. Пользуюсь успехом на приемах, поскольку могу льстить кому угодно и в чем угодно. Прекрасно умею вести разговор, поскольку именно этим мы, лондонские вертопрахи, и славимся. Я могу говорить часами на любую тему, и иногда высказывать разумные мысли.

Драмм был очень доволен, что снова заставил ее смеяться. Слишком доволен. Но он осторожен и хорошо себя знает. Флиртовать не значит влюбиться. Незваный гость намерен приятно провести время, позабавив себя и девушку. Почему бы нет? Он будет думать о ней, как о милой женщине, его сиделке и хозяйке, но принадлежащей другому, гораздо более могущественному человеку. Общественное мнение не осудит такое поведение.

Александра Гаскойн, славная, очаровательная, и добрая не может оказаться для него избранницей судьбы. У нее нет ни аристократического происхождения, ни богатства. Ничего, кроме этого милого лица, превосходной фигуры и яркой индивидуальности. Этого, может быть, достаточно, чтобы девушку заметили в обществе, но не в его обществе. Дочь школьного учителя, она может быть подходящей женой для другого учителя, чиновника или для представителя нетитулованного дворянства. Но не для него, конечно, тут же подумал Драмм. Александра принадлежит к слишком низкому классу, чтобы стать его женой, и к слишком среднему, чтобы стать любовницей. И, в конце концов, она добропорядочна.

Но все же, лениво размышлял граф, она — дочь учителя. Это не стыдно. Не то что служанка или девица из таверны, портниха или неграмотная деревенщина… Драмм подумал о реакции отца и тут же отбросил эти мысли. Ему нравилась Александра, его явно тянуло к ней, но, в конце концов, он не мальчик, не дурак и, конечно, не влюблен — что, как бы опасно ни было, все-таки очень плохо, печально подумал граф, неужели он не способен полюбить по-настоящему? Драмм решил направить мысли в другое русло.

— И побольше сливок, пожалуйста, — сказал он. Девушка сидела, ожидая продолжения беседы. Она немного испуганно и вопросительно посмотрела на него.

— Вы же обещали лепешки? — спросил Драмм. — Это их запах я чувствую?

— Нет, — ответила Александра. — Это мои новые духи. Мы, деревенские девушки, иногда используем ваниль вместо духов. — Он понимающе улыбнулся, и она добавила: — Не беспокойтесь, я сейчас принесу вам лепешки.

— Я постараюсь опровергнуть слова доктора и остаться в живых до того, как вы придете… но лучше поторопитесь.

Драмм опустился на подушки. Итак, да здравствует жизнь. Он чувствовал себя лучше, чем ожидал, и выздоравливал быстрее. Ему и раньше доводилось получать ранения, и он знал, как медленно происходит выздоровление. Ему повезло. Восстановление сил в этот раз идет быстро, и, кажется, ему не будет скучно. Оставалось только выяснить, кто в него стрелял, и принять меры, чтобы такое никогда больше не повторилось. Он сделает это, как только прибудет вызванное им подкрепление, а потом уедет. Граф закрыл глаза.

Он лежал абсолютно спокойно, когда вернулась Александра с еще одним нагруженным подносом. Голова его была запрокинута. Она не видела, дышит ли Драмм, и поэтому так испугалась, что у нее задрожали руки. Девушка осторожно поставила поднос, жестом подозвала перепуганную миссис Тук, и они вместе осторожно подошли к его кровати. Женщины наклонились, вглядываясь в больного. Он дышал легко и медленно, ровно, как спящий. Александра обменялась с миссис Тук облегченным взглядом.

— Боже, — насмешливо сказал Драмм, не поднимая ресниц, — в этом доме невозможно прикрыть глаза, чтобы кто-нибудь не поторопился тут же возложить тебе на грудь венок. А я надеялся получить вкусненькое к чаю.

— Милорд, — смутилась миссис Тук, приседая в реверансе, — мы просто были обеспокоены.

— Я тоже. — Он улыбнулся, открывая глаза. — Эти чудесные лепешки для меня?

Александра рассердилась на то, что он подшутил над ее испугом.

— Миссис Тук, это граф Драммонд, — ледяным тоном сказала она. — Милорд, это миссис Тук. Та самая добрая соседка, которая приехала пожить с нами, чтобы вы не испытывали опасения, что я доставлю сюда викария, а не только поднос с чаем, когда в следующий раз надумаю войти в вашу, то есть в мою спальню.

— Александра! — выдохнула миссис Тук. Драмм рассмеялся.

— Не волнуйтесь, уважаемая леди. Я это полностью заслужил. Но заслужил ли я еще и лепешку? Знаете, я очень хорошо себя вел. Не пошевелился с тех пор, как меня сюда положили. Я было попытался, но хозяйка позвала троих сильных мужчин, и они держали меня — так ей не хотелось выпускать высокородного гостя из своей постели.

Девушка прикусила язычок, а миссис Тук подала графу салфетку, налила ему чаю, положила на тарелку лепешки и взбитые сливки и поставила поднос с едой возле кровати. Драмм вздохнул.

— Вот эта леди знает, как ухаживать за мужчиной, — с удовольствием отметил он. — Благодарю вас.

Миссис Тук кивнула.

— Прекрасные манеры, — одобрительно произнесла она, — в точности как у вашего отца. Вы и похожи на него.

Драмм не донес лепешку до рта. Замер, глядя на нее.

— Вы с ним знакомы?

— Была знакома, — подтвердила женщина, — давным-давно, когда мы были молоды. — Заметив его удивление, она добавила: — Я выросла недалеко от ваших владений. Наши отцы дружили. Моего звали лорд Осборн.

Александра замерла. Последовала минута тишины, которую не смог заполнить даже ее разговорчивый гость. Она-то думала, что миссис Тук сейчас скажет, что была дочерью соседского сквайра. Значит, она настолько высокорожденная? Даже Александра слышала о лорде Осборне, политике и виконте! Тем не менее миссис Тук была местной женщиной, которая, как и все в округе, пекла хлеб, штопала одежду и вела хозяйство. Она рассказывала Александре, что к тому же занималась садом и держала цыплят. У нее были прекрасные манеры и никакого зазнайства. Конечно, решила девушка, разве это не отличительный признак настоящей леди? И все-таки услышанное очень ее удивило.

• Предыдущая
• 12/71
• Следующая