Гордое сердце - Лэйтон Эдит - Страница 16

• Предыдущая
• 16/71
• Следующая

— Мистер Бейли на самом деле терпеть не может детей. Эти конфеты нужны, чтобы завоевать ваше расположение, — сказала миссис Тук.

— Нет, — улыбнулась Александра. — Он ведь почти такой же старый, как был мистер Гаскойн.

— Да, — отвечала ей соседка, — он в том возрасте, когда мужчина надеется, что за бесплатные конфеты ему подарят улыбку, тем более что больше ему и предложить-то нечего.

Александра удивленно посмотрела на компаньонку.

— Надо же! Мистер Бейли никогда мне слова не сказав чтобы я могла подумать что-то двусмысленное.

— Говорил, говорил, но вы их мудро не расслышали. Ну и хорошо, — сказала миссис Тук. — Он слишком стар для тебя.

Александра рассмеялась и отправилась готовить угощение для нежданных гостей.

— Нет, — сказала Александра подчеркнуто спокойно, борясь с нелепым желанием расплакаться, — благодарю вас. В этом нет необходимости. Это абсурдно!

Мальчики были разочарованы. Миссис Тук казалась задумчивой. Доктор нахмурился. Драмм с сочувствием смотрел на девушку.

— Пожалуйста, поймите меня, — сказал он. — Я не хочу вас обидеть. Но я ленивое, самовлюбленное существо. Все, чего я прошу, — не могли бы вы хотя бы не отказываться сразу? Это внесет в мою жизнь такое приятное разнообразие, — жалостливо добавил он. — Я столько мучился, мне доставит радость сделать что-нибудь полезное.

Александра сжала зубы. Драмм не из тех, кто жалеет себя. Он просто развлекается, смеется над ней.

— Не могу понять, какой от этого вред, — продолжал граф.

— Что за нелепость, — твердила девушка. — У вас теперь будет слуга. Нет никакой необходимости, чтобы два ваших лакея оставались здесь. Слуги в деревенском доме? — Ее голос зазвучал слишком высоко, и, услышав в нем резкие нотки, она глубоко вздохнула.

— Не в доме, — мягко поправил он. — В сарае.

— Пусть в сарае, — стараясь успокоиться, ответила Александра. — Все равно глупо, и не говорите, что они нужны для ухода за лошадьми, — горячо добавила она, — потому что без них здесь бы не было столько лошадей. Послушайте, милорд. Вы отправляете кареты назад в Лондон, а я предлагаю вам поступить так же с конюхами.

— Они будут лакеями, — сказал граф.

— Конюхи, лакеи, какая разница! — взорвалась Александра. — Это еще два человека и две лошади. Трое слуг для вас одного? Здесь нет больше места для скотины или людей, и, по-моему, верх нелепости и самонадеянности предлагать, чтобы ваши люди построили сарай, где они могли бы жить!

Она услышала, как кто-то в комнате охнул, и совсем сжалась.

— Верхом навязчивости — может быть, — вкрадчиво продолжал граф. — Но самонадеянность? Я никак этого не хотел. Мне придется оставаться здесь еще несколько недель. Наверняка расширение вашего сарая — не такое уж плохое дело? Я же не прошу разрешения достраивать ваш дом, он и так очарователен. Кроме того, — добавил он, — стук молотков вызвал бы у меня головную боль, и, конечно, доктор не одобрил бы этого. Но перестроить сарай? Эти люди были когда-то моими собратьями по оружию. Мы разбивали лагерь там, где нужно, но в деревне палатки смотрелись бы не к месту. Мои слуги находчивы и изобретательны. Уже сделаны все замеры, и мы начертили план. Все, что им требуется, — это материалы. Они сделают сарай вдвое больше всего за несколько дней. Еще один день — и соорудят себе прочные койки. Получится, что им есть где спать, так же как и мистеру Граймзу. Значит, нам не придется стеснять доктора, — пояснил он. — Кроме того, вам больше не надо будет подавать и приносить мне все, что требуется, я буду справляться сам. А когда уеду, то оставлю после себя нечто большее, чем грязное постельное белье. Что в этом плохого?

Мальчики с надеждой посмотрели на сестру. Их сарай был крошечным и нуждался в ремонте. Если его расширят, то появится больше места для их животных, да им и самим будет где поиграть.

Но так нельзя! Александра чувствовала, все понимала сердцем, и подыскивала слова для объяснения. Это невозможно, потому что будет уязвлена ее гордость. Потому что, заботясь о нем, девушка ощущала себя ровней, а не служанкой. Если Драмм начнет разбрасываться щедрыми дарами, то она будет чувствовать себя платной сиделкой.

Александра приняла его из жалости. Она не нищенка. Ей пришлось много трудиться, чтобы стать хозяйкой этого дома и быть в состоянии содержать себя и братьев. Это не замок, и она не богата, но сейчас, когда нет необходимости перед кем-либо отчитываться, не позволит себе снова выступать в роли просителя в собственном доме.

Ей и так уже пришлось пойти на компромисс. Они только что закончили спор по другому деликатному вопросу, и граф одержал победу. Он настоял на том, чтобы платить за еду, объясняя, что теперь ей придется кормить больше ртов. Ей действительно не хватало денег, чтобы накормить всех, по крайней мере хорошо накормить, поэтому пришлось сдаться. Теперь Драмм просит разрешения перестраивать ее дом, этого она не смогла бы себе позволить.

Это похоже на получение подарка, слишком близко к милостыне. С нее достаточно. Александра не так уж много имеет, но гордость — единственное оружие против всех, знающих ее обстоятельства. Она никогда ему этого не скажет, тем более что у нее появилась идея, как отказаться.

— А что подумают жители деревни? — горячо воскликнула девушка.

Увидев его смятение, она почувствовала себя гораздо лучше.

— Уважаемый сэр, — сказала Александра, — когда вы уедете, что будут говорить люди, зная, что я несколько недель развлекала у себя в доме аристократа, после чего он подарил мне новую постройку?

Девушка могла бы радоваться, что заставила графа отбросить сдержанность. Но совсем не так, как ей хотелось бы. Драмм закинул назад голову и расхохотался. Миссис Тук улыбнулась, и доктор тоже усмехнулся. Мальчики выглядели такими же сконфуженными, как и Александра.

— Моя дорогая мисс Гаскойн, — наконец выговорил Драмм, вытирая глаза. — Вы считаете, постройка несовместима с понятием добропорядочности? Судя по вашей реакции, можно решить, будто джентльмен, оставляющий леди постройку, ничем не лучше джентльмена, оставляющего даму с ребенком на руках. Или я не прав? Сарай — не украшение, хотя, может быть, это несколько более дорогой подарок, чем коробка конфет. И все-таки мне неизвестны дамы, которые получали бы сараи от своих… — Он взглянул на мальчиков и невинно добавил: — Гостей.

Мальчишки засмеялись. Александра, покраснев, грозно взглянула на них.

— Я думаю, люди решат, — продолжал Драмм, — что граф Драммонд — такой же испорченный, как остальные бездельники-аристократы, и стремится переделать все для своего удобства. Прикован к кровати всего на месяц строит сарай для собственных нужд? Они будут удивлены и напуганы. В их глазах я предстану капризным, пресыщенным чудаком. Это создаст мне замечательную репутацию, но вашей никоим образом не коснется. Принимая во внимание мое самомнение плюс превосходное знание нашего жестокого мира, позвольте заметить: думаю, большинство соседей просто мечтали бы, чтобы я сломал ногу возле их крыльца.

Все в комнате засмеялись. Кроме Александры. Граф выставил ее дурочкой. А почему бы и нет? — с негодованием подумала она. Он человек с титулом, с деньгами, обладающий властью. Ее гордость не может противостоять всему этому. Глупо было с ее стороны думать, что она сумеет запретить ему делать то, что он пожелает. Хватит изображать дурочку.

— Прекрасно, — сказала девушка, опуская голову. — Делайте что хотите. Я вижу, мои возражения оказались несущественными.

Она повернулась и вышла из комнаты, не заметив, как хмуро граф смотрит ей вслед.

Расстроенная Александра дергала сорняки в огороде, когда прибежали мальчики и сказали, что наверху ее ждет сюрприз. Она поднималась по лестнице со страхом, полная неясных предчувствий. Трудно представить, что это за сюрприз, и она не хотела больше никаких подарков от своего властного гостя.

Девушка избегала его после вчерашней ссоры, оправдываясь тем, что очень занята. И постаралась, чтобы у нее не было ни одной свободной минутки. Но граф был занят еще больше, его слуги сновали вверх-вниз по лестнице целый вечер, пока она не выставила их из дома перед сном. Люди Драммонда завернулись в одеяла и расположились у самого крыльца. Александра все время выглядывала в окно, беспокоясь о том, что им сыро и неудобно, но сегодня утром они выглядели так же, как вчера, даже одежда не пострадала.

• Предыдущая
• 16/71
• Следующая