Джоконда улыбается ворам - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/67
• Следующая

– Я хотел у вас спросить, господа, вы по-прежнему будете утверждать, что сокровищница Франции все эти годы оставались в неприкосновенности?

Директор Лувра выразительно посмотрел на начальника охраны.

– Чего вы спрятались за нас, господин Морис? С вашими-то формами… Вас спрашивают.

– Господин комиссар, я лично подбирал весь персонал, – вышел вперед начальник охраны. – Лично инструктировал каждого охранника и за каждого несу ответственность. И могу с уверенностью вам сообщить, что Лувр охраняется гораздо надежнее, чем Национальный банк Франции.

– Вот как! Интересное заявление, – хмыкнул комиссар. – Андре, – обратился Марк Лепен к «неприметному», – разверни свою папку.

– Охотно, господин комиссар, – отозвался полицейский.

Потянув за конец тесемки, «неприметный» развязал белую ткань и вытащил из папки картину.

– Прошу вас, господин директор, взгляните.

– Какая-то картина? – недоуменно воскликнул Омоль Теофиль. – И что с того?

– А вы знакомы с этой картиной, господин главный хранитель? – язвительно спросил комиссар Лепен.

– Разумеется, знаком. Эта картина Рафаэля «Бальдассаре Кастильоне» из Большой галереи Лувра. Хочу вам заметить, что эта картина – весьма посредственная копия. Но к чему весь этот спектакль, господин комиссар?

– Вот даже как… Могу вас уверить, что это самый настоящий подлинник. И доставлен он из вашего музея.

– Этого не может быть! – воскликнул директор.

– Мы провели небольшой эксперимент на надежность охраны вашего музея и установили, что из него можно украсть практически любую картину. В том числе и Рафаэля.

– Позвольте, но как вам это удалось?! Это просто невозможно! – возмущенно спросил директор.

– Прошу вас присаживаться, чувствую, что наш разговор затянется.

Омоль Теофиль с видом обреченного человека плюхнулся в мягкое кресло. Главный хранитель, выбрав стул рядом, лишь устроился на самый краешек. Пьер Морис, суетливо потоптавшись, не присел, всерьез опасаясь, что кабинетный стул может рассыпаться под его громадным телом, так и остался стоять посередине комнаты, сложив на животе полные ладони.

– Расскажи, Андре, как тебе удалось вынести картину?

– Я переоделся в белый китель служащего, а когда все сторожа и вахтеры собрались на планерке у господина директора, просто подошел к картине и снял ее, – поведал полицейский.

– Позвольте у вас спросить, что вы делали на этом так называемом совещании, оставив при этом без присмотра все картины? – строго посмотрел комиссар на директора музея.

Омаль Теофиль выглядел невероятно смущенным. Полные щеки покрыл густой румянец.

– Меня некоторое время не было в Париже… – заговорил директор.

– Кажется, вы в это время пребывали на отдыхе в горах? – съязвил комиссар. – Надеюсь, он пошел вам на пользу.

– Знаете, весь год был очень напряженный. Было много работы, а потом я съездил в экспедицию в Грецию и решил устроить себе небольшую передышку…

– Оставим все это. О чем вы говорили на собрании?

– В связи с кражей «Моны Лизы» я решил собрать всех сотрудников, чтобы они не теряли бдительности, потому что преступление может повториться. Злоумышленник может почувствовать безнаказанность и явится снова.

– Вот и проинструктировали, – хмыкнул комиссар. – Хорошо, что это была всего лишь инсценировка.

– Что было дальше?

– Я снял с нее раму и бросил в соседний зал, а потом через потайную дверь спустился по лестнице во двор.

– Позвольте, но дверь в служебные помещения должна быть закрыта! – невольно вскричал начальник охраны.

– Совершенно верно, она и была заперта, – охотно согласился полицейский. – Замок держался на четырех ржавых шурупах, а у меня с собой был складной нож. Я просто вывернул эти шурупы, извлек замок, бросил его в угол, а сам быстро спустился по лестнице. Внизу была еще одна дверь, за ней я услышал какой-то неясный шорох и сразу понял, что снаружи находится какой-то человек и он намеревается пройти на лестницу. Тогда я крикнул ему, чтобы он попридержал дверь, пока я буду выносить картину. Это был охранник.

– И он вас не задержал? – изумился начальник охраны.

Андре мило улыбнулся:

– Как видите.

– И даже не спросил, что вы несете?

– Спросил… Я ответил ему правду: «Несу картину Рафаэля «Бальдассаре Кастильоне».

Начальник полиции сдержанно рассмеялся. Инспектор лишь едва улыбнулся. Директор музея побагровел.

– Он любезно распахнул мне дверь, – продолжал Андре, – я поблагодарил его, а затем мы весьма мило распрощались.

– Это просто какое-то безобразие! – с возмущением выкрикнул директор. – Ведь каким образом воры могут перетаскать все картины Лувра!

– Продолжайте, Андре. Что было дальше?

– По пути мне встречалось много народу: охранники, вахтеры, смотрители, администрация из музея, но я был в белом кителе, что носят служащие музея, меня даже никто ни разу не окликнул. Я прошел во «дворик Сфинксов», потом повернул налево к «Большому дворику Висконти». Оттуда легче добираться до выхода на Луврскую набережную, – пояснил полицейский.

– Мы понимаем, Андре, продолжайте.

– Дальше все было просто. В это время в вестибюле была какая-то уборка, и ворота были открыты настежь, так что я беспрепятственно вышел на улицу.

– Проклятье! – воскликнул директор и, повернувшись к начальнику охраны, обливавшемуся потом, погрозил пальцем: – Этого я вам не прощу, господин Морис! Вы у меня за все ответите!

– Что было дальше, Андре? Вы сразу вышли на улицу, я так понимаю?

– Не совсем, господин комиссар. В одежде служащего музея, да еще с картиной в руках это было бы неуместно. На меня тотчас бы обратила внимание полиция.

– Разумеется, обратила бы, – хмыкнул Марк Лепен. – Наша полиция работает не в пример лучше, чем охрана Лувра. Что же вы сделали?

– Я снял с себя одежду служащего музея и завернул в нее картину.

– Остроумно. А потом пришли ко мне, надо полагать.

– Именно так. Поймал извозчика и добрался до Вандомской площади.

– Сколько времени заняла у вас вся эта… кража, уважаемый Андре?

– Не более двадцати минут, господин комиссар, – уверенно ответил полицейский. – Точнее, картину со стены я снимал минуты две, а остальное занимала дорога и откручивание замка.

Директор сдавленно застонал:

– Боже мой! Всего двадцать минут, и Франция лишилась своего величайшего национального достояния! Какой позор! – Сурово глянув на начальника охраны, он добавил: – Я бы на вашем месте, господин Морис, просто застрелился!

– Можно было бы пройти и быстрее, – с энтузиазмом продолжал Андре, – но пока я искал, чем отвернуть замки, прошло довольно много времени. Все-таки перочинный нож не предназначен для откручивания замков… А еще никак не желал отворачиваться последний шуруп, я изрядно с ним повозился.

– Последний шуруп, – застонал директор музея, ухватившись ладонями за голову. – Что я слышу!

– Можете забрать вашу картину, господин директор, – разрешил комиссар. – И благодарите Бога, что это был мой сотрудник! Полагаю, что преступник проделал примерно такой же маршрут, он наиболее удобен для кражи. И я очень надеюсь, что с картиной по дороге до Лувра ничего не случится. А может, вам все-таки предоставить охрану?

– Не надо, – буркнул директор. – Как-нибудь сами разберемся. – И, сомкнув брови на переносице, обратился к Луарету: – Фернан, вы так и будете сидеть? Кто, по-вашему, главный хранитель музея?

– Да, господин директор, – вскочил с места Фернан Луарет. – Позвольте, господин комиссар, – приподнял он картину.

– Вы забыли вот это, – с улыбкой произнес Андре, протягивая спецодежду служащего. – Мне не нужно ваше имущество.

– Где вы ее взяли? – недовольно спросил директор.

– Она лежала на стуле в одном из залов.

– Мы оценили вашу любезность, – холодно ответил директор. И, повернувшись к начальнику охраны, продолжил: – Морис, заберите одежду. – Толстяк проворно подскочил к полицейскому и взял халат. – Господин комиссар, спасибо за предоставленный урок, мы сделаем из этой пропажи соответствующие выводы. Если у вас больше ничего к нам нет, так позвольте не злоупотреблять вашим гостеприимством. А потом, у нас имеются еще кое-какие дела.

• Предыдущая
• 17/67
• Следующая