Джоконда улыбается ворам - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 42
- Предыдущая
- 42/67
- Следующая
Жизнь во дворце вошла в привычное русло: один маскарад сменялся другим, делая жизнь его обитателей сумасшедшей. Юная герцогиня в сопровождении многочисленных фрейлин расхаживала по дворцу, а в особое расположение духа брала с собой ребенка, доставлявшего ей немало радости. Светловолосый, с аккуратно очерченным профилем, с крупными выразительными глазами, Максимилиано напоминал мать; высоким лбом и массивными скулами удался в отца. Живой нрав также достался ему от матери, и многочисленным нянькам требовалось немало усилий, чтобы не дать наследнику герцогства расквасить любопытный нос.
Однажды, играя с няньками в прятки, наследник удалился в дальнюю половину дворца, где проживала многочисленная челядь, и в одной из комнат увидел мальчика, с которым и провел последующие несколько часов.
Поискав сорванца и не обнаружив его в покоях герцогини, перепуганные няньки обратились к караулу, который заверил, что юный герцог дворца не покидал. Однако последующие поиски результатов не дали. Об исчезновении Максимилиано немедленно доложили герцогу и герцогине. Вскоре выяснилось, что кто-то из придворных видел мальчика в дальнем конце дворца, где проживали вышедшие в отставку сановники.
Стража во главе с обескураженными венценосными супругами терпеливо обходила одно помещение за другим, пока наконец не оказалась в трех дальних комнатах с окнами, выходящими на красивейший паркет дворцового сада: на декоративные деревья с постриженными краями, посаженными в замысловатый орнамент. Надо полагать, что в комнатах проживала дама, пользовавшаяся особым расположением его светлости.
Вдруг в одной из комнат раздался задорный смех Максимилиано, и в следующую секунду мальчик вышел в сопровождении красивой женщины и мальчика лет шести. Увидев юную герцогиню, Цецилия, смутившись, поприветствовала ее низким поклоном.
– Ах ты негодник! Иди ко мне, – протянула руки Беатриче.
– Мама, теперь я буду жить здесь, – объявил юный наследник. – Вот с ним! – показал он на мальчика, стоявшего рядом с Цецилией.
Нахмурившись, герцогиня поинтересовалась:
– Тебе плохо живется на твоей половине дворца?
– С ними интереснее, Цецилия рассказывала мне разные сказки и пела веселые песни. А мои няньки меня только ругают и называют баловником.
– Значит, есть за что… Мы поговорим об этом позже, – сказала Беатриче и, протянув ладонь, скомандовала: – Дай мне руку… если не хочешь остаться без сладкого.
Максимилиано уныло проковылял к матери и, обвив крохотными пальчиками узкую ладонь, уткнулся в складки платья.
– Благодарю вас, Цецилия, что присмотрели за моим мальчиком, – холодно произнесла герцогиня, – а я и не знала, что у вас есть сын, – и, развернувшись, она немедленно вышла из комнаты, уводя за собой многочисленных фрейлин.
– Как зовут этого мальчика? – повернулась герцогиня к своей подруге, фрейлине Анне, которую забрала с собой в Милан из Эсте.
– Его зовут Чезаре. До вашего замужества у герцога с ней была длительная связь и ребенка она прижила от него.
– Можно было бы догадаться, Максимилиано и этот Чезаре очень похожи. – Резко повернувшись, герцогиня строго посмотрела на подругу: – Почему в таком случае ты мне ничего об этом не рассказала?
Склонившись под тяжестью взора, фрейлина ответила:
– Я думала, что вы об этом знаете, ваша светлость.
– Что еще говорят во дворце?
– Поговаривали, что герцог даже хотел жениться на ней.
Щеки герцогини вспыхнули, огромные глаза потемнели.
– Ах, вот как! Мне бы хотелось услышать объяснение от самого Лодовико.
Уверенным быстрым шагом герцогиня зашагала по коридору, продолжая тянуть за собой едва поспевающего Максимилиано. Во дворце Беатриче воспринимали как бабочку, порхавшую с одного цветка удовольствия на другой. И вот сейчас, будто переродившись, она выглядела совершенно иначе – у разгневанной женщины на пути лучше не стоять, и слуги, встречавшиеся ей в коридоре, предусмотрительно прижимались к стенам.
– Вот что, Анна, приведи послов моего отца сюда! Из всех наших земель! Скажи им, чтобы они шли в покои к Лодовико.
– А если они будут спрашивать, для какой цели?
– Ответь им, что они все узнают, как только прибудут на место.
– Хорошо, ваша светлость, – проговорила фрейлина и свернула в узкий коридор, освещенный многими факелами.
Не замечая склоненных голов, герцогиня направилась в покои Лодовико, у дверей которых стояли два швейцарца с алебардами в руках и в морионах с поднятыми забралами.
– Герцогиня, – шагнул вперед капитан швейцарцев, – герцог просил не беспокоить его. Сейчас он занят весьма важным делом.
Глаза юной герцогини полыхали гневом.
– Какое же такое может быть важное дело у Лодовико, что он не хочет видеть свою жену? У него женщина?!
– Мы не можем отвечать за герцога, – продолжал настаивать на своем капитан, – но пустить вас приказа не было.
Герцогиня Бари, как ее называли во дворце, не думала отступать – уперев руки в бока, она воскликнула:
– Подите прочь, капитан! Если не хотите, чтобы я вышибла вас из дворца!
Сняв морион, швейцарец показал Беатриче свое юное лицо.
– Службу я могу найти в другом месте, герцогиня, я солдат! – Отступив в сторону, он распахнул перед Беатриче дверь. – Мне не хотелось бы огорчать вас.
Потянув за руку расплакавшегося Максимилиано, Беатриче повернулась к сопровождавшим фрейлинам:
– А вы можете остаться здесь. Как вас зовут, рыцарь? – обратилась она к стражу.
– Ромеро, ваша светлость, – ответил швейцарец.
– Фрейлины, можете пока развлечь капитана Ромеро, думаю, что он не будет против.
Ворвавшись в покои Лодовико, герцогиня увидела его в обществе Леонардо да Винчи, склонившегося над столом, где были разложены рисунки и какие-то чертежи.
– Какие у тебя отношения с Цецилией? – яростно спросила разгневанная женщина.
Увидев вошедшею женщину, Леонардо смиренно склонил голову, стараясь не смотреть в ее рассерженное лицо.
– Почему это тебя вдруг волнует, милая?
– Ваша светлость, у меня во дворце по вашему поручению много дел, мне бы хотелось их завершить, – Леонардо почувствовал себя лишним в споре царствующих супругов.
– Не торопитесь, Леонардо, – мягко возразил герцог, – вы мне еще нужны. Мы ведь еще не закончили. Так что ты говоришь, милая?
– Мне сказали, что она твоя любовница! А ребенок, что находится при ней, твой сын!
– Кхм… Все, что случилось между мной и Цецилией, произошло еще до нашего с тобой знакомства. Тогда же и родился сын, но сейчас меня с ней ничто не связывает, уверяю тебя! – приложил герцог к груди руки. – Мне не нужен никто, кроме тебя. Возможно, что я и был ею увлечен, но все это в прошлом.
– Почему же в таком случае она проживает во дворце?
– Потому что она входит в свиту, у нее есть придворный чин. Во дворце у нее определенные обязанности, и мне бы не хотелось перекладывать их на кого-то другого. Ведь я же плачу ей жалованье!
– А может, ты ей платишь потому, что Цецилия была твоей любовницей? – гневно спросила Беатриче.
Ответить герцог не успел, едва постучавшись, в комнату вошли послы Модены, Феррары и Реджо-Эмия.
– Извините нас, ваша светлость, что мы вас беспокоим, – смущенно произнес посол Модены, самый старший из присутствующих, – но герцогиня распорядилась явиться нам в ваш кабинет по срочному делу.
– Хм, весьма любопытно, даже не представляю, что это может быть за срочное дело. Впрочем, с недавнего времени герцогиня в государственных делах стала разбираться гораздо лучше меня. Может, ты нам, дорогая, объяснишь, в чем тут дело?
– Господа, – громко обратилась Беатриче к растерянным послам, уже догадавшимся, что прямиком угодили в эпицентр семейного скандала, – герцог поклялся мне перед алтарем, что будет мне верен, а герцога Феррарского, моего отца Эрколеда д’Эсте, уверил в том, что будет для меня верным мужем. Господин Филиппо, вы как раз были во время этой встречи и слышали, о чем говорил мой отец. Вы можете подтвердить мои слова.
- Предыдущая
- 42/67
- Следующая
