Джоконда улыбается ворам - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/67
• Следующая

– Так это подлинник? – тихо спросила журналистка, понемногу приходя в себя.

– Жаклин, вы побледнели, не стоит так волноваться.

– Эту картину ищут по всему миру, а она находится здесь… всего лишь в нескольких кварталах от Лувра и от префектуры криминальной полиции.

– Вы собираетесь сдать меня полиции? – удивился Луи Дюбретон.

– Боже! Даже не знаю, что вам ответить! Ведь это тяжелейшее преступление. Мне нужно идти, – развернувшись, девушка скорым шагом заторопилась к двери.

– Постойте, Жаклин! – крикнул вдогонку Луи Дюбретон. – Вы меня не так поняли. Я всего лишь копиист. Правда, неплохой. Прошу вас взглянуть вот сюда, на самый угол картины.

Остановившись, девушка с удивлением наблюдала за тем, как художник, подняв белую тряпку, слегка провел по самому краю картины. На полотне остался размазанный след, тотчас лишив картину былого очарования.

– Так это копия? – выдохнула Жаклин.

– А вы разве сомневались? Очень рад, что мне пришлось вас немного позабавить.

– Но как вам удалось скопировать с такой точностью?

– Наверное, некоторые способности и большое трудолюбие. Я приходил в Лувр каждый день и копировал картину. А потом, когда ее украли, мне пришлось рисовать ее по памяти. Благо что я ею не обделен, и вот, как видите, мне это удалось.

– Знаете, мне все же нужно идти, – заявила Жаклин.

– Как же так? Вы же хотели посмотреть мою мастерскую. Из окон мастерской открывается прекрасный вид на парк Монсо.

– Сейчас у меня мало времени, как-нибудь в другой раз.

Луи Дюбретон приблизился к девушке. Вполне достаточное расстояние для поцелуя, вот только что-то подсказывало ему, что торопиться не следовало.

– Мне бы хотелось, чтобы вы остались здесь навсегда.

– Неожиданное предложение, вы так говорите женщинам, чтобы добиться… их расположения?

– Я никогда не говорил подобных слов женщинам.

– Тем более странно. Вы меня плохо знаете. Вы даже не знаете, кто я такая, откуда я.

– Того, что я о вас знаю, вполне достаточно, чтобы прожить с вами всю жизнь.

– А если я вздорная, взбалмошная, вас тоже это устроит?

– Вы меня не испугаете, – улыбнулся Луи Дюбретон, чувствуя, что аромат духов пьянит голову.

– Я легкомысленная, ветреная, мне нравятся развлечения, богатая жизнь. Разве обыкновенный копиист сумеет предоставить мне жизнь, к которой я привыкла?

Луи Дюбретон улыбнулся. Теперь разница в цвете глаз особенно усилилась. Такое случалось всякий раз, как только у девушки менялось настроение.

– Если я выкрал из Лувра «Мону Лизу», столь тщательно охраняемую, так что же мне помешает сделать вас счастливой? Во всяком случае, я буду очень стараться.

– Вот когда вы станете богатым, тогда я останусь у вас навсегда.

– Вы мне выдвигаете еще одно условие, которое мне нужно преодолеть. Но можете не сомневаться, я выполню и его!

– Тогда и поговорим. И не провожайте меня, дорогу обратно я знаю и доберусь до редакции самостоятельно.

Распахнув дверь, девушка вышла на лестничную площадку. Стук закрывшейся двери показался молодому человеку неестественно громким, заставив невольно вздрогнуть. А еще через секунду на лестнице раздался стук боевито удалявшихся женских каблучков. Луи Дюбретон подошел к окну и увидел, как Жаклин быстрым шагом пересекла мостовую и махнула рукой проезжавшему кучеру. Тот охотно натянул вожжи, останавливаясь, затем расторопно спрыгнул с козел и сбросил к ее башмачкам складную лестницу. Убедившись, что пассажирка удобно устроилась в креслах, занял прежнее место и весело взмахнул вожжами, скоренько покидая место остановки.

Луи Дюбретон подошел к картине и вытер слой свежей краски. Под ней оставались мазки художника, нанесенные более четырех столетий назад.

Взгляд «Моны Лизы» был загадочным, и, кажется, она улыбалась.

История с исчезновением Луи Дюбретона скверно попахивала, так и хотелось приложить к лицу платочек. Единственным человеком, кто мог пролить свет на его местожительство, оставался Марсель Габе. После его допроса было установлено, что проживал Дюбретон в небольшом особняке на улице Сен-Жермен-де-Пре. Полицейские, отправленные по этому адресу, выяснили у хозяина дома, что Луи Дюбретон съехал с квартиры еще полгода назад. О своем квартиросъемщике хозяин не сказал ничего дурного, впрочем, как и хорошего, правда, отметил, что платил тот всегда исправно.

Инспектор мобилизовал всех вверенных ему филеров на поиски таинственного Луи Дюбретона, снабдив их нарисованным портретом, однако обнаружить его так и не удалось. Оставался господин Пикассо, который знал таинственного Луи Дюбретона и должен был пролить свет на его местопребывание.

Пригласив Андре, вытянувшегося перед высоким начальством, спросил:

– У нас есть информация о местонахождении Луи Дюбретона?

Пять лет назад Андре Роузи неожиданно открыл в себе призвание ловить преступников и, оставив военную карьеру, подался в сыскную полицию. Старания в нем было предостаточно: в присутствии начальства он продолжал держаться так, как если бы пребывал в строю. Собственно, против такого рвения инспектор Дриу не возражал, главное, чтобы тот не шел за фигурантом чеканным шагом.

– Никак нет, господин, инспектор.

– Что ж, тогда придется нагрянуть к господину Пикассо с обыском. Может, там что-нибудь выяснится относительно господина Дюбретона. А еще очень бы хотелось услышать, что он ответит по поводу статуэток. И скажите кучеру, пусть подгонит карету к самому выходу.

– Будет исполнено, господин инспектор!

* * *

С месяц назад, закатив большой ужин для друзей, Пикассо съехал из общежития художников в шикарные апартаменты, где проживал настоящим аристократом. Здесь он обосновал просторную мастерскую, расположенную на последнем этаже здания, окна которой выходили на три стороны, и нередко, стоя с чашкой кофе в руке, любовался видами. Часто, невзирая на поздний час, к нему заглядывали приятели, чтобы убедиться в том, что с вдохновением у мэтра все в порядке.

Открыв дверь, Пикассо удивленно посмотрел на незнакомых мужчин, полагая, что они ошиблись адресом, но Дриу, вышедший из-за спин, представился:

– Я инспектор Франсуа Дриу из сыскной полиции. Вот ордер на обыск в вашей квартире, господин Пикассо, позвольте пройти, – и, не дожидаясь приглашения, потеснил мэтра к стене.

Пикассо старался выглядеть равнодушным. Расположившись в удобном кожаном кресле, он рисовал полицейских, устроивших обыск.

– Даже не знаю, господа полицейские, что вы ищете, – сделав очередной набросок, художник аккуратно положил его на стол.

– Вас и в самом деле это интересует? – внимательно посмотрел на художника инспектор.

– Конечно, иначе я бы не спрашивал.

– Мы ищем статуэтки, которые вы украли из Лувра.

Запрокинув голову, художник деланно рассмеялся:

– Право, это выглядит абсурдно. Неужели вы думаете, что я буду таскать из Лувра какие-то статуэтки?

– Возможно, что вы и не станете этим заниматься, господин Пикассо, но вы можете заказать украсть статуэтку музейному вору, который проделает это блестяще! Ваша вина от этого не станет меньше. Ищите, господа. Ищите! – настаивал инспектор. – Уверен, что они должны здесь быть.

Круг интересов Пикассо был чрезвычайно широк: от увлечения кубизмом до изготовления из керамики различных скульптур. Статуэтками были заставлены все полки, свободные места, углы, а еще несколько десятков поделок стояли просто на полу. Вот только тех, что требовались полиции, среди них не было.

После двух часов поисков Андре торжественно принес две африканские статуэтки.

– Господин инспектор, кажется, это именно то, что мы искали, – уверенно объявил он. – Эти статуэтки принадлежат музею декоративного искусства. Месяц назад там была проведена инвентаризация, и эти фигурки входят в список пропавших экспонатов. Взгляните сюда. – Перевернув статуэтки, полицейский показал на небольшой контур. – Здесь была медная табличка музея. Ее вывернули, но вот номер можно рассмотреть, хотя его и пытались затереть.

• Предыдущая
• 46/67
• Следующая