Джоконда улыбается ворам - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/67
• Следующая

За прошедшие несколько месяцев со дня смерти Беатриче Лодовико поменял трех любовниц, каждой из которых при расставании подарил по замку и назначил пенсион в шесть тысяч дукатов. Казначеи лишь недовольно качали головами и шептались о том, что любвеобильность герцога обходится государству куда дороже, чем приготовление к войне.

– Это моя профессия, ваша светлость.

– Кажется, у нас намечается еще одно событие, мне сообщили о том, что конная статуя почти готова. Почем же вы сами не доложили мне об этом?

– Ваша светлость, я просто не хотел беспокоить вас по пустякам и дожидался подходящего случая, чтобы сказать вам об этом.

– Хм… Вы так считаете? Конная статуя – это совсем не пустяки, Леонардо. Это будет важнейшее событие для всего нашего города. Через две недели в Милан должна прибыть большая делегация послов из Франции, Германии и Испании, и я бы хотел чем-нибудь их удивить. Вы успеете завершить статую к этому сроку?

– Сделаю все возможное, ваша светлость.

В комнату неожиданно вошел секретарь Синьорелли.

– Ваша светлость, у меня для вас срочное сообщение.

– Что-нибудь случилось, Синьорелли? – поинтересовался герцог, смерив строгим взглядом тощую фигуру секретаря.

– Это касается вашего племянника, ваша светлость, – нерешительно заговорил секретарь, посмотрев на Леонардо.

– И что же он учудил на этот раз?

– Он передал вам письмо.

– Давай его сюда!

Секретарь пересек зал и отдал послание герцогу.

– Кое-что он велел передать на словах.

Лодовико забрал письмо и беспечно проговорил:

– Никогда не думал, что мой племянник блещет красноречием. Что он сказал?

– Ваша светлость, я бы хотел передать это наедине.

– Говори смело, Синьорелли, господин Леонардо – мой друг, а потом, он не отличается болтливостью.

– Джан Галеаццо сказал, что съезжает вместе со своими людьми из Милана в Павию. Там он собирается основать свой двор.

– Ах вот оно как! Очень смелое решение. А мой племянник, оказывается, уже вырос, а я этого и не заметил. Вот только в Ломбардии может быть лишь один хозяин, не правда ли, господин Леонардо?

– Возможно, что вы и правы, ваша светлость, но я очень далек от политики. Мое дело – искусство и науки.

– Зато вы прекрасно разбираетесь в войне! Как-то вы написали мне о своих наблюдениях над отравленными деревьями, якобы их можно использовать во время войны. К сожалению, ваши записи у меня куда-то затерялись…

– Да, ваша светлость. Мое открытие можно использовать в войне. Можно отравить плодоносящие деревья на территории, захваченной врагом, и когда они станут употреблять плоды в пищу, то погибнут!

– Напомните мне, как это происходит. Не исключено, что в скором времени мне придется вести военную кампанию.

– В период созревания плодов в стволе дерева нужно просверлить дыры до самой середины и вкачивать в него мышьяк, растворенный в спирте, а потом эту дыру следует накрепко заткнуть. Созревая, плоды становятся ядовитыми. Достаточно только съесть одно яблоко, чтобы человек погиб!

– Любопытно. Вы настоящий бог войны! – с воодушевлением воскликнул герцог. – Мне бы хотелось познакомиться с вашими заметками пообстоятельнее. Вы вот что сделайте, напишите мне об этом поподробнее.

– Хорошо, ваша светлость.

– Куда вы сегодня направляетесь?

– Сначала я должен дорисовать картину «Тайная вечеря», а потом мне бы хотелось посетить дом господина Энтони, – назвал Леонардо известный в Милане притон.

– Вот как? – удивился герцог. – А вы, оказывается, баловник, Леонардо, никогда бы не подумал, что вас интересуют подобные заведения.

– Это необходимость, ваша светлость. Мне нужно нарисовать голову Иуды, и более подходящее место отыскать трудно.

– Что ж, в таком случае желаю удачи.

* * *

Последующие шесть дней Леонардо провел в трапезной монастыря, дорисовывал картину «Тайная вечеря». Здесь же на небольшой лавке, укрытой старым одеялом, он устроил себе ночлег. Все лики были тщательнейшим образом прописаны, оставалось лишь прорисовать Иуду.

На седьмой день Леонардо оделся в подобающий случаю костюм: короткую красную куртку с белыми вставками, открытую на груди, и серые длинные узкие штаны – в той части города, куда он направлялся, вряд ли подобный наряд вызовет у кого-нибудь удивление. Теперь он выглядел заурядным горожанином, желающим получить плотское удовольствие.

Подумав, набросил на плечи драпировку – в случае необходимости в нее можно будет спрятать лицо.

– Горацио, – позвал Леонардо слугу и, когда тот явился, не выразив удивления перевоплощением хозяина (старик уже давно привык к странностям маэстро), распорядился: – Отвезешь меня к дому достопочтенного господина Энтони.

На какой-то момент глаза слуги округлились от удивления. Леонардо был способен на многие чудачества, но нынешний его поступок перевешивал все прочие. Что же маэстро собирается делать среди воров, проституток и убийц?

Но, подавив любопытство, с готовностью ответил:

– Слушаюсь, хозяин. Вы уже знаете про дурную новость?

– Что-нибудь с Цецилией? – похолодел Леонардо.

– Успокойтесь, хозяин, с ней все в порядке. Умер молодой герцог Джан Галеаццо.

– Что с ним случилось?

– Говорят, что он отведал ядовитых плодов.

– Жаль, он был славный юноша, – выдавил из себя Леонардо.

Леонардо вышел из кареты за два квартала до дома Энтони. Далее проезжать было трудно, улицы были настолько узкими, что тяжелая повозка боковыми сторонами буквально скребла фасады зданий. Стараясь не запачкать начищенные башмаки о груды мусора, выброшенные из окон прямо на мостовую, Леонардо шагал к притону. Чем дальше он отходил от центра города, тем громче звучали голоса его обитателей и развязнее становилась их речь. На одном из перекрестков немолодая женщина, крепко ухватив его за рукав, воскликнула:

– Какой хорошенький господин! Может, развлечемся, милый? Я недорого возьму…

– Послушайте, у меня сейчас нет времени, – попытался освободиться от крепкой хватки Леонардо.

– Ты не пожалеешь, красавчик, – промямлила щербатым ртом женщина. – Я могу доставить тебе такую радость, какая тебе даже и не снилась, – продолжала уверять проститутка, сильнее впиваясь пальцами в его ладонь, – всего-то дукат!

– Вот, возьмите дукат! – бросил Леонардо монету. – Только оставьте меня!

– А ты молодец, – подобрала деньги женщина. – Если тебе что-то потребуется, так ищи Джиневру, меня здесь все знают. Покажут, где найти. Если буду не занята, так обязательно обслужу. Хе-хе!

– Не сомневаюсь, – брезгливо процедил Леонардо.

На крепком дощатом ящике, выставив вперед обрубленные до колен ноги, сидел седобородый старик и негромким голосом выпрашивал деньги у прохожих:

– Мил человек, не оставь Божьей милостью, подай на хлебушек, – умолял он и всякий раз горячо благодарил за брошенную в шапку монету.

Остановившись в сторонке, Леонардо, раскрыв блокнот, сделал быстрый рисунок. Удивляли правильные, аристократичные черты нищего, никак не вязавшиеся с истлевшей одеждой. Именно таким и должен выглядеть святой Филипп. Хмыкнув, Леонардо подумал о том, как бы удивился безногий, узнав, в каком месте будет запечатлен его портрет.

– Милый человек, уважил бы инвалида, бросил бы ему сольдо! – взмолился нищий, посмотрев на Леонардо.

– Держи, милейший, – бросил Леонардо лиру. – Надеюсь, что ты не пропьешь все сразу.

– Ого! – восторженно протянул нищий, поднимая монету, и успокаивая, добавил: – Сразу не пропью. Надеюсь, что этого мне хватит на три выпивки. Хе-хе-хе!

Далее притоны следовали один за другим. Все чаще появлялись нищие и убогие и просто скверно одетые люди. Нередко одежда была не по размеру, и Леонардо невесело подумал о том, что платья были сняты с богатых ротозеев, явившихся за приключениями на окраину Милана. Ведь в эти места даже городские стражи не забредают в одиночку.

Из питейного заведения, обнявшись, вышли трое хмельных горожан. Их мотало из стороны в сторону, как утлую лодчонку в морскую качку, и Леонардо пришлось изрядно потесниться, чтобы не оказаться зашибленным.

• Предыдущая
• 55/67
• Следующая