Любовь против правил - Вальтер А. И. - Страница 1

• 1/13
• Следующая

Судьба

1888 год

Это была любовь с первого взгляда. Конечно, тут не было ничего предосудительного. Но Миллисент Грейвз растили вовсе не для того, чтобы она вообще влюблялась, тем более так поспешно и безоглядно.

Она была единственным выжившим ребенком весьма состоятельного предпринимателя, занимавшегося производством консервированных продуктов и прочих заготовляемых впрок припасов. И задолго до того, как она начала разбираться в подобных вещах, было решено, что она непременно выгодно выйдет замуж, соединив солидное состояние их семьи с каким-нибудь благородным титулом.

Поэтому детство Миллисент протекало в бесконечных уроках. Музыка, рисование, каллиграфия, риторика, хорошие манеры и, если оставалось время, современные языки. В десять лет она успешно спускалась по длинной лестнице с тремя книгами на голове. К двенадцати она умела часами обмениваться любезностями на французском, итальянском и немецком. А в день своего четырнадцатилетия Милли, не будучи музыкально одаренной от рождения, одолела наконец «Двенадцать трансцендентных этюдов» Листа исключительно благодаря упорному труду и непреклонной решимости.

В том же самом году отец ее пришел к заключению, что дочь нельзя назвать ослепительной красавицей, если вообще слово «красавица» к ней применимо, и начал подыскивать ей высокородного жениха, достаточно отчаявшегося, чтобы жениться на девушке, семья которой разбогатела – помилуй Бог! – на консервированных сардинах.

Поиски подошли к концу спустя двадцать месяцев. Мистер Грейвз не испытывал особого восторга от своего выбора, поскольку граф, согласившийся взять в жены его дочь в обмен на ее деньги, имел титул не слишком древний и не особенно прославленный. Однако позорное пятно, связанное с консервированием сардин, являлось столь отягчающим обстоятельством, что даже этот захудалый граф потребовал у мистера Грейвза все, что тот имел. До последнего пенни.

А затем, после долгих месяцев обсуждений и торга, после того как брачный договор был в конечном итоге согласован и подписан, граф имел неосмотрительность отойти в мир иной в возрасте тридцати трех лет, что было с его стороны крайне эгоистично. Или, вернее, мистер Грейвз расценил его смерть как оскорбительную бестактность. Милли, уединившись в своей комнате, горько рыдала.

Она видела графа всего два раза, и ее не привел в восторг ни его вялый, болезненный вид, ни вздорный характер. Но ведь он, с другой стороны, тоже не имел выбора. Поместье перешло к нему в ужасном состоянии. Его ухищрения улучшить положение дел мало что смогли изменить. А когда он пытался заполучить наследницу более благородного происхождения, ему всякий раз отказывали. Скорее всего по причине его непритязательной внешности и не слишком изысканных манер.

Более решительная девушка, возможно, взбунтовалась бы против такого непривлекательного жениха, который к тому же был старше ее на семнадцать лет. Более энергичная и предприимчивая особа, возможно, убедила бы родителей позволить ей попытать счастья на ярмарке невест. Милли не обладала ни одним из этих качеств.

Она была тихим серьезным ребенком, понимающим инстинктивно, сколь многого от нее ожидают. И если было желательно, чтобы она умела играть все двенадцать «Трансцендентных этюдов», а не только одиннадцать, ее тренировки в конечном итоге сводились не к совершенствованию в музыке – или в языках, или в умении держать себя, – а к воспитанию дисциплины, силы воли и самоограничения.

Любовь в этом плане никогда не рассматривалась. Мнение Милли тоже в семье не обсуждалось. Лучше всего было держать ее в стороне от задуманного, потому что она была всего лишь винтиком в сложном механизме организации удачного брака.

Однако в ту ночь она оплакивала этого непривлекательного мужчину, который, подобно ей, не имел голоса при решении собственной судьбы.

Но сложный механизм организации удачного брака продолжал работать. Две недели спустя после похорон безвременно почившего графа Фицхью Грейвз давал званый обед в честь его дальнего родственника, нового графа Фицхью.

Милли очень мало знала о покойном графе. Еще меньше знала она и о новом. Разве что ему всего девятнадцать лет и он пока еще учится на последнем курсе в Итоне. Его молодость несколько беспокоила девушку – ее готовили к браку со зрелым мужчиной, а не с юношей, близким ей по возрасту. Но помимо этого, у нее не было никаких возражений. Ее брак был всего лишь деловой сделкой. Чем меньше она будет вмешиваться, тем легче будет уладить дело.

К несчастью, ее безразличию – как и ее душевному спокойствию – внезапно пришел конец, стоило новому графу переступить порог.

Милли нельзя было отказать в здравомыслии. Она постоянно следила за тем, что говорит и делает, но редко ограничивала себя в мечтах. Это была единственная свобода, которую она могла себе позволить.

Иногда, лежа ночью в постели, она придумывала себе любовные истории в духе романов Джейн Остен – мать не разрешала ей читать книги сестер Бронте. Милли казалось, что любовь рождается в результате тщательного вдумчивого наблюдения. Мисс Элизабет Беннет, например, не считала, что из мистера Дарси может получиться хороший супруг, пока не увидела воочию великолепия его родового поместья Пемберли, что подчеркивало благородную натуру мистера Дарси.

Обычно Милли воображала себя богатой независимой вдовой, внимательно, со снисходительной усмешкой изучающей окружающих ее джентльменов. И, если повезет, находившей своего единственного, предназначенного ей мужчину – волевого, благоразумного и отличающегося добрым нравом.

Это и представлялось ей образцом романтической любви: спокойная радость двух родственных душ, проводящих дни в неизменном согласии.

Поэтому она оказалась совершенно неподготовленной к той буре чувств, которая разразилась в ее душе, когда новый граф Фицхью появился на пороге их семейной гостиной. Словно ангельское видение, перед ее взором вспыхнул яркий белый свет. И в ореоле этого сверхъестественного сияния перед собравшимися предстал молодой человек, должно быть, именно в этот момент сложивший свои крылья, чтобы смертные могли безбоязненно лицезреть его образ.

Врожденное чувство самосохранения заставило Милли опустить глаза, прежде чем она сумела подробно разглядеть его черты. Но она была в полном смятении, испытывая одновременно восторг и муку.

Наверняка произошла ошибка. Покойный граф не мог иметь родственника с подобной внешностью. Вот сейчас его представят как однокашника нового графа или как сына его опекуна, полковника Клементса.

– Милли, – сказала ее мать, – позволь представить тебе лорда Фицхью. Лорд Фицхью, это моя дочь.

Боже милостивый, это был он. Этот умопомрачительно красивый молодой человек и был новым графом Фицхью.

Милли пришлось поднять глаза, и она робко встретила твердый взгляд синих глаз лорда Фицхью. Они пожали друг другу руки.

– Мисс Грейвз, – произнес он.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Она не привыкла к столь пристальному и нераздельному вниманию со стороны мужчины. Ее мать была заботливой и внимательной. Но отец лишь изредка заговаривал с ней, одним глазом продолжая заглядывать в газету.

Лорд Фицхью, однако, полностью сосредоточился на ней, словно она была самой важной персоной из всех, кого он прежде встречал.

– Милорд, – пробормотала она, остро чувствуя, как запылали ее щеки при виде совершенных скульптурных черт его лица.

Сразу после представления объявили, что обед подан. Граф предложил руку миссис Грейвз, и Милли, страдая от зависти, оперлась на руку полковника Клементса.

• 1/13
• Следующая