Как проср.ли СССР - Кремлев Сергей - Страница 21

В 1956 году на ХХ съезде Сталин был дискредитирован в хрущёвском докладе о «культе личности». Сегодня для тех, кто смотрит на прошлое, настоящее и будущее России зрячими глазами, становится уже общим местом оценка «доклада Хрущёва» (не им, конечно, написанного) как самой мощной диверсии против СССР и социализма. На эту тему сказано уже немало верного, и сказано многими. И, хотя тему можно было бы и развить, я этим здесь заниматься не буду. Отмечу лишь, что позднейший анализ ситуации позволяет увидеть среди подлинных авторов «доклада Хрущёва» и уши Куусинена.

На ХХ съезде Хрущёв прямо лгал о роли Сталина как полководца, утверждал, что Сталин-де с началом войны чуть ли не впал в прострацию, что он руководил фронтами «по глобусу» и т. п.

Никто из присутствующих, включая Молотова и маршалов Советского Союза во главе с Жуковым, эту ложь не опроверг, и Хрущёв все более распоясывался. Весной 1957 года он выступил в Ленинграде с абсолютно нереальным публичным призывом догнать и перегнать Соединённые Штаты Америки к 1960 году по производству мяса, молока и масла на душу населения.

ХХ съезд поставил реалистическую задачу догнать наиболее развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения в общем плане, а Хрущёв сроки «конкретизировал», выставляя в смешном, несерьёзном виде не только себя, но и Президиум ЦК, и ЦК, и КПСС, и вообще весь советский народ.

Перерождающиеся партийные функционеры – первые секретари обкомов КПСС, министры СССР послушно поддакивали Хрущёву (в их числе был, увы, и будущий «великий реформатор экономики» Алексей Косыгин).

За Хрущёвым стояло два по-разному влиятельных слоя. Один – зримый, массовый – состоял из «шкурной» части высшей партийно-государственной номенклатуры, которая любила себя в Державе, а не Державу в себе. Второй слой – незримый, численно вначале небольшой, однако набирающий силу, состоял из пока что не занимающих крупных постов, но близких к высшему руководству агентов влияния Запада – референтов, консультантов, работников аппарата ЦК КПСС, Совмина СССР, Академии наук СССР, столичной «культурной» богемы и т. д.

Хрущёвские авантюры неизбежно должны были дорого обойтись стране. Хрущёва как главу партии и государства необходимо было срочно менять, а при этом проводить и те реформы, которые подготавливал Сталин. Однако номенклатурные перерожденцы и молодая «пятая колонна» снова упредили силы социализма. В июне 1957 года на Пленуме ЦК КПСС от руководства страной были отстранены последние компетентные члены сталинского руководства Молотов, Маленков и Каганович, отрицавшие авантюрный курс Хрущёва на построение коммунизма в считаные годы.

И вот на этом роковом Пленуме ЦК нам надо остановиться подробнее. Для будущих судеб социализма и СССР он имел ещё более зловещее и решающее значение, чем ХХ съезд КПСС. Июньский 1957 года Пленум формально был направлен против так называемой «антипартийной группы», но фактически он оказался ещё более антисталинским и антисоветским, чем ХХ съезд.

Собственно, если бы не доклад Хрущёва о «культе», сделанный «под занавес» съезда, ХХ съезд можно было бы расценивать как вполне деловой. Подавляющая масса рядовых делегатов ХХ съезда состояла из советских людей, честно работавших во имя процветания СССР.

Другое дело – Пленум ЦК в июне 1957 года. На нём была представлена только высшая партийно-государственная прослойка советского общества. И она-то на Пленуме вполне ясно проявила своё шкурническое мурло и готовность идти не за теми, кто ориентирует её на трудное дело слома «враждебных попыток затормозить и сорвать дело строительства социализма и добиться полного успеха в осуществлении наших великих целей», как о том говорил Сталин в 1952 году, а за теми, кто обеспечивает «номенклатуре» сытную и безбедную жизнь.

Сталин в 1952 году обращался с трибуны Пленума ЦК к преданным социализму «политическим деятелям ленинского опыта» в надежде на то, что им можно вручить эстафету его великого дела. Однако не прошло и пяти лет, и деятели ленинско-сталинского закала частью были задвинуты на вторые роли, а частью оболганы и преданы политической смерти.

Вот как это было…

Замечу, что события, предшествовавшие июньскому 1957 года Пленуму ЦК, я излагаю в соответствии с тем, как они были изложены в 1998 году Владимиром Наумовым, автором предисловия к сборнику документов «Молотов, Маленков, Каганович. 1957», изданному международным фондом «Демократия». Схему Наумова я использую намеренно, дабы никто не обвинил меня в том, что я описываю те роковые события односторонне и предвзято.

Итак, к лету 1957 года обстановка в высшем руководстве СССР сложилась острая. Большинство тогдашнего Президиума ЦК КПСС обвинило Хрущёва в:

– нарушении принципа коллективности руководства;

– грубости и нетерпимости по отношению к коллегам;

– поощрении культа личности Хрущёва;

– насаждении практики подавления инициативы и самостоятельности советских органов;

– перехвате партийными органами не свойственных им хозяйственных функций Советов;

– крупных просчётах в сельском хозяйстве;

– опасных зигзагах во внешней политике;

– дискредитации членов бывшего сталинского руководства Хрущёвым, Секретариатом ЦК, секретарями ЦК союзных республик и первыми секретарями обкомов.

Замечу, что все обвинения били, что называется, не в бровь, а в глаз. И уже ближайшие годы показали правомерность всех этих обвинений.

Во второй половине июня 1957 года Президиум ЦК поставил вопрос о целесообразности дальнейшего сохранения поста первого секретаря ЦК КПСС. Подчеркну, что речь шла только об этом посте, а не о первых секретарях республиканских ЦК и обкомов КПСС.

Большинство Президиума ЦК КПСС в семь голосов (а это были Председатель Совмина СССР Булганин, Председатель Верховного Совета СССР Ворошилов, первые заместители Предсовмина СССР Молотов, Каганович, Первухин, Сабуров и зам. Предсовмина Маленков) приняло решение о смещении Хрущёва с занимаемого поста с тем, чтобы выйти с этим предложением от имени Президиума на Пленум ЦК.

То есть ни о каком «захвате власти» речь не шла. Члены Президиума ЦК, избранного Пленумом ЦК после ХХ съезда, открыто собрались для дискуссии и подавляющим большинством приняли некое решение для того, чтобы затем созвать Пленум и предложить Пленуму это решение одобрить.

Против тогда высказались четверо (даже трое, поскольку четвёртым был сам Хрущёв): Хрущёв, Кириченко (откровенный хрущёвский подхалим редкой бездарности), Микоян и Суслов (фигуры к тому времени тоже не очень-то ясные).

Вся конструкция нарождающегося хрущёвского «волюнтаризма» могла в одночасье рухнуть. На законным образом, то есть – по решению Президиума ЦК, созванном Пленуме ЦК Хрущёв мог потерпеть поражение, если бы Молотов, Каганович, Маленков и другие повели бы себя умно.

Однако подлинные соратники Сталина были далеки от лицемерия и искусством интриги не владели. Они хотели действовать в рамках партийной демократии, а Хрущёв повёл интригу. Он самолично сфальсифицировал «решение» о созыве Пленума ЦК 22 июня в 2 часа дня «по внутрипартийному вопросу», а тогдашний председатель КГБ СССР Иван Серов при поддержке маршала Жукова и Министерства обороны СССР в срочном порядке доставил членов ЦК в Москву самолётами военно-транспортной авиации.

22 июня 1957 года неожиданный для «сталинского» большинства Президиума ЦК Пленум разразился, и «фактор неожиданности» на этом Пленуме, который, по странной иронии истории, начался в день шестнадцатилетия начала войны, сработал в полной мере. На ХХ съезде КПСС большевизм как идейное и спасительное для России течение был подломлен. На июньском 1957 года Пленуме ЦК КПСС он был фактически разгромлен. С исторической точки зрения это было похуже 1941 года. Большевики, обвинители Хрущёва, превратились на этом Пленуме в обвиняемых – обвиняемых сворой карьеристов и перерожденцев.

Ход ловкий!

Впрочем, весьма вероятно, что не Хрущёв сыграл в том главную роль. Накануне Пленума он был готов пойти на компромисс с группой Молотова, но усиливающиеся «кроты» и разного рода «серые кардиналы» в окружении Хрущёва и вообще в руководстве КПСС не могли допустить падения Хрущёва (так же, к слову, как много позднее «демократы» не могли допустить личного падения Ельцина). Слишком многое тогда было поставлено на карту для слишком многих, начиная с перерождающейся высшей партократической сволочи. Невыгодным было бы падение Хрущёва и для мировой капиталистической «элиты». Она уже имела среди хрущёвцев прочную агентуру влияния, а «кроты» имели уже прочную опору в лице большинства «секретарско-министерского» слоя ЦК, которое к тому времени любило себя в Державе, а не Державу в себе.