Кир Великий. Первый монарх - Лэмб Гарольд - Страница 16

• Предыдущая
• 16/74
• Следующая

Кир рассмеялся:

— А если я мудрец?

Вартан подумал, не отрывая глаз от тлеющих углей в жаровне.

— Тогда я буду очень удивлен, — признался он. Наутро он собрал свои отряды, велел упаковать снаряжение и отправил их обратно через брод. Устремив взгляды в сторону родных очагов, они двинулись быстрым шагом. Они прошли, но сын Гарпага не последовал за ними. С ним рядом остались лишь его личный слуга и конюх да полдюжины лучников-скифов, державшихся отдельно во время всего похода.

— Я останусь с тобой, — сообщил он Пастуху. — Разве не обменялись мы копьями в залог дружбы?

— А эти скифы? — Кир не понимал, почему они участвуют в походе.

Эти проводники, как объяснил Вартан, были посланы Астиагом, чтобы привести отряд в степи.

— Как и ты, Кир, — задумчиво сообщил он, — я подчиняюсь приказам, но по-своему.

Кир не знал, как это понимать. Скифы, выбранные Астиагом как проводники, казалось, ничем не отличались от своих сородичей-кочевников; они проводили время, ухаживая за своими лошадьми или начищая до блеска украшения на попонах. Время от времени они исчезали и пропадали целыми днями, вероятно охотились на взгорьях, но всегда находили дорогу к лагерю персов. Слуга Эмба сказал Киру, что они считают дни до появления в поле зрения их родного Травяного моря. Волька мог бы больше рассказать об этих охотниках, но его убили в зале Астиага.

Зимой Кир не впал в спячку, как медведь, поскольку обнаружил в милой Низинной стране много интересного. Он не верил, что лишь по случайному совпадению эта река носила его имя. Пастушьей назвал эту реку какой-то проезжавший мимо ариец. Как он и подозревал, иберы подтвердили, что в давние времена через эту долину проходили арийцы, и местные жители смогли оправиться от их пребывания здесь лишь при жизни следующего поколения.

Кир исследовал долину, пытаясь узнать причину ее процветания. Здесь не было рабов, чтобы пахать землю, которая, правда, вряд ли требовала вспахивания, чтобы давать урожай. Казалось, здесь совсем отсутствовали болезни. Кир сравнивал долину с землей эламитов, такой же теплой и плодородной, но до сих пор не избавившейся от шрамов, оставленных ассирийской армией, и нашел множество отличий. Здесь земля не умирала, а иберы делали вино и вели веселую жизнь. Кир понимал, как хорошо защищают их горы, он изредка подумывал сделать их, а также других горцев своими союзниками и привести под господство мидян и персов. Но даже в этих мечтах он не хотел, чтобы иберы, наслаждавшиеся всеми преимуществами, дарованными Создателем, лишились этого благоденствия. Он перечислял эти преимущества: тепло солнца, чистая вода, труд одомашненных животных и чрезвычайно плодородная почва.

Вартан возмущался, что эти люди уступили первые этажи своих жилищ животным, сами спят на чердаках, и он не может заснуть, когда внизу свинья копается в грязи. К тому же он замечал, что у иберов нет ценных товаров — лишь кожа да немного меди, которую они не умеют обрабатывать; они не построили ни дороги для перевозок, ни города, ни храма. А о нетерпеливых женщинах Вартан говорил, что у них ума не больше чем у буйволиц.

Вартан не хотел верить, что эти женщины служат Великой богине. Ни один мужчина не пропал, никого не похитили, чтобы принести в жертву. Быть может, женщины разглядывали кинжал Кира просто потому, что он сиял чистым золотом. Когда Вартан их спрашивал, где можно найти такое золото, они просто показывали на запад и говорили:

— Там!

И поэтому после весенней оттепели Кир повел свои экспедиционные войска на запад, желая, с одной стороны, доставить удовольствие Вартану, а с другой — в собственных интересах исследовать истоки этой реки.

Они оказались в гигантской стране. Армия карабкалась по горам под самыми снежными вершинами, пока суша не спустилась на запад к берегу тихого синего моря. Побережье это называлось Колхидой, и его жители бежали от вооруженных всадников быстрее горных козлов, а те не могли их преследовать по кручам. Вместо этого они всматривались в незнакомую для них картину закатного огня на неподвижной воде.

Здесь они столкнулись с двумя странностями. На отмелях стремительных потоков встречались прибитые колышками овечьи шкуры, словно ковры для переправы. По непонятной причине все шкуры были повернуты руном вверх. Кроме того, персы-асваранцы увидели первые корабли, крошечные деревянные суда, лениво двигавшиеся в дрожавшем воздухе, снабженные шестами, на которых болтались куски палаточной материи. Позднее, на берегу, когда воины убедили робких людей-козлов принести подношения — фрукты и злаки, — они обнаружили, что корабли принадлежат купцам, говорившим на неизвестном языке.

Кир называл этих моряков «художниками по вазам», поскольку они обменивали на золото колхов аккуратно расписанные кувшины. У художников по вазам были смуглые, живые лица и курчавые бороды; они пахли кунжутным маслом и приходили торговать с оружием, выжидая удобного момента, чтобы одолеть колхидских торговцев, захватить их и увести рабами на своих весельных судах. При отсутствии ветра художники по вазам могли плыть на своих кораблях с помощью весел. Они были агрессивны, любили поспорить и, по-видимому, состояли в родстве с арийцами, поскольку называли себя ахейцами из городов Милета и Спарты. Спартанцы, наверное, в большей степени были воинами, чем торговцами. Когда Кир узнал, что в сражениях спартанцы не пользуются лошадьми, у него пропал к ним всякий интерес. Эти западные торговцы внушали ему отвращение — столько они прилагали усилий, чтобы жарко спорить о плате за свои вазы и прочие безделушки. После они развлекались за кувшином вина, споря между собой о неизвестных богинях и красавицах из их родных городов. Однако они обронили одно замечание, за которое Вартан ухватился.

Эти бродячие торговцы говорили о «золотом руне». Когда Вартан попросил посмотреть это руно, они просто показали на нескольких колхов, которые на безопасном расстоянии трясли высушенную баранью шкуру над громадным бронзовым котлом. Понаблюдав за этим действием, Вартан вспомнил о мокрых шкурах, помещенных в стремительные потоки, и пришел к выводу, что колхи получали свое золото в основном собирая вымытые водой тяжелые песчинки в грубую шерсть овечьих шкур. Сделав это открытие, он страстно, до одержимости захотел вернуться на склоны гор и заняться получением в колхидских реках золотого руна.

Эмба тоже просил Кира идти не на запад, а на восток. Высокий гирканец родился на берегу моря, которое он называл Гирканским. Эмба попробовал воду у побережья Колхиды и заявил, что в его море вода другая. Он клялся Киру, что на его родной берег из недр земных вышли неизвестные боги и обожгли землю огнем. С тех пор там горели костры, и их пламя никогда не гасло.

Тогда Кир повел свои отряды на восток, надеясь отыскать истоки своей реки. По дороге Вартан срывал овечьи шкуры с рек, которые они пересекали. Но когда он расплавил золотые частички, вычесанные из просушенных шкур, то получил лишь небольшой слиток, который легко можно было нести в одной руке.

— Что ты с ним сделаешь? — спросил Кир. Он развеселился, увидев, что тяжкий труд принес столь малое количество драгоценного метала.

— Заплачу другим, чтобы получить больше золота, — отозвался Вартан.

Оставшуюся часть лета экспедиция пробивалась через земли варварских племен, более свирепых, чем иберы, и более диких, чем колхи. Пока они продвигались навстречу солнцу, Киру потребовалось вся его сноровка, чтобы добывать воинам пищу, а нисайским скакунам — пастбища, но затем на их пути перестали встречаться люди, и число животных также резко сократилось. Когда они начали спуск к Гирканскому морю, на них обрушились сильнейшие ветры; они задыхались под пыльными бурями, а земля обращалась то в пахнувшую серой желтую пыль, то в черную лаву, на которой лошади скользили и падали. Далеко впереди ветер кружил и поднимал вверх дым, а ниже мерцали красные, негаснувшие огни. Асваранцы шли вперед неохотно, считая побережье входом в преисподнюю, где даже огни прокляты. Очевидно, они приближались к логову Ази-Дахаки. Эмба говорил правду.

• Предыдущая
• 16/74
• Следующая