Кир Великий. Первый монарх - Лэмб Гарольд - Страница 59

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая

(А те, кто слышал, будто этот перс не умеет читать, удивились.) Когда он заметил, что дворцовые писцы вели записи в своей загадочной манере, он отстранил их от работы и приказал все надписи выполнять разборчиво по-аккадски, по-эламитски и по-персидски. Когда он обнаружил, что торговцы клеймят рабов для рынка, то приказал заклеймить этих же торговцев как злодеев. Он пользовался единым мерилом при вынесении решений; если действие было добрым само по себе и полезно для других, его нужно было поддержать; действие, причиняющее зло, следовало отменить. Поначалу это правило казалось вавилонянам наивным, но Кир беспощадно добивался его исполнения.

Он обнаружил, что управители храмов имели шкалу ценностей, согласно которой вол, раб, плуг и кипарисовое бревно все имели цену по два сикля серебром. Кир же дороже ценил вола и раба. На самом деле при этом он думал о том, что полезнее в сельском хозяйстве. На железные плуги храмы имели монополию. Кир приказал распределить их среди работников плантаций, чтобы повысить урожай. Единым словом он отменил налог на воду для орошения, сказав, что поток воды можно ограничивать не больше, чем благотворный солнечный свет.

— Как вы остановите умирание земли? — спросил Кир. — Как вы возобновите жизнь земли, если вода не течет свободно, а семена не вызревают в земле? Как стада животных накормят вас, если вы не накормите их обильно травой?

Вавилоняне обещали повиноваться каждому приказу, но тайком продолжали вести свои дела как раньше. И гнев Кира, всегда разгоравшийся быстро, обрушился на этих приверженцев древних обычаев.

Он набросился на представителей храма:

— Каковы семь демонов зла, которые, как вы говорите, следуют за каждым жителем этой обнесенной стеной местности, являясь питательной почвой греха? Я назову их, а вы запомните: разврат человеческой плоти, болезни плоти, болезни рассудка, скупость сильного, трусость слабого, подозрительность и страх перед другими!

Склонив головы перед его гневом, жрецы восхитились правдивостью его слов и отправились восвояси, а между собой пришли к выводу, что этот перс-завоеватель не многим умнее покойных скифских военачальников. Они убедились, как и подозревали с самого начала, что он не служит никакому известному богу и, следовательно, не имеет небесного защитника.

— Если человек не поддерживает отношений с богами, — повторяли они, — то и собственная сила его не спасет. — Что касается семи демонов, то они существовуют, как и раньше, всегда готовые завладеть теми, кто не выполняет древних ритуалов.

В первые дни своего правления Кир притягивал внимание очарованных горожан своими цирковыми представлениями на улицах. В отличие от угрюмого, замкнутого Навуходоносора или скрытного Набонида, их новый царь Ахеменид появлялся без церемоний и ездил не только по дороге процессий, но и по переулкам. Он яростно спорил с нищими, словно с собственными министрами, и изрекал суждения, будто выделял слюну, при этом никто не вел записей, чтобы чиновники могли поместить таблички с распоряжениями в архив. На него глазели как на животное, но не ученое, а забавное животное, хотя иногда оно свирепело и становилось опасным. Гнев Кира, разрушительный, будто удар молнии, придавал любопытству зрителей пикантность страха. Иногда он останавливался, чтобы рассказать занимательные истории. В первую инспекционную поездку по громадным стенам Кир встретил повозку, которую, как обычно, тащили старые ослы, привыкшие к ярму. Он сказал погонщику:

— Слушай-ка! Однажды один человек сказал старому ослу: «Знаешь, я буду тебя запрягать и буду кормить». Ослу понравилось это предложение, но, когда его впрягли в тележку, он заплакал и сказал: «Оставь себе еду и сам носи свое ярмо, а мне дозволь жить как раньше».

Очевидцы вспомнили об этой истории, когда Кир решил судьбу вавилонской армии. Он предложил всем чинам — военачальникам, копьеносцам, воинам на колесницах — решить, останутся ли они в полках под его руководством или сложат оружие и разойдутся по домам. Услышав такое предложение, полки предпочли остаться на службе. Они жили хорошо, поскольку получали обильный рацион для себя и своих семей, живших в городе, а исполнять служебные обязанности было нетрудно. Сначала Кир был доволен, но затем ему не понравилось, что копьеносцы и колесницы каждый день устраивают парад на стенах. Он заявил, что Вавилон больше не нуждается в гарнизоне, и приказал этим полкам отправиться служить на границу, где они могли пригодиться. Тогда две трети гарнизона решили оставить службу и разойтись по домам. Через неделю, впервые со времен мира, установленного Навуходоносором, стены Имгур-Бел и Нимитти-Бел остались без войска.

Как свободные горожане, бывшие солдаты могли получать ежедневно положенную норму проса, фиников, немного кунжутного масла и мяса. Кир обнаружил, что в прежние времена Мар-бану — то есть знать — была обязана поставлять на военную службу определенное число воинов. Однако постепенно этот порядок сменился выплатой некоторой суммы, которую знать в звонкой монете передавала в казну, а это, в свою очередь, сменилось простым ведением учетных записей. Поскольку счетоводов можно было подкупить, вклад знати сократился, им было достаточно после каждого Нового года передавать чиновникам казны соответствующее вознаграждение. Киру казалось, что вавилоняне придерживались лишь тех старинных обычаев, которые позволяли им жить в большей праздности.

Хотя Кир обещал оставить в неприкосновенности уклад и обычаи этого огромного города, но сдержать это обещание ему было трудно.

Два иностранца — инспектор Римут и главный жрец Зерия — фактически правили страной при самоустранении Набонида и безразличии Валтасара. Когда эти двое положили к ногам нового царя примирительные дары, имеющие огромную стоимость, Кир коснулся даров и вернул их, хотя оставил за Римутом и Зерией их посты, повелев хранителям закона из Шушана и Парсагард наблюдать за всеми их делами и докладывать ему.

— Эти наблюдатели за правосудием, — предупредил он министров, — ничего не записывают на табличках, но прекрасно все видят и все помнят. Постарайтесь же впредь не забывать, что вы сами подчиняетесь законам, которые проводите в жизнь.

Оставшись наедине с сыном и Губару, разочаровавшийся в Вавилоне Кир отвел душу.

В Сардах люди вели себя словно дикие лошади и все тянули в разные стороны. Здесь они, как скот под ярмом, тянут, лишь когда их погоняешь.

Он хотел уехать от величественного дворца и «достающей до небес» башни. Узнав о самоубийстве принцессы Шамуры, он ни разу не посетил висячие сады, чьи цветущие лозы скрывали уродство тянувшихся внизу улиц. Он считал, что в таком святилище должна властвовать Великая богиня.

— Ты считаешь каждый день, — протестовал Губару, — и жалеешь каждый прошедший день. Дай темным головам Вавилона время, чтобы их мысли поменялись. Гончар, — поспешно добавил он, видя нетерпение Кира, — может быстро слепить из влажной глины кувшин, но не может переделать законченный кувшин, покрытый глазурью под огнем печи.

— Может, если разобьет его.

Вслед за тем Ахеменид приступил к задаче изменения Вавилона, при этом он не собирался разрушать город. Хетты и касситы с гор пытались сделать это до него, и в результате город отстроился заново по старому плану. Кир не поменял ни камня в зданиях, но вызвал значительные перемены в его жителях.

— Скажи им, — приказал он Губару, — что новый год поистине принесет им новый день.

Когда пришла весна и принесла месяц нисан, Кир велел отпраздновать, как обычно, Новый год. Чтобы открыть праздник, он лично появился на дороге процессий в сопровождении эскорта эламитских копьеносцев. Он прошел по всей широкой, вычищенной улице до ворот Эсагилы, где оставил копьеносцев и один вошел к ждавшим его жрецам Мардука. Они подвели его к ступеням храма Экура, убрали с дороги символическую преграду наверху лестницы и впустили в святилище.

Встав перед статуей бога Вавилона, Ахеменид отложил жезл власти, показывая, что уступает свою власть господину Вавилона, но после того как Кир возложил свои руки на руки Мардука, что символизировало его служение богу по любви и согласию, верховный жрец вернул ему жезл.

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая