Тамерлан. Правитель и полководец - Лэмб Гарольд - Страница 44

• Предыдущая
• 44/55
• Следующая

Рыцари-христиане в крепости, стоявшей на вершине холма у берега моря, отказались капитулировать. Тимур блокировал ее. Саперы повели подкоп под стены крепости. Прикрытием для саперных работ служил обстрел из луков и огнеметов. Тимур велел также строить мол, чтобы перекрыть горловину бухты. Двух недель наблюдения за этими приготовлениями было для рыцарей более чем достаточно. Они стали пробиваться с высоты к своим галерам до того, как путь к морю был бы перекрыт. Пробиться к кораблям удалось трем тысячам рыцарей, отбивавшихся мечами и веслами от несчастных жителей города, последовавших за ними. На другой день с острова Родос прибыл флот спасения.

Когда галеры приблизились к берегу, тюркские воины, занявшие крепость, приветствовали гостей ужасным способом. Отрубленной головой одного из рыцарей они зарядили баллисту и выстрелили в ближайшую галеру. После того как флот христиан ушел, покинули Смирну и воины Тимура, оставив позади две башни из отрубленных голов.

Во время покорения Тимуром Малой Азии два повелителя, которых он желал заполучить в качестве пленников – Кара Юсуф и султан Ахмед, – спасались бегством в разные места. Повелитель Багдада скрылся при дворе мамелюков, туркменский же хан выбрал более надежное убежище – Аравийскую пустыню. Египет, открытый теперь для вторжения армии Тимура, поспешил признать его власть над собой. Эмиру предложили выкуп, а имя его стало упоминаться в пятничных молитвах. Несчастного Ахмеда заковали в цепи и бросили в тюрьму.

Европейские монархи пребывали в смешанном состоянии чувств. Они испытывали как острое любопытство и удивление, так и некоторую благодарность и опасения. Тюркский завоеватель вдруг явился из глубины Азии на земли, которыми уже сто лет владели турки. Баязит и его армии были буквально выкорчеваны из этих мест.

Английский король Генрих VI поздравил Тимура с победой в самом доброжелательном тоне. Карл VI, милостью божьей король французский, вспомнил о послании, которое привез от Тимура епископ Султание Иоанн, и дал аудиенцию гостю, вручив ему письма и подарки для эмира.

Блуждавший император Мануэль, ободрившись, поспешил в Константинополь, где он признал власть Тимура и предложил выплачивать ему дань. Удрученный наследник цезарей нашел в эмире покровителя более могущественного, чем любой европейский король. Генуэзцы подняли штандарт Тимура над башнями крепости Пера в бухте Золотой Рог.

Однако лишь испанцы отважились на прямой контакт с государем тюркских земель. Чуть раньше битвы при Анкаре Генрих III Кастильский послал на восток двух своих эмиссаров-рыцарей, чтобы те узнали о намерениях и военной мощи турок. Эти рыцари, Пелайо де Сотомайор и Фернандо де Паласуелос, прошли через всю Малую Азию и оказались в стане Тимура как раз вовремя, чтобы быть свидетелями битвы при Анкаре. Тимур, подаривший гостям двух христианок (красавицу Ангелину, дочь Януша, венгерского графа, и Марию, гречанку), выбранных из пленниц Баязита, принял их. Тимур направил с испанцами в Европу и своего гонца.

В ответ на такую любезность дон Генрих выделил трех послов сопровождать этого «тюркского рыцаря» на обратном пути к своему государю Тимуру. Возглавил посольство камергер Генриха добропорядочный Руи де Гонсалес Клавихо.

В мае 1403 года Клавихо отправился на борту каракки из порта Святая Мария вместе с двумя спутниками и гонцом Тимура. Но когда они прибыли в Константинополь, то узнали, что тюркское войско уже ушло из Малой Азии. Согласно полученным указаниям, Клавихо последовал за исчезнувшей армией. Ее поиски привели его в Самарканд.

Тимур не пытался перебраться из Малой Азии в Европу. Преградой для него являлся пролив, но он мог пройти вокруг Черного моря, ведь много лет назад он уже побывал в Крыму. Однако у эмира не было стимула. Его люди рвались домой, в Самарканд. В городах Баязита он приобрел большое богатство, включавшее серебряные ворота Бруссы, украшенные фигурами святых Петра и Павла, а также Византийскую библиотеку, оказавшуюся в руках султана. Все это Тимур взял с собой.

На некоторое время он занялся дипломатией, установлением размеров дани, назначением новых наместников турецких провинций, приемами послов. Тем временем умер Баязит. Тимур замыслил новый завоевательный поход.

Как раз в этот период эмир понес потерю, столько же неожиданную, сколько печальную. Ему сообщили, что хан Мухаммад, которому так и не удалось вылечиться от ран, полученных в битве при Анкаре, умирает. Тимур немедленно отправился к внуку, взяв с собой наиболее искусных арабских лекарей. Но когда он прибыл в лагерь Мухаммад а, то нашел внука утратившим речь и уже при смерти. После этого Тимур велел бить в большой барабан сбор войск для возвращения в Самарканд.

Он уже потерял одного за другим своего первенца Джехангира, а также Омар Шейха. Мираншах не показал себя достойным сыном, а Шахрух, теперь уже перешагнувший лучшую пору жизни, проявлял чрезмерную мягкость и равнодушие к войнам. В последние годы любимцем Тимура стал бесстрашный внук хан Мухаммад, пользовавшийся любовью армии.

Тело молодого воина, погибшего от ран в великой битве, забальзамировали. Его несли на родину те самые тюмены, которые следовали за живым Мухаммадом из Самарканда. Яркие цвета облачения воинов сменили траурные тона. Тимур отнесся к плачу Ханзаде, матери покойного, бесстрастно. Когда же эмир увидел малышей Мухаммада среди тех, кто вышел из Тебриза встречать траурный кортеж, он опечалился и уединился на несколько дней в своих покоях.

Тюркскому завоевателю, склонному по-старчески размышлять о прошлом, казалось, что какие-то силы, гораздо более могущественные, чем его собственная воля, отнимают у него по очереди тех, кто служил ему лучше других. В гробницах покоились талантливые полководцы его прежних завоевательных походов – справедливый Сайфеддин, верный Джаку-барлас и его первенец – сын. Уже почил даже преданный Ак Бога, выросший до правителя Герата и отправивший в армию нескольких сыновей.

Места покойных он прочил теперь Нуреддину и Шахмалику, способным военачальникам, но весьма посредственным деятелям в административных вопросах. Вокруг него постоянно толпились предстоятели мечетей с молитвами, пророчествами и соболезнованиями покойному Мухаммаду, тело которого он вез в Самарканд. Ему снились страшные сны. Он видел в них давно усопших ханов, ведущих свои орды через пустыню в Китай.

Даже когда эмир велел восстановить Багдад и другие разрушенные города, эти видения сохранялись в его сознании. И после того как он отдал Хорасан в правление Шахруху, а Индию – брату Мухаммада, в его воображении вставали картины перехода через Гоби и всплывали истории о Китае, которые он слышал юношей, охотясь на оленей в Шахрисабзе.

Из этих видений родился план. Он поведет армию в Гоби, преодолеет Великую Китайскую стену и сокрушит последнюю империю, способную ему противостоять. Эмир не стал делиться своими замыслами с военачальниками. Волей-неволей ему пришлось перезимовать с армией в Тебризе, где он занялся ее переоснащением после потерь, понесенных в походах. С появлением первой травы Тимур повел армию и свой двор на восток в Самарканд.

В августе он уже вернулся в свой город и остановился в саду с поэтическим названием «Дильшад». Он осмотрел новую соборную мечеть и сделал выговор архитектору за то, что внутренняя галерея мечети не была достаточно просторной. Оценил работу визирей в его отсутствие – одних повесил, других наградил. Его стареющий организм источал энергию. Он задумал построить новую гробницу для внука Мухаммада из белого мрамора с золотым куполом. Его стараниями вырос новый дворцовый комплекс из черного и белого камня, свод из черного дерева и слоновой кости которого подпирали серебряные колонны.

Он торопился с работой. В последние два года его зрение ослабло. Его веки почти не поднимались, отчего казалось, что он все время спит. Ему было шестьдесят девять лет, и он понимал, что его жизненный путь завершается.

– Два лунных месяца, – повелел Тимур, – будет праздник. И пусть никто не спрашивает у меня, по какому поводу он проводится.

• Предыдущая
• 44/55
• Следующая