Прекрасная мечта - Лэндис Джил Мари - Страница 40

• Предыдущая
• 40/77
• Следующая

Эва забарабанила по клавишам «Поди, скажи тете Роди». Большинство детей постарались придать своим лицам приличествующее случаю скорбное выражение, когда заголосили: «И в мельничной запруде утонула, и в мельничной запруде утонула, и в мельничной запруде утонула, свалившись вверх тормашками туда».

Посреди песни она уловила какое-то движение в зале, а потом различила шорох и перешептывание. Эва повернула голову. Пальцы ее на мгновение замерли над клавиатурой, но она сумела совладать с собой, и заминка прошла незамеченной. Это было нелегко, потому что ее сердце колотилось так гулко, что едва не заглушало музыку. В дверном проеме стоял Чейз с маленьким букетиком красных, розовых и голубых полевых цветов в руках. Непрошенные слезы застилали ей глаза. Она отвернулась.

Когда пришло время для новой мелодии, она с трудом нашла нужную партитуру, и только потом подняла глаза. Чейз стоял неподвижно. Шериф Маккенна привалился спиной к стене, сложив руки, справа от Чейза, всего в двух шагах. Блюститель порядка не сводил с него глаз. Орвил улыбался во весь рот.

Эва сдерживалась, чтобы не вскочить с места, не подбежать к Чейзу и поздороваться с ним, проводить его в зал, помочь ему почувствовать себя свободно, но ей ничего другого не оставалось, как просто ждать. А Рэйчел тем временем объявляла новую песню: «Там, в долине».

Она не прикоснулась к клавишам, пока не перехватила взгляд Чейза, потом едва уловимо кивнула на свое сидение в первом ряду. Голова Милли Карберри вертелась вокруг своей оси подобно флюгеру, управляемому порывами ветра. Еще пара человек последовали ее примеру, и скоро все помещение наполнилось свистящим шепотом.

Эва заиграла громче, чтобы заглушить шум и снова обратить внимание присутствующих на детей. Озадаченная Рэйчел поверх плеча посмотрела на Эву. Проследив за направлением ее взгляда, она узнала Чейза Кэссиди, отвернулась и с удвоенным рвением начала дирижировать.

Через несколько секунд вниманием всех без исключения завладел Чейз Кэссиди. Они вертели головами туда-сюда, пытаясь одновременно слушать детей и глазеть на Чейза, чтобы узнать, что же он будет делать дальше. Наконец, когда нервы Эвы уже были в таком напряжении, что она готова была расплакаться, она подняла глаза, и сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. Чейз медленно пробирался по проходу вперед, к сцене.

Вместо его обычной рабочей одежды сегодня на нем был щегольской костюм. Чистая белая сорочка оттеняла бронзовый загар и волосы цвета воронова крыла. Небольшой черный галстук-бабочка перетягивал ворот сорочки, а вместо обычных брезентовых штанов на нем были шерстяные брюки и сюртук. Обычный ковбойский головной убор уступил место высокой черной шляпе.

Начав пробираться вперед по узенькому проходу, он ни разу не замедлил шаг и ни разу не отвел глаз от Эвы. А она, как будто ее взгляд был путеводным маяком, ведущим его сквозь бурные воды, тоже не отводила глаз в сторону, и доиграла мелодию, не смотря в ноты. Она боялась разорвать эту ниточку, связывающую ее с Чейзом, чтобы не оставить его без защиты и поддержки.

Она не может с ним так поступить.

Несмотря на то, что их разделяло совсем небольшое расстояние, для него это был долгий и мучительный путь.

Наконец он опустился на оставленное ею свободное место на краю скамьи и неловко положил цветы на колени. Как и все остальные мужчины, сидящие в зале, он снял шляпу и положил ее на колени. Усевшись, наконец, он отвел взгляд от Эвы и уставился в какую-то точку на противоположной стене, как раз над головами детей. На его лицо падала тень, отчего оно казалось еще более смуглым.

Эва опустила глаза, но несколько мгновений спустя обнаружила, что Чейз снова пристально смотрит на нее. Ее щеки вспыхнули румянцем, и она несмело улыбнулась ему. Как бы ей хотелось, чтобы эта толпа исчезла, чтобы они снова остались наедине, хотелось поблагодарить его, сказать, что она никогда не забудет того, что произошло между ними прошлой ночью. А еще она хотела извиниться. Она даже предположить не могла, чего ему будет стоить появление на этом шумном сборище.

Когда смолкла заключительная песня, стройные ряды зрителей дрогнули. Люди стали собираться в маленькие группки и поздравлять друг друга с успешным выступлением своих детей. Некоторые пытались пробиться вперед, чтобы поблагодарить Рэйчел. Одна молодая женщина с глазами, в которых затаилась смертельная усталость, и бесцветными волосами, да еще с грудным младенцем на руках и малышом постарше, цепляющимся за подол ее ситцевой юбки, поговорила с Рэйчел и поздравила Эву. Больше никто не делал попытки заговорить с ней.

Один за другим люди подходили, рассыпаясь в похвалах Рэйчел и демонстративно игнорируя Эву. Подождав еще немного, она окончательно убедилась, что общения с ней намеренно избегают. Она поискала глазами Чейза и заметила, что тот пробирается сквозь толпу, направляясь к двери. Люди расступались перед ним, но никто не проронил ни слова, и все старались не встречаться с ним взглядом.

Эва бросилась вслед за ним и случайно заметила букет, забытый на скамье. Она схватила цветы и крепко прижала их к груди. Протискиваясь между людьми, она ускорила шаг, увидев, что Чейз исчез за дверью, но путь ей преградила Милли Карберри. Милли улыбалась, но особым добродушием тут и не пахло.

– Это было замечательное представление, мисс Эдуарде.

Раздосадованная тем, что ей помешали, Эва пыталась высмотреть, куда направится Чейз, выйдя на улицу.

– Благодарю вас, но…

– He думаю, чтобы кто-то из присутствующих видел Чейза больше одного-двух раз с тех пор, как он вернулся. Вы, должно быть, оказываете на него очень благотворное влияние, раз он осмелился показаться здесь сегодня. – Остролицая дама придвинулась ближе, разглядывая Эву с таким видом, как будто она была каким-то диковинным насекомым.

– Можно себе вообразить, как она добилась того, что мужчина побежал, куда она поманила, как щенок, – прошипел кто-то за спиной Милли.

Эва отстранила владелицу магазина и увидела высокую полную даму лет сорока, взирающую на нее с откровенной неприязнью.

Тщательно подготовив свой ответ, взвесив каждое слово и отбросив те, которые составляли ее салунный репертуар, Эва стиснула свой букет и растянула губы в ледяной улыбке.

– Там, откуда я родом, миссис Карберри, достойные леди не позволяют себе даже мыслить так вольно.

– Но я…

Трясясь от злости, Эва прошествовала мимо изумленной женщины.

У самой двери ее остановил шериф Маккенна.

– Что здесь понадобилось Кэссиди?

– Он просто не мог пропустить такое событие, как школьный концерт, шериф. Он мне сказал об этом утром.

– Если у Чейза хотя бы на лице отразится, что он собирается что-нибудь затеять, парень и моргнуть не успеет, как я упеку его за решетку.

– Я ручаюсь, что он приехал только послушать концерт и проводить нас домой.

Маккенна понимающе взглянул на Орвила, который сделал движение в сторону Эвы, как бы намереваясь защитить ее.

– Надеюсь, что так оно и есть.

Эва молча вышла. За ней семенил Орвил. Задержавшись на ступеньках крыльца, она пыталась разглядеть Чейза во мраке. Возле самого забора, между двумя деревьями, в лунном свете мелькнула его рубашка. Он отвязывал свою лошадь.

Эва обернулась через плечо.

– Я пойду за Чейзом. Встретимся у повозки, Орвил.

Подобрав юбки, она побежала к одинокой фигуре, скрывающейся в тени. Лица Чейза она не видела, но чувствовала, что он наблюдает за ней, стрелой несущейся через школьный двор. Добежав, она остановилась перевести дыхание. Затем приблизилась настолько, насколько осмелилась, страстно желая дотронуться до него, приласкать, заслонить от каждого, кто, выходя из школы, обернется или, того хуже, будет таращиться на них с неприкрытым презрением.

Он не произнес ни слова и не двинулся с места. Он стоял рядом со своей лошадью, понурив голову, держа в руках поводья, жалея, что не успел уехать, куда глаза глядят, до того, как она нашла его.. Конец комедии. Он должен чувствовать облегчение, твердил он сам себе. И хорошо, что она воочию убедилась в том, что здесь он является отверженным. Он недостоин стирать пыль с ее башмаков, не только того, чтобы она жила на его ранчо.

• Предыдущая
• 40/77
• Следующая