Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена - Страница 11

— А-а-а!!! Не дочь ты мне!

— Да чтоб тебя, — и резво подпрыгнула на бортике. — У-уф-ф.

Попугай, сдернув с ветки пальмы, унесся в темноту центральной оранжерейной аллеи, оглашаясь по пути:

— Не дочь ты! Изыди!.. Изыди! А-а-а!

Хотя беднягу даже жалко — жить в таких «стрессовых» условиях. И вот интересно: попугаи седеют?.. Будто больше нечем озадачиться? А ведь должна думать совсем о другом. О том, например, каким ветром задуло в этот огромный княжеский особняк противозаконного инкуба. Данные сущности от природы отнюдь не честолюбивы. Мало того, избегают больших скопищ людей в одном месте, так как пекутся о своем «инкогнито». А здесь тогда что? И бедная девочка — у нее практически не было шансов. Инкуб меняет «энергетическое блюдо» лишь в том случае, если оно ему самому надоест. Или когда найдет замену на другое. Одолеть же его обычными церковными средствами невозможно. Разве что окуриванием. Но, это уже из другой «песни». Да и то — мера временная (пока дымит). Зато потом можно огрести по полной от прокашлявшегося «демонического любовника». И в этой роли он мало отличен от обычного рассерженного мужика. С одной лишь разницей: синяки, оставленные инкубом, через определенное время имеют свойство исчезать. Что же касается магических средств защиты, то тут варианты, конечно, есть. Да только прибегнуть к услугам мага или некроманта в подобной «щепетильной ситуации» мало кто отважится. Взять хоть Его светлость… И невольно вспомнилось выражение на данном высокородном челе. Смесь трагизма с растерянностью (неужто до сих пор сомневается или элементарно боится, что узнаю больше, чем надо?).

— У меня к вам последний вопрос, Ваша светлость, — огласилась я тогда у самых оранжерейных дверей.

— Я вас слушаю, — в ответ замер он.

— Мне надо знать: какие цветы были в комнате вашей дочери и где они стоят теперь?

— Хм-м. Это уже два вопроса, госпожа Вешковская.

— Если принципиально, ответьте лишь на второй.

— Я отвечу на оба, — вздохнул князь. — Лианы — кувшиночники. Вы их легко опознаете по продолговатым пурпурным мешочкам на концах листьев. А стоят они все вместе в…

— Привет… А я тебя жду, — вернув свечение, машинально навесила я на себя защиту.

Женский мерцающий силуэт в паре ярдов левее, дернулся:

— О-о. Изыди, магиня.

— Вот ничего себе? — хотя чему удивляться? В Бередне даже призраки, и то — жутко набожны. — У меня к тебе дело есть… Ку-да?!

— Уо-уо-уо-о! — и погоня понеслась по недогромленной ночной оранжерее…

Бегать мне в итоге пришлось долго и неудобно: через кусты, скопища горшков и архитектурные композиции. А где-то на середине трассы к нам присоединился окончательно ошалевший попугай, на этот раз разнообразив свой лексикон отборными матами (неизвестно в чей адрес). И, наконец, минут через пять я ее словила-таки. Наброшенным заклятьем сетки. Сама же попыталась скоро отдышаться:

— У-уф-ф… Жарко-то как.

— Что тебе от меня надо?! — зависла столбом внутри ячеистого кокона Малинка.

— Я ж говорила уже — есть дело, — напоследок выдохнув, обтерла я лоб. — Успокоилась? Поговорить теперь можем?

— Тебе ли, магиня, не знать, что покоя у таких как я нет? — вздернула княжна свой фамильный орлиный нос. Ну, прям — родной папочка.

— А очень хочется?

— Чего?

— Так, покоя?

— Издеваешься? — прошипела она.

Я хмыкнула:

— Нет. Напротив, хочу помочь. И мало того, если ты пообещаешь больше не сквозить, уберу кокон. Ну, так что? — и скрестила на груди руки.

Княжна не на шутку задумалась:

— Как я могу тебе доверять?

— Да как хочешь. Мое дело предло…

— Ладно!

— Давно бы так, — и черкнула в воздухе знак.

Сетка мигом растаяла. Малинка так и осталась торчать над дорожкой:

— И это всё, магиня?

— Ага. Возвращаемся ко второй официальной части. Повторяю еще раз: есть дело.

— Какое? — отмерла, наконец, она.

— Какое?.. Ты ведь это здесь целый месяц искала?

Зажатый в моей руке пухлый кожаный конверт, извлеченный из заднего кармана штанов, оставил на призрачном лице лишь глаза:

— Откуда он у тебя?!

— Недалеко тут нашла.

— И где именно? — выказал призрак любопытство.

— В ближнем правом углу. Под зилийским идолом.

— Изыди!!!

— Заткнись! — синхронно гаркнули мы обе на попугая. — Значит, там?

— Так точно. Сильнейший языческий оберег от духов умерших — еще б ты до горшка дотянулась. К тому же Его светлость приказал перекрасить его вместе с остальными в тон общей островной тематики… Теперь о деле.

— Что ты хочешь, магиня, за то, чтоб вернуть эту вещь моему отцу?

— Так это значит, его «вещь»?

— Да-а, — уныло кивнул призрак.

— Ага… Тогда поступим так: ты рассказываешь, зачем зарыла ее в своем горшке, а я возвращаю пропажу хозяину. Договорились?..

Малинка, едва вновь не перейдя на вой, протяжно вздохнула…

Через полчаса я сидела в кабинете Его светлости. За круглым полированным столиком, перед лежащим прямо в его центре кожаным конвертом. Здесь, при нормальном освещении он казался жутко старым. И было удивительно: как без применения магии можно было вообще не истлеть? Возможно, все дело в масляной пропитке? Или в прочности швов?.. А бес его…

— Госпожа Вешковская? — князь, курсирующий от камина до книжного шкафа, в развороте замер. — Может, все же…

— Нет, спасибо, Ваша светлость, — мотнула я опущенной на сцепленные руки головой.

— А я еще выпью, — и широким шагом вернулся к разносу с бутылками. — У меня к вам вопрос, — сказал и усмехнулся. — Теперь — у меня к вам.

— Я вас слушаю.

— Вы утверждали, что она… моя дочь, возвращалась именно для того, чтобы вернуть мне пропажу?

— Так точно. Это была ее миссия. Теперь она ее выполнила и обрела покой. Хотя… — замолкнув, вздохнула я.

Мужчина развернулся с наполненной рюмкой в руке:

— Что вы хотели сказать?

— Вы знаете, не мне вам в этом плане давать советы, но… закажите по княжне церковную службу за упокой души. Ей там станет легче.

— Где «там»?

— Где? Вам лучше знать.

— А-а…А вот я не уверен… Вы же знаете, конечно, о том, что было до ее болезни?

— Да. И, если вы насчет демона, то, здесь ваша дочь была бессильна, уж вы мне поверьте. Бывали случаи и покруче. И даже на Святой монастырской земле. Она же, наверняка, поначалу боролась. Вспомните: ездила внеурочно в храм и расставляла по всей комнате иконы?

— Ну да, — наморщил мужчина лоб. — Что-то такое… припоминаю… А как вы узнали про конверт в горшке?

— Я ее вычислила. Она ведь в виде призрака сначала в свою комнату вернулась. Там еще свежая энергетика. А уж потом запустила ее фантом. И он мне все показал.

— И его? — скривился князь.

— Его?.. Нет. С ним — сложнее. Он лишь след от руки оставил на стене над кроватью. Да и то — большая удача. Инкубы ведь редко материализуются в «процессе» и обычно действуют лишь на уровне сознания, перед этим полностью лишая свою жертву воли. Создают его видимость, так сказать.

— Тогда в чем вы видите причину смерти Малинки? — опустился князь на противоположный стул.

— В чем ее причина? — глянула я на него. — Во-первых: энергетическое истощение. Если говорить профессиональным языком: пробитие всех семи чакр. Хотя, вам это знать…

— А, во-вторых? — мотнул он головой.

— На самом деле «крайняя меланхолия». Она по нему, действительно, тосковала. Потому что успела впасть в зависимость. Это — тоже во власти инкубов и не единичный случай.

— Ага… — глянул мужчина на конверт между нами. Потом перевел взгляд на так и не тронутую рюмку с янтарной жидкостью внутри и одним глотком ее осушил. — Госпожа Вешковская… Я ведь так вам и не сказал. Хотя, это обстоятельство могло заметно облегчить вашу, и без того, безупречную работу.

— Ваша светлость. Владение данной информацией не входит в мои должностные полномочия, — откинулась я на стуле. — И если моя работа, действительно, закончена, то… могу я быть свободна?