Это случилось в полночь - Лэндон Кейт - Страница 32

• Предыдущая
• 32/68
• Следующая

Джулия знала, что ее разум мечется между реальностью и забвением. В моменты просветления – а они становились все более редкими – она боялась снова стать тем, кем она была раньше. Кто она сейчас? Мэри Талберт? Леонора Блэк? Она бухгалтер, судебный делопроизводитель или банковский служащий?

Джулия потерла виски: роли и имена, которые она использовала, крутились у нее в голове, причиняя боль. Затем всплыло еще одно имя, и она соскользнула в образ Джулии Кейн. Джулия Кейн знала, что ее разум дает сбои, и она обрекла себя на заточение, но только после того, как нашла адвоката, который выполнял все се указания. Она тщательно выбрала лечебницу, и регистратор за дополнительную плату согласился, соблюдая полную тайну, вести ее карту под другим именем. Счета приходили всегда, и Джулия всегда платила по ним. Она щедро наполняла кошельки своих смотрителей, пока они заботились о ней и защищали ее. «Ты мне – я тебе». Под каким именем она числилась в лечебнице? Джулия Монро?

Джулия тряхнула головой. Это не имеет значения. Сестры и доктора называли ее тем именем, которое ей было удобно: Джулия Кейн. В моменты просветления ее ум был настолько блестящим, что мог защитить ее в моменты погружения во мрак, когда те наступали. Но мрак, эта засасывающая темная трясина, приходил все чаще и чаще. Вниз – вверх, вниз – вверх. Сейчас она была Джулией Кейн…

Когда-то у Джулии Кейн были деньги и невероятный талант прибыльно вкладывать их. Когда-то очень давно у нее были драгоценности и наличность, и с ними она начала новую жизнь. Джулия Кейн научилась создавать новые личности и по мере необходимости забывать о них – информация для обучения этому имелась повсюду. Когда поверенный приносил ей бумаги, Джулия быстро пробегала глазами столбцы цифр. Он имел право подписывать бумаги по вкладам, но нисколько не сомневался в ее выборе. Уже сейчас у Джулии было небольшое состояние, и уход за ней был обеспечен. Ее поверенный делал деньги каждый раз, когда она покупала акции или продавала свои инвестиции; он набивает свои карманы и поэтому будет хорошо заботиться о ней. А свою золотую монету, свой сувенир, хранившийся столько лет, она не потеряет.

С ребенком, правда, было слишком много хлопот и…

Джулия нахмурилась, пытаясь пробиться через паутину времени и воспоминаний. Где же ребенок?

«Не важно, – подумала Джулия, – ребенок Лэнгтри не имеет значения». Монета жгла ее, и она была рада избавиться от нее.

Пол Галлахер напоминал о каком-то маленьком мальчике, но память была затуманена. Хотя в комнате было тепло, Джулия поежилась. Память об этом мальчике преследовала ее, напоминая о человеке, который ей не нравился, о жестоком человеке.

Джулия тихо засмеялась, радуясь, что ей удалось причинить этому человеку зло – забрать ребенка, которым он дорожил, его незаконное семя, выношенное Фейт Лэнгтри.

Из дневника Захарии Лэнгтри:

«Дубы, у которых проходила дуэль, окутывал полночный туман. Фонари освещали место поединка и человека, посмевшего смеяться над честью моей жены. Выстрел поставил точку на его жизни – этот законник был уверен, что уж ему-то ничто не может угрожать.

Мы направились в горы – к безопасности и жизни. За мной в ночи, пришпоривая лошадь, скакала сильная женщина, которая надежно прикрывала мне спину. Друзья этого негодяя пытались выследить нас, и если бы они нашли меня, то закон обошелся бы со мной сурово. Совсем не жалуясь, Клеопатра разделила со мной все тяготы возвращения в эти дикие, но родные для нас места.

Идея собрать все монеты Лэнгтри полностью овладела ею. И еще: эта женщина оказывает мне большую честь, вынашивая моего ребенка».

Слишком возбужденная, чтобы заснуть, досадуя на себя из-за того, что так и не смогла разобраться в чувствах, которые она испытывала к Харрисону, в три часа утра Микаэла устало соскочила с седла. Бывшие земли Аткинса занимали небольшой, но очень красивый участок, и свои последние деньги Микаэла потратила на выплату кредита. На пятиакровом поле паслись ослики, они были потомками животных, давно брошенных шахтерами. Небольшой фруктовый сад очень нуждался в уходе, а узкая тропинка, заросшая травой и розами, вела вокруг дома в такой же запущенный огород, который давно не возделывался, и, кроме травы, там ничего не росло.

Микаэла вставила ключ в старый медный замок. Она всегда любила этот крошечный домик, и сейчас, остро нуждаясь в уединении, она приехала именно сюда. Фейт беспокоилась о ней, полуночные возвращения Микаэлы нарушали сон и ее отца. Микаэла слишком долго жила одна: два года, проведенные с Дольфом, по сути, не были совместной жизнью – скорее, они стали отражением их представлений о подходящем партнере по карьере. Она защищала свою безопасность, неосознанно выбрав человека, который в отличие от Харрисона не будил в ней глубоких эмоций и сильных физических чувств.

То, что произошло сегодня ночью между ней и Харрисоном, ошеломило ее. Микаэла не ожидала этого жара, необузданных реакций своего тела, этого нежного и расплавляющего всю ее сущность желания. Как крепко Харрисон удерживал ее, когда она пыталась вырваться, как нежно и властно он целовал ее – от этих поцелуев можно было потерять голову.

Микаэла не ожидала этой безоговорочной, неистовой потребности; мужчина знал, чего он хочет, его тело становилось напряженным, тесно прижимаясь к ее телу. Именно на этот миг Харрисон сбросил свой холодный панцирь, и Микаэла ощутила первобытный чувственный жар, который напугал ее.

В ярком свете голых лампочек было видно, что линолеум на полу весь выцвел, а местами и протерт. Кухонные шкафы нуждались в замене, раковина была выщербленной, а вот старая газовая плита привлекла внимание Микаэлы. Это была очень красивая плита, хромированная и покрытая эмалью, она сильно запылилась и требовала тщательной чистки, но была огромной и надежной, имела духовые шкафы и полочки для подогрева; как и все в Шайло, эта плита могла прослужить еще очень долго. «Думаю, ты мне нравишься», – прошептала Микаэла и с усмешкой подумала о том, что кулинарного опыта у нее нет.

Обои в двух спальнях выцвели и отставали от стены, одна комната была небольшая и великолепно подходила для кабинета, ее окна выходили на луг, где сейчас паслись ослики. Микаэла сделала резкий вдох – на стене в рамке, выцветшая от времени, висела газетная фотография. Когда Микаэла сняла ее, на стене остался светлый квадратик. Элайджа Аткинс, собиратель местных реликвий, обожал Захарию. Архивная газетная фотография была вырезана из юбилейного, столетнего выпуска. На ней были запечатлены семейства – основатели Шайло, и Захария был одет в костюм, окаймленный кожаной бахромой, на нем были элегантная, но несколько старомодная белая рубашка и высокие кавалерийские сапоги, начищенные до блеска. На груди сверкали медвежье ожерелье и монета, за широкий кожаный пояс крест-накрест были заткнуты дуэльные пистолеты. С одной стороны Захария держал свое «длинное ружье», а другой рукой обнимал за плечи Клеопатру. На ней было голубое шелковое платье, которое описывал Захария, а на кружевном корсаже сверкала такая же монета.

Держа в руках фотографию, Микаэла вышла на заднее крыльцо и села на ступеньки. Что же такое было в Клеопатре?..

Луна была еще яркой, и, увидев длинную скользящую в ночи тень, Микаэла узнала своего брата.

– Что ты здесь делаешь, Рурк? Иди посиди со мной.

– Я увидел огни. Мне нравится это место… в нем ощущается какое-то домашнее тепло. Ты сделала хороший выбор.

– Мой рабочий график сейчас слишком неопределенный. Я нуждаюсь в этом – в уединении, в переосмыслении. Такое ощущение, словно любовь жила здесь, выросла и осталась, ожидая нового шанса, чтобы расцвести.

Микаэла переживала за своего брата, всегда неспокойного, часто вот так блуждающего по ночам. Она протянула ему фотографию в рамке.

– Почему ты ходишь в горы, Рурк? Что тебя тревожит?

– В горах похоронены Анжелика и мой ребенок.

Микаэла положила голову ему на плечо – младший брат вырос и превратился в высокого сильного мужчину, окруженного тенями прошлого.

• Предыдущая
• 32/68
• Следующая