Это случилось в полночь - Лэндон Кейт - Страница 44
- Предыдущая
- 44/68
- Следующая
Микаэла смотрела на Харрисона безучастно, затем вновь перевела взгляд на огонь. Харрисон потерял ее. Потерял все, что связывало его с семьей Лэнгтри, и он сам был в этом виноват.
– Мне было пятнадцать, когда я узнал обо всем этом. Пятнадцать, но я чувствовал себя стариком. Тогда отец ударил меня в последний раз. Микаэла, это произошло десять лет спустя после того, как похитили Сейбл. Десять долгих лет. Я пытался разыскать ее, но мать была очень хитрой. Понадобилось…
– Какое отношение твоя мать имеет к Сейбл?
Разъяренная Микаэла вскочила и толкнула его в грудь.
– И ты столько времени скрывал это? Мой отец обыскал все, пока не осталось ни одной зацепки…
Микаэла снова толкнула Харрисона и отвернулась от него, словно даже секунду не могла смотреть на него. Его пронзила острая боль. Вытянув руку, чтобы прикоснуться к Микаэле, он тут же опустил ее, почувствовав с ее стороны холодное неприятие. Нужно было доводить дело до конца.
– Ты спросила, какое отношение моя мать имеет к Сейбл? Думаю, именно она похитила Сейбл той ночью. Думаю, она убила Марию, чтобы не дать отцу возможность бахвалиться, что он «подсунул бастарда» Кейнов в потомство «всемогущего Джейкоба Лэнгтри».
Стройная спина Микаэлы выпрямилась. Когда она повернулась к Харрисону, ее глаза горели, а волосы черным ореолом окаймляли лицо.
– И все это время ты знал об этом. А она знала нашу семейную колыбельную песенку. Она знала о монетах Захарии. Харрисон, она была лучшей подругой моей матери. Это все абсолютно нелогично. Это все так…
– Отвратительно? Страшно? Мерзко? Извращенно? Да, похоже, причинять страдания людям – это наша фамильная черта. Мне очень жаль, Микаэла.
Теперь уже Харрисон бросился на землю, обхватив голову руками. Слишком долго он хранил эту тайну, и теперь она открылась, причинив боль тем, кого он хотел защитить. И у него в жилах еще бежит кровь? Как это может быть? Его сердце еще бьется? Или у него в груди твердый холодный камень? Никакие слова не помогут, не уничтожат эту правду.
– Мне очень жаль.
Дрожащей рукой Микаэла вытерла слезы. Ей оставалось только принять все на веру и попытаться понять. Уродливое прошлое неожиданно раскрылось, и все-таки что-то не связывалось. Микаэла посмотрела на луну, на неровную гряду черных гор, на человека, которого знала всю свою жизнь и которому доверяла.
– Но почему? Что заставило ее взять ребенка из колыбели?
Харрисон, подбросив в огонь хворост, наблюдал, как он разгорается. Перед его глазами словно вставало прошлое.
– Он издевался над ней. Это было в его характере – издеваться. Она не могла больше иметь детей, а у Фейт было уже двое, до Сейбл. Затем появился «бастард Кейнов», как выражался мой отец. Больше он так не говорил. Мне по крайней мере. Странно, что хотя мне было только пять и воспоминания расплывчаты, мне кажется, Джулия по-своему любила меня.
Микаэла села, в голове у нее все перемешалось, слезы ручьем стекали по щекам.
– Ты считаешь, она могла убить Сейбл? Беспомощного ребенка? Думаешь, Сейбл лежит где-нибудь здесь, рядом с Марией? Или…
Харрисон покачал головой:
– Не знаю… Я не знаю.
Когда он повернулся к ней, свет пламени выхватил из темноты его искаженное, измученное лицо.
– Это то, что связывает нас с Фейт. Думаю, что когда она смотрит на меня, то пытается представить, как выглядела бы Сейбл в двадцать семь лет.
Микаэла вскочила и начала беспокойно ходить взад-вперед. Ее сестра – единоутробная сестра – может быть мертва… или жива. Микаэла бросила взгляд на мужчину, все так же неотрывно всматривающегося в пламя костра, его лицо было суровым. Она вспомнила Харрисона пятнадцатилетним мальчиком, глаза так умоляюще смотрели на Фейт, из носа капала кровь, пачкая одежду. Боже! Как ему было стыдно тогда. Конечно, он не мог говорить, не мог рассказать о том, что узнал.
– Ты ведь не знал тогда, что делать, правда? Когда тебе сломали нос?
– Сначала я воспринимал это просто как пьяный бред. Я не верил отцу. Спьяну он любил вот так поиздеваться. Но потом я нашел свои детские фотографии – он их спрятал, – это было уже после того, как он умер, и я разбирал его вещи… Когда я их нашел, мне было уже восемнадцать. У Сейбл были черты Кейнов, эти рыжие кудряшки. Я пытался, Микаэла. Я на самом деле пытался. Я был еще совсем мальчишка, и я неумело отыскивал следы. Связался с плохим детективом, который только тянул из меня деньги.
Микаэла поняла, что они не могут копаться дальше в этой страшной запутанной тайне.
– Харрисон…
Она сострадала ему, мальчику, которому все это пришлось испытать, мужчине, который пытался ответить перед Фейт и Шайло за преступления, которых он не совершал. Микаэла подошла к Харрисону и положила руку ему на плечо.
Он обхватил ее ноги, держась за нее, словно она была его спасательным якорем и символом надежды. Но взгляд его по-прежнему был устремлен в костер, как будто зловещее прошлое навсегда осталось внутри его, застыв позорным клеймом на его душе.
Сейбл Кейн-Лэнгтри. Харрисон закрыл глаза, испытывая отвращение к прошлому. Письмо детектива указывало, что на могильной плите стояла правильная дата рождения Сейбл. Дата смерти совпадала с последним возрастом, который смог точно указать Харрисон. Ему следовало потратить время на то, чтобы перепроверить все это, прежде чем увозить сюда Микаэлу… Ему следовало…
А что, если ребенок находится вместе с Марией? Может, детектив нашел ненастоящую могилу? Почему после стольких лет бесплодных поисков всплыла информация об этой крошечной могилке? А может, Сейбл здесь, под этими камнями, вместе с Марией?
Микаэла пробудилась от беспокойного сна перед самым рассветом; со стороны оползня раздавались сильные глухие удары тяжелых камней, отбрасываемых сильными руками. Микаэла вскочила и побежала к краю дороги, вглядываясь в предрассветные тени. Харрисон уже был за работой, его тело блестело от пота, мускулы напряглись, когда он попытался поднять большой валун.
Хватаясь за кустарник, Микаэла спустилась вниз к Харрисону и заметила кровь на его руках и на джинсах, там, где он вытирал руки.
– Харрисон!
– Слишком трудно, – выдохнул он, пытаясь отдышаться. – Камни слишком большие. Мы должны пойти за помощью.
Обрывки красной материи выглядывали из-под камня, где они были надежно запрятаны.
– Мы не можем оставить ее здесь, Харрисон.
– Она здесь уже очень долго. Чем быстрее мы приведем помощь, соответствующее оборудование, тем быстрее мы узнаем…
– Харрисон, твои руки. У тебя кровь течет.
– Это не важно.
Он уставился на них так, словно снова увидел кровь своего отца, как и много лет назад.
Микаэла тщательно обработала царапины и, разорвав футболку, перевязала руки Харрисона. Кровь просочилась, окрасив ткань.
Через два часа пути по старой дороге штата они встретили одинокого любителя природы. Еще через час турист привел их к своей машине и телефону, и Харрисон сделал несколько звонков.
В полдень верхом на лошадях появились Фейт, Джейкоб, Рурк и Калли.
– Когда сюда доставят нужное оборудование, будет совсем темно, – сказал Рурк. – Шериф захватил с собой экспертов и сказал, чтобы мы ничего не трогали.
Калли быстро и умело начал разбивать лагерь. Фейт не могла пошевелиться, ее трясло, лицо было бледным, губы дрожали, и она едва сдерживала слезы. Джейкоб не отходил от жены, обнимая ее.
– Вам обоим нужно поесть, – сказал Рурк Микаэле и Харрисону. – И привести себя в порядок. Харрисон выглядит так, будто вернулся с войны, да и ты не лучше, Микаэла.
Рурк взял Харрисона за руку и размотал повязку.
– Ты здорово поранил руки. Нужно, чтобы ссадины хорошенько промыли и наложили свежие повязки.
– Со мной все в порядке.
Но Микаэла знала, что это не так. Харрисон выглядел разбитым, его большое тело казалось обмякшим и обессилевшим, точно таким, как в ту ночь, когда ему было пятнадцать. Он был ее соперником, он был ее любовником и другом, но сейчас он выглядел таким опустошенным, таким измученным.
- Предыдущая
- 44/68
- Следующая
