Ложь во имя любви - Лэнгтон Джоанна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая

– А мы так надеялись, что она наконец себя скомпрометировала.

– Мы, это кто? – осторожно спросила Алекс.

– Я и Медина, моя старшая сестра. Она уже замужем, а ее мать была первой женой папы. Потом он женился на моей маме, а София была третьей женой. Моя мама – англичанка, и мы с сестрой посещали английскую школу в Афинах, – с гордостью сообщила девушка.

Теперь понятно, почему Мелисса так хорошо говорит по-английски. Мелисса просидела еще час и ушла, когда Алекс окончательно запуталась в многочисленных родственных связях Костоса, так и не сумев запомнить имена жен, дочерей и тетушек.

После ухода Мелиссы Алекс погрузилась в невеселые думы. Мелисса рассказала о Софии много неприятных вещей, но разве не все девочки ненавидят своих мачех?

Но каково же было Костосу, когда девушка, которую он любил, вышла замуж за его брата? Интересно, а что он чувствовал, когда его бывшая невеста, а теперь вдова брата, в художественном беспорядке возлежала на его ложе?

А может, у них был тайный роман, пока Георгос был жив? Ведь у Георгоса были любовницы на стороне, а молодая жена сидела дома, ожидая его возвращения. А с другой стороны, ведь Костос сказал, что София никогда не была его любовницей? Но ведь он мог и солгать...

Через два дня вернулся Костос. Не признаваясь себе даже в душе, Алекс тщательно готовилась к этому событию. К семи вечера она накрасила ногти светло-розовым лаком, ее локоны струились по плечам, но она никак не могла решить, что же ей надеть... Не имея возможности уехать с острова, она посмотрела, что же продавалось в его немногочисленных магазинах, но выбор там был невелик.

Как только Костос уехал, она выбрала себе короткое светло-сиреневое платье с гофрированной юбкой. Она купила его, поддавшись внезапному порыву, когда проходила мимо витрины... Платье стоило дороже, чем она намеревалась потратить, однако, примерив его, Алекс не смогла устоять. Но как только она примерила его сегодня, она сразу же почувствовала, что оно слишком нарядное для обычного вечера дома.

Тут девушка услышала звук подлетающего вертолета и решила, что не стоит так переживать, все равно Костос вряд ли заметит, во что она одета. Она взяла на руки Патрика, уже одетого в пижамку, и поспешила вниз по ступенькам.

Костос уже подходил к дому, его лицо было серьезно. Как всегда, он великолепно выглядел.

У Алекс сразу пересохло во рту. Он поднял глаза и приветливо взглянул на них.

Первым делом Костос взял на руки Патрика. Мальчик легко пошел к нему, болтая о всяких мелочах.

– Он прекрасно чувствует себя, – произнес, улыбаясь, Костос. – Совсем такой же, как тогда в Лос-Анджелесе, веселый и общительный, – заметил он с удовлетворением. – Ты просто творишь чудеса.

– Я просто люблю его, вот и весь секрет, – тихо ответила Алекс.

Ей бы хотелось сказать что-то умное, а еще лучше веселое, но в голове было абсолютно пусто, ни одной мысли.

Костос внимательно посмотрел на нее.

– Ты необыкновенна хороша в этом платье, – задумчиво проговорил он.

Алекс глупо покраснела, будто девочка, которая впервые пошла на свидание. Но это, в общем-то, не было таким уж преувеличением.

Когда Алекс было пятнадцать лет, Сандра уговорила одного из своих друзей пригласить Алекс на свидание. Радости Алекс, казалось, не было передела, так как она не знала, что Сандра является организатором этого свидания. Но ее восторг длился недолго, так как однажды, возвращаясь из класса, она услышала, как парень, с которым она встречалась, рассказывает о ней своему приятелю:

– И вовсе она мне не нравится! Просто Сандра дала мне двадцать фунтов, чтобы я сводил ее сестру куда-нибудь.

Алекс проплакала всю ночь, но никогда так и не рассказала сестре, что она узнала все. И когда четыре года спустя, приехав домой на каникулы, Сандра увела у Алекс первого парня, в которого та была влюблена, Алекс повела себя как ни в чем не бывало. Что уж тут говорить – Стив был очень симпатичным парнем, и Алекс понимала, что вряд ли его интерес к ней будет долгим, он был слишком хорош для нее.

Через неделю Сандра позвонила ей по телефону и, рыдая, попросила прощения.

– Я просто хотела проверить, насколько серьезно Стив к тебе относится!

– Да мне он вовсе не нужен, – пытаясь сохранять достоинство после того, как ее выбросили, как ненужную обувь, сказала Алекс, тем временем утирая распухшие глаза рукавом.

Прошло еще несколько лет, и Алекс вовсе перестала интересоваться противоположным полом, поняв по своему опыту, что мужчины приближались к ней только в том случае, когда им нужно было выплакаться на чьем-либо плече.

Ей было гораздо проще проводить время в женских компаниях. А в последний год у нее и не было времени ходить куда-то, так как Сандра редко бывала дома и Алекс приходилось отдавать все свое время ребенку.

Костос привез из Нью-Йорка игрушечный поезд для Патрика. Локомотив был такой большой, что Патрик мог сидеть на нем верхом. Теперь они вдвоем возились на полу, собирая гигантскую железную дорогу. Они получали массу удовольствия, и Костос испытывал не меньше радости, чем его племянник.

Патрик старался копировать дядю во всем, но проявлял характер. Когда дядя попытался показать ему, как нужно соединять вагоны, малыш посмотрел на него обиженно, и Костос, вздохнув, дал ему возможность делать все по-своему.

Смотря на эту парочку, ползающую на полу, Алекс заметила между ними значительное сходство. Когда Патрик подрастет и его лицо утратит свою детскую округлость, у него будет такой же нос, как у Костоса, а форма глаз и их цвет даже сейчас у них были одинаковы. Кроме того, перед Патриком теперь будет прекрасный образец для подражания.

Когда Алекс впервые встретила Костоса, она сразу же отвела ему роль противника, хотя теперь понимала, что в нем много хорошего. Чем больше она узнавала его, тем больше попадала под обаяние его личности. Его ум, сила характера, преданность своей семье, а также чувство ответственности за своего племянника были достойны восхищения.

Вскоре Патрик уснул, лежа прямо на игрушечном поезде. Костос взял его на руки и пошел вслед за Алекс, которая показывала дорогу в комнату мальчика.

Увидев ночную рубашку Алекс в этой же комнате, Костос нахмурился.

– Тебе вовсе не нужно спать в той же комнате, что и ребенок. Я уже попросил найти ему няню.

– Но это вовсе ни к чему, – запротестовала Алекс.

В ее голове мелькнула мысль – он хочет поскорее от меня избавиться. Как только Патрик привыкнет и моя помощь будет ему больше не нужна, в тот же день меня отправят назад в Лос-Анджелес.

– Нет, это просто необходимо. Патрику нужно научиться говорить по-гречески. И кроме того, ты не служанка в этом доме, а гостья. Пока гувернантку не найдут, в этой комнате может спать горничная, которая присмотрит за Патриком ночью.

Костос вызвал прислугу и попросил приготовить для Алекс комнату, в которую он сам ее и отвел. Как только она вошла туда, он быстро закрыл дверь, и она еще не успела догадаться о его намерениях, как оказалась прижатой к стене.

Костос склонился над ней и, обвив сильными руками, покрывал поцелуями ее шею, впадинку у плеча. Он закрыл поцелуем ее рот, крепко прижал к своему упругому телу.

– Даже холодный душ и плотный ужин не смогут успокоить моего желания!

Он целовал ее плечи и шею жадно, словно изголодавшись, так что Алекс даже обмякла в его объятиях. Она вздохнула от удовольствия и радостно подставила под поцелуи губы.

И Костос страстно поцеловал ее, пробираясь языком в медовый жар, разгоравшийся за преградой ее губ. Алекс, почувствовав неведомый ей доселе восторг, вскрикнула и машинально вонзила в пальцы в его мощную спину.

Его язык словно исследовал глубины ее рта: это было совершенно новое для нее интимное ощущение. Она не ведала, что таким простым действием можно доставить друг другу так много удовольствия.

Новые чувства совершенно поглотили ее: тело горело, словно в огне, грудь налилась в мучительном ожидании ласки, чресла ныли и требовали свободы от возрастающих сладострастных ощущений, терзавших ее. Затем он внезапно отпустил ее и, уходя, сказал:

• Предыдущая
• 24/32
• Следующая