Король и Шут (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич - Страница 11

«Была не была! — мысленно махнул рукой шут и повернулся».

— Тьфу ты! — сорвалось с его губ, и он опустился на кровать, схватившись левой рукой в области сердца. — Я чуть не помер со страху!

— Не думала, что ты кого-то боишься! — улыбнулась черноволосая Кристина, одетая в простое платье, в каких хаживали все женщины среднего достатка.

— Я думал, что меня, хмельного, к себе какая-нибудь старушенция затащила, или красотка, чей муж с ружьем ждет отмщения.

— Вовсе я не старуха, — надула она губы, — а что касается моего благоверного, то он сгинул уже как дней десять. Ни слуху, ни духу.

Кристина была женой сборщика трав, что находился в услужении у королевского лекаря. Министр промолчал о его пропаже либо сознательно, чтобы не усугублять своего положения, либо просто не знал.

— Как так?! — удивился Прохор, продолжая взглядом искать свои штаны.

— Да вот так! — Кристина присела на кровать. — Пошел в лес за травами и не вернулся. Лекарь его тоже не видел. Поговаривают, что в лесу опять волки завелись, может, они-то его и схарчили. Или в болоте утоп. Ты есть будешь?

— Мне бы одеться для начала, — кашлянул в кулак шут. Жена травника поднялась, зашла за ширму и кинула на кровать одежду своего давнего любовника, в которую он тут же облачился. Затем женщина поставила на стол поднос со снедью, и Прохор приступил к трапезе. — Кстати, я как раз уполномочен государем разобраться с похожим делом. Пропал не только твой муж, но еще и королевские сборщики ягод и грибов, и пасечник вместе с ними. Не переживай, найдется. Небось, встретились где-нибудь да ужрались хмельного…

Шут макнул кусок пшеничного хлеба с румяной корочкой в тарелку с гречишным медом и отправил его в рот, запив парным козьим молоком.

— Десять дней пить? — Кристина покачала головой. — Если к концу месяца не найдется, то я официально буду считаться вдовой. Ты женишься на мне?

Прохор аж подавился хлебом, опрокинул кружку и обезумевшим взглядом уставился на женщину.

— Чего?! — Он утер рукавом рот.

— Да шучу! — закатилась та со смеху. — Больно охота стать шутовской женой! Буду свободной и незамужней. Открою свою лавку: буду мужние запасы продавать. Ладно, ты кушай, а у меня еще дел много. Не забывай меня, захаживай в гости. Только помни, если на окошке стоит горшок с розой, то иди мимо.

— Не боишься, что тебя постигнет судьба жены конюха?

— Я тебя умоляю! Пусть только рискнет, если живой еще.

Кристина вышла из комнаты, оставив Прохора одного.

— Дела… — хмыкнул он и решил закончить трапезу. Впереди долгий путь в сторону леса, а на голодный желудок какая работа?..

Прежде чем покинуть город, Прохор решил заглянуть к своему знакомому — Даниэлю-мастеру. Изобретатель жил на окраине города, подальше от посторонних глаз, чтобы никто ему не мешал, и поближе к кузнецу, который делал чудаку различные детали для механизмов.

Народ сновал по тесным улочкам, стирая подошвы о булыжник. Со стороны базара слышались крики продавцов и лай бродячих собак, которых гоняли дети и отряд гвардейцев, что следили за чистотой города. Все, кто попадался навстречу Прохору, спешили поприветствовать давешнего героя: мужчины почтенно приподнимали шляпу, если таковая имелась, женщины кокетливо улыбались, ребятня просто пробегала мимо, не замечая его. Шута узнавали все, хоть он и не надевал свой дурашливый наряд, когда не находился на службе во дворце. Сколько шалостей ему сходило с рук — одному королевскому летописцу известно! То двери двух лавок между собой свяжет так, что ни хозяева, ни посетители выйти не могут, то наложет у входа дерьма лошадиного, накроет тряпьем и подожжет. Выбежит хозяин, начнет затаптывать пламя ногой и весь перемажется в навозе. Но со временем Прохор остепенился, и детские шалости остались позади. Пришло время проказ посерьезнее, как то — посещение чужих жен, но потом и это ему надоело. Пару раз едва не изловили, а потом и вовсе встретилась единственная и неповторимая, а сегодняшний инцидент его порядком озадачил. Измена, как никак, хотя Кристина утверждает, что ничего не было. Брешет… Затем шут заинтересовался дворцовыми делами и интригами придворных, а потом познакомился с изобретателем и заинтересовался наукой. Очень его привлекали всякие непонятные штуки. Но и к этому Прохор быстро охладел, ибо Даниэль бросал одно дело на полдороги и брался за новое. За высоким забором, что огораживал его землю, выделенную королем, скрывалось много странного, а что таилось в большом сарае — и представить страшно.

Шут застал мастера за работой. Тот по обыкновению своему сидел за верстаком в заваленной различным нужным хламом мастерской и что-то конструировал.

— Здоровья тебе, — сказал с порога Прохор. — Ты когда воду в замок пустишь?

Даниэль оторвался от своего занятия, повернулся на крутящемся стуле и водрузил свои громоздкие очки на лоб.

— О, здорово. Все забываю. Завтра, обещаю. Сейчас очень занят, придумал одну штуку… Самоходную карету. Скоро покажу, осталось собрать и испытания провести, — и он мечтательно посмотрел в открытое окно, затянутое прозрачной тканью, через которую проникал воздух, а вот насекомые — нет.

Прохор подошел к мастеру и пожал протянутую ладонь, осматривая бесчисленные стеллажи с разными склянками и непонятными изобретениями.

— А это твое электричество? Ночью ничего не видно, свечей не закупили, на тебя понадеялись.

Мастер вздохнул.

— Все будет, завтра.

— Завтра ты воду обещал, — напомнил шут.

— Значит, послезавтра. Чего пристал? — Даниэль снова опустил очки на нос и стал что-то мастерить.

Прохор только покачал головой и покрутил странный инструмент, что взял со стола.

— Смотри, пристроят тебя под топор. Министр об этом уже заикался. Хм. Я к тебе, собственно, чего пришел-то… — Он положил прибор на место. — В лес иду по поручению короля, возможно, придется бродить всю ночь, а там темень непроглядная.

— А от меня-то чего нужно? Возьми факел, — поднял взгляд мастер.

Шут присел на край стола.

— В том-то и дело, что нельзя с огнем. Секретное дело, а у тебя наверняка есть какая-нибудь штука, чтобы ночью видеть.

— Ну… — задумчиво протянул Даниэль. — Может и есть…

Он встал и начал шарить по многочисленным полкам, роняя чертежи, болтики, шестеренки и книги. В конце концов, через десять минут поиска искомое было найдено. То, что мастер отыскал на самом высоком шкафу, оказалось похожим на очки, но какими-то странными: кожаный ремешок и несколько разноцветных подвижных линз в жестяной оправе.

— Вот, держи.

Прохор покрутил прибор в руках и надел на голову.

— И как это работает?

Даниэль подошел вплотную к шуту и опустил одну линзу, затем закрыл ставни на окне, погрузив комнату во тьму.

— Видишь? — спросил он.

— Ага, — прозвучал голос Прохора, — но плохо.

— Это для сумерек. Опускай вторую.

— О! Теперь хорошо. Тебе надо медаль за это вручить! — радостно сказал шут.

Изобретатель вновь распахнул ставни, впустив в помещение солнечные лучи и порыв свежего воздуха.

— Это не простые линзы, внутри они заполнены выжимкой из глазных яблок собаки, кошки и филина. Они лучше всех в темноте видят, а линзы для второго глаза просто увеличивают, если надо рассмотреть что-то на большом расстоянии.

— Сколько я тебе должен? — спросил Прохор, убирая прибор в торбу и доставая кошель.

— Ничего, — отмахнулся мастер. — Вернуть не забудь. Все, иди, куда шел, мне работать надо! Только болтаешь с тобой… У меня еще водопровод и электричество. Иди уже, — и он буквально вытолкнул гостя на улицу.

Через двадцать минут, когда часы на Главной башне пробили полдень, шут прошел через центральные ворота и вновь покинул столицу Королевства Серединных Земель.

За спиной осталось селение, что раскинулось снаружи от городской стены, и Прохор вышел в гречишное поле, через которое пролегал тракт. Именно по нему в прошлый раз ехал, чтобы разобраться со старостой из Большой пахоты. В этот раз он решил не брать с собой ни гвардейцев, ни писаря, ни кобылу. За ними за всеми смотреть надо, да и мешаться будут. На это раз дело явно будет с заковыркой, не простое. Тут такая свита не к чему. Да и прогуляться тоже не мешает. Сколько можно во дворце штаны протирать?